Дважды убитый - Александр Шабашкевич

— Давай, — согласилась Настя. — Только запомни: война закончена. Я больше не хочу подставлять старушку. Если ты собираешься завтра еще где-нибудь повоевать, то лучше не возвращаться.

* * *

С трудом превозмогая боль в левом бедре, Алекс гнал машину в объезд города к своему бунгало. Кровь расползалась по сиденью, по ноге до самых башмаков, но остановиться он не мог. Он гнал «Мерседес», зная, что только там его ждет спасение. Время от времени перед глазами появлялась зловещая пелена, но усилием воли, отчаянно тряся головой, он сбрасывал ее и гнал дальше. Наконец показалось озеро. Собрав оставшиеся силы в кулак, Алекс заставил себя спокойно припарковать машину за окном рядом с красным «Вольво», выключить зажигание и открыть дверцу. Но выйти самостоятельно он уже не смог — нога отказывалась подчиняться. Сил хватило только на то, чтобы отчаянно махнуть рукой мелькнувшему в окошке силуэту.

— Сейчас, дорогой, сейчас, — повторяла выскочившая из бунгало Ашхен. — Сейчас все сделаем.

Она помогла Алексу выйти из машины, подхватила за талию, кое-как втащила в бунгало и уложила на кровать.

— Сейчас, сейчас все сделаем, — повторяла Ашхен, отвернувшись и что-то выискивая на полке встроенного в стенку небольшого шкафа.

— Один еще остался, Асенька, — бормотал Алекс. — Он меня ранил.

— Ничего, найдем, — отвечала Ашхен. — Все нормально. Деньги у нас. А этого найдем.

— Найдем, — закрыв глаза, машинально повторял за ней Алекс. — Все будет хорошо… больно, Асенька, так больно.

— Сейчас, дорогой. Сейчас не будет больно.

Резко повернувшись к лежащему на кровати Алексу, Ашхен выстрелила ему в лоб. Потом еще раз.

Выходя из комнаты, она оглянулась: Алекс лежал спокойно, не шевелясь, свесив с кровати все еще покачивающуюся безвольную руку с сияющими часами. И только солнце, отраженное от золотого «Ролекса», беспокойными бликами металось по стенам.

* * *

Информация, что из ворот пансиона выехал белый «Опель», заставила комиссара отнестись к словам Бона всерьез. Или почти всерьез. По крайней мере он приказал немедленно найти эту машину.

И ее действительно нашли довольно быстро, поскольку далеко она отъехать не успела. Полицейские обнаружили ее через сорок минут в пяти километрах от пансиона, в довольно глухом, но вполне доступном месте. За рулем, правда, никого не было. И во время поисков никаких людей они не встретили, если не считать одинокого велосипедиста в смешной тирольской шляпе, беспечно ехавшего по дороге навстречу.

Тем не менее брошенный на дороге бесхозный «Опель» вызвал естественное подозрение. Но ненадолго. Оставленный для присмотра полицейский еще через полчаса сообщил по рации, что к нему подъехала другая машина, пассажир которой хотел пересесть в «Опель» и увезти его, чему полицейский добросовестно попытался воспрепятствовать. Но в ходе разбирательства быстро выяснилось, что автомобиль принадлежит прокатному бюро и был арендован некой Анастасией Шелепински, двадцати восьми лет, прибывшей из Лондона.

При этом, как сообщили полицейские с улицы Милоша Формана, ни одна девица с территории пансиона не выходила. Проковыляла какая-то старушка, похожая на монашенку, но ей никак не дашь двадцати восьми лет.

Готтлиб выскочил в приемную, где вместе с тремя своими помощниками распивал чай Вилли Бон. Окинув взглядом этих громил, комиссар хотел вслух посетовать, что в его распоряжении нет таких, но спросил о другом:

— Вилли, как зовут вашу сотрудницу?

— Анастасия Шелепински, комиссар, — откликнулся Бон, отодвигая от себя чашку.

— Да, странная история, — задумался Готтлиб. — Машина есть, а девицы нет. С ними всегда что-то происходит.

— Есть новости, комиссар? — оживился Бон.

— Не знаю, но эта история мне явно надоела. Пойдемте, Вилли. Пора разворошить этот улей. Я еду на место и вас беру с собой.

И комиссар зашагал вперед по коридору настолько стремительно, что Бон со своими ребятами едва поспевал следом.

* * *

Личный самолет Вадима Бурта, на котором два дня назад в будапештский аэропорт «Ферихедь» прилетели Настя и Алекс, уже свистел всеми моторами, когда прямо к трапу подъехал черный «Мерседес», из которого торопливо вышла крашеная грудастая блондинка и засеменила вверх, к распахнутой двери. Напряженно выглядывавший в иллюминатор седой человек в дорогом сером костюме оторвался от стекла и облегченно выдохнул.

Через несколько минут самолет благополучно взлетел и взял курс на Монреаль.

* * *

— Вы со своими эсэсовцами войдете в пансион первыми! — шумел Готтлиб, садясь в полицейскую машину. — Пусть все грязные тарелки полетят в вашу лысую голову! Если там никого, кроме инвалидов, не обнаружится, будете отвечать по всей строгости наших законов.

— Конечно, — ухмыльнулся Бон. — Еще как.

— А если окажется, что ваша девица не заложница, а сообщница, и стреляет она так же ловко, как и те, что стреляли в отеле, вы отправитесь вместо Лондона на небеса, докладывать об операции покойному Яношу. И это, Вилли, будет справедливо.

Бону ничего не оставалось, как только соглашаться. Ответственности перед их смешными законами он не боялся. Как и пуль. Он думал совершенно о другом. О том, например, как он утрет нос выскочке Дэвиду Стонецкому. А заодно и этой девице. Тоже аналитики. В следующий раз десять раз подумают, прежде чем затевать подобные комбинации без него, Бона. Дураком его выставили. Загнали на Сицилию. Сами решили с КГБ воевать. Гнать таких с работы. Он, Вилли, поступит гораздо тоньше. Это дурацкое гнездо, где прячутся агенты и держат Настю, он разворошит с помощью тупого полицейского бульдозера Готтлиба. На него все шишки и упадут. А Бон доставит спасенную сотрудницу прямо к шефу. Посмотрим, как они все запоют.

«Нет, — удовлетворенно подумал Вилли, рассматривая сквозь лобовое стекло прекрасный сумеречный город, — женщина — это не всегда плохо, иногда даже хорошо. При условии, естественно, если появляется в нужном месте и в нужное время».

Идущая впереди полицейская машина комиссара затормозила у высоких крашеных ворот. Остановившись рядом, Бон увидел, как с противоположной стороны улицы к ней кинулись трое полицейских и взяли под козырек.

— Ну что, штурмуем? — подошел к ним Вилли.

— Делайте что хотите, — махнул рукой Готтлиб. — Я устал от вас.

Бон, сопровождаемый своими громилами, решительно нажал на кнопку звонка. Через некоторое время послышались шаркающие шаги.

— Кто там? — раздался голос тети Эльзы. — Посещения закончены, уже поздно.

— Открывайте, полиция! — вмешался Готтлиб.

— Я же сказала: поздно. Люди ужинают. Приходите завтра.

Бон сделал знак своим людям, и те в три плеча мгновенно разнесли калитку и ворвались во двор.

— Люди! — закричала тетя Эльза. — Люди! Смотрите, что делается! Инвалидов бьют!