Дети Нового леса - Фредерик Марриет

– И что это делается-то здесь? – с любопытством уставился он на них огромными черными глазами.

– Ты разве не понял? – повернул к нему голову Хамфри.

– Не очень-то, – озадаченно отвечал их новый жилец. – Вроде бы как-то молитва, чтоб солнце светить.

– Нет, Пабло, мы молимся Богу, чтобы он нам помог быть хорошими, – начала ему терпеливо втолковывать Элис.

– А вы разве плохие? – изумили ее слова мальчика. – Я хороший.

– Нет, Пабло, мы не плохие, но каждый ведь чем-то грешен, – ответила Элис. – Вот мы и просим Господа, чтобы Он был к нам милостив и наставил на истинный путь.

Пабло ошеломленно молчал. Эдвард поднялся из-за стола, поцеловал сестер, попрощался с Хамфри и, перекинув через плечо ружье, кликнул своего щенка, носившего кличку Хваткий, который отправился с ним за компанию проведать родные места. И он, и щенок Хамфри, прозванный Чутким, выросли великолепными псами со склонностями и способностями, во многом противоречащими полученному воспитанию. Эдвард натаскивал своего исключительно для охоты, однако Хваткий великолепно управлялся на ферме, особенно полюбив наводить порядок среди свиней, которых крепко ухватывал за уши и препровождал в свинарник, за что и удостоился своего имени. Чуткий же, предназначенный именно для работы в обширном домашнем хозяйстве, лучше всего себя ощущал в лесу и обладал таким потрясающе острым слухом, что был самою природой создан выслеживать дичь, хотя, как говаривал Хамфри, лучше бы научился пасти свиней.

Брат уговаривал Эдварда взять Билли, но он отказался, зная, что конь нужен Хамфри на ферме. Кроме того, погода стояла хорошая, пройтись пешком по такой – одно удовольствие, а на обратном пути он хотел поохотиться на оленя, что было бы невозможно верхом.

По лесу Эдвард шествовал энергичным шагом, обученный его пес шел рядом. Замечательно теплый день, сочная зелень леса, пестрый ковер цветов под ногами, красавцы-дубы, простирающиеся вдаль, насколько хватало глаз, настроили мальчика на беззаботный и благодушный лад. Юное его сердце билось в такт быстрым шагам, разгоряченные щеки овевал ласковый ветерок, и ощущал он себя превосходно. Одолев в таком благодушии с полпути, он внезапно нахмурился, меж бровей у него пролегла глубокая складка. До него уже весьма долго не доходили новости, и он мучился от неведения, какие последствия возымела казнь короля, а от жестокости, учиненной над Карлом, мысли его перетекли на гибель собственного отца, пожар в Арнвуде и угрозу его конфискации.

Щеки его теперь пылали уже не от быстрой ходьбы, а от крайнего возмущения происходящим, лоб прорезали бороздами морщины. Впрочем, вскоре мрачные мысли сменились мечтами, и вот уже Карл оказался по-прежнему жив, и совсем не в плену, а во главе своих верных сторонников, и Эдвард, конечно же, в их числе, ведет на отчаянный бой с врагами отряд кавалерии. Парламент разбит. Король вновь на троне. Эдварду возвращено родовое имение, он уже занят строительством нового дома, и рука об руку с ним стоит почему-то Пейшонс…

Хваткий коротко взлаял, мигом развеяв туман его замечательных грез. Путь им преграждал дюжий широкоплечий мужчина на редкость отталкивающей наружности, одежда которого и снаряжение указывали на то, что это один из недавно нанятых лесников.

– Ну и что это ты тут, любезный, делаешь? – наставив ружье на Эдварда, сурово осведомился он.

Эдвард, мигом нацелившись в свою очередь на него, отчеканил с невозмутимым видом:

– Как изволите видеть, иду через лес.

– Это-то вот я как раз и вижу, – не сводил с него злобного взгляда лесник. – И потому как застукал тебя в лесу с ружьем и собакой, ты дальше за мной проследуешь. Много таких здесь шляется воров вроде тебя, до оленей охочих.

– Я не ворую оленей, – с прежним спокойствием продолжал Эдвард. – И у вас нет никакого права в этом меня обвинять, пока вы меня не поймали с добычей. Так что с вами я никуда не пойду, а если вздумаете настаивать на своем, боюсь, вам придется скоро об этом весьма пожалеть.

– Ах ты, наглый щенок! – взревел мужчина. – Будешь меня тут дурить, что коль ты сейчас без мяса, значит, и не охотишься. Нашел простака! А ну живо следуй за мной! У меня есть приказ хватать браконьеров, и я тебя возьму.

– Попробуйте, если получится, – даже не шелохнулся Эдвард. – Только напрасно вы это. Ружье у меня хорошее, а стреляю я еще лучше. Еще раз повторяю вам: я не браконьер и иду совершенно не за оленями, а в дом хранителя леса. Специально вам сообщаю это, чтобы вы, прежде чем делать глупости, хорошенько подумали. Дайте мне лучше спокойно проследовать дальше. Иначе еще потеряете место, если не жизнь.

Слова его прозвучали настолько уверенно и с таким достоинством, что решимость противника заметно поколебалась. К тому же ствол Эдвардова ружья по-прежнему был направлен ему прямо в грудь, и это грозило потерей не только места, но, может, и жизни, а выстрелить первым он не решался. Приказ арестовывать браконьеров исключал их убийство, о чем мистер Хидерстоун особо уведомил каждого из своих подчиненных. Случай, конечно, тут был особый. Угроза оружием, вероятно, потом бы могла оправдать его выстрел самозащитой, однако лесник теперь не питал надежды, что она кончится в его пользу. Кроме того, оленя при этом самоуверенном наглеце не нашлось, а поведение его, равно как его слова, что он следует не куда-нибудь, а в дом самого хранителя леса, были столь не похожи на простых смертных, что это тоже весьма озадачивало. А главное, никакие угрозы его не сбивали с толку.

– Значит, идешь в дом хранителя, – уже несколько более мирным тоном проговорил мужчина. – У тебя там какое-то дело? Потому как вообще арестуй я тебя, и ровно туда и отвел бы. Так что валяй себе, молодой человек, следуй дальше передо мной.

– Нет уж, благодарю. Идти перед вами не собираюсь, – возразил Эдвард. – Но если вы согласитесь опустить ружье, я сделаю то же самое, и мы пойдем с вами рядом. И решайте скорее, а то я спешу.

Лицо противника, и без того к себе мало располагавшее, перекосило от ярости, однако он предпочел сдержаться.

– Ну, будь по-твоему.

Они, не сводя глаз друг с друга, синхронно опустили ружья и проследовали бок о бок дальше. Впрочем, бок о бок не совсем точно сказано. Опасаясь, как бы рьяному леснику не пришло в голову выкинуть новый фортель, Эдвард шел от него на дистанции ярда в три. Минуту-другую они молчали, затем лесник произнес:

– Вот ты вроде идешь к хранителю. Но его дома-то нет.

– Зато мистрис Пейшонс, я полагаю, дома, – откликнулся Эдвард.

– Это действительно. – Чем большую осведомленность обнаруживал юноша о жизни его начальника, тем вежливей становился ревностный блюститель новых лесных порядков. – Она дома. Видал ее нынче утром в саду.

– А Освальд? Он тоже дома? – задал еще вопрос мальчик.

– Дома, не сомневайся. Сдается мне, малый, ты знаешь наших людей, – еще на несколько градусов сбавил тон лесной цербер. – Что ж ты за птица, позволь узнать?

– Ну, если бы вы со мной обошлись повежливей, я бы ответил, но теперь не считаю нужным. Вас это не касается. Выясняйте сами, – вскинул голову Эдвард.