Россия. Надежды и тревоги - Евгений Примаков

Мне представляется, что эта тема нечужая в этой книге. Она не просто обсуждается в нашем обществе, но можно сказать, что обсуждение не идет на спад. Речь идет о более широком противопоставлении: вычеркивания из нашей истории 70‑летнего советского периода или дифференцированный подход к тому, что пережила страна за эти годы. Иными словами, могут ли преступления сталинского режима, вскрытые и осужденные обществом, перечеркивать несомненные успехи Советского Союза во многих сферах – социальной, культурной, способности мобилизовать все резервы для прорывов в научно-технических областях.

Действительно, Сталин несет прямую ответственность за преступления, особенно в 30‑х годах, которые унесли жизни миллионов ни в чем не повинных людей, за то, что свернул после смерти Ленина НЭП – это привело к разорению целого слоя населения – крестьянства, за выселение в Казахстан народов и людей разных национальностей во время Великой Отечественной войны.

Напомню, что партия была основным стержнем принятия всех решений в стране.

Что привело ко всем этим преступлениям? Объяснять все злодеяния, достигшие пика во второй половине 30‑х годов, просто паранойей Сталина примитивно. Действительно, будучи сверхподозрительным, он действовал не спонтанно, а согласно своей зловещей логике. Во-первых, уверен, что Сталин не исходил из реальности готовящегося заговора командиров Красной армии с целью убрать его с поста генерального секретаря партии. Навряд ли на него могли оказать серьезное влияние подозрения в том, что группа Тухачевского готовит его свержение совместно со своими немецкими коллегами. Но, безусловно, Сталину доносили о «задушевных беседах» Тухачевского и его окружения, недовольных тем, что их поставили под командой выскочек и недоучек, далеких от понимания современных военных потребностей. Тухачевского окружали военные-интеллигенты, в большинстве своем служившие в царской армии. Уничтожить в Красной армии любую оппозицию тому курсу, который проводил вождь, стало для Сталина первостепенной задачей. Для показа незыблемости позиции Сталина в Красной армии, очевидно, служило назначение маршала Блюхера председателем военного трибунала по делу Тухачевского и его соратников. Блюхер отнюдь не был выдвиженцем наркома Ворошилова или союзником «конного маршала» Буденного. Поэтому после «блестяще проведенного суда» и его арестовали и расстреляли.

Во-вторых, Сталин не ограничился уничтожением инакомыслящих в армии. Начались чистки по всей стране. Сначала был нанесен удар по партийному активу – есть основания предполагать, что какая-то часть репрессированных действительно придерживалась троцкистских взглядов. Во всяком случае, если бы Сталину в конце 20‑х годов удалось повести за собой всю партию, то высылка за рубеж Троцкого не стала бы альтернативой его ликвидации в пределах страны. Сталин тогда опасался крайних мер в отношении Троцкого и его сподвижников. Теперь он брал реванш. Вместо идеологической борьбы с противниками проводимого им курса Сталин предпочел физическое уничтожение всех, с ним не согласных. Не секрет, что его подталкивали к этому и Хрущев, и Коганович, и Молотов, и другие, стремясь показать себя надежными и преданными Сталину людьми. Кровь невинно убиенных и на их руках.

На авансцену в это время практически в качестве второго человека в руководстве страны вышел авантюрист с явно садистскими наклонностями Ежов. Его деятельности способствовало принятое, естественно не без ведома Сталина, разрешение на пытки репрессированных. И это привело к тому, что механизм репрессий наращивал работу уже исходя из собственных «правил»: расцвело доносительство вынужденных клеветать на коллег, близких, а подчас даже малознакомых людей в попытках уйти от физических истязаний. Репрессии достигли небывалого размаха. В это время (осень 1938 года) Сталин отдыхал на юге вместе со Ждановым. Они оба подписали телеграмму в ЦК ВКП(б), предложив освободить Ежова от обязанностей наркома внутренних дел. Но и после этого страна не становилась другой: не были отменены пытки заключенных, не был положен предел доносительству, хотя его масштаб сократился.

Репрессии не обошли стороной и иностранных коммунистов. По обвинению в троцкизме и антибольшевизме были арестованы и подвергнуты физической расправе руководители компартий, входящих в Коминтерн, – германской, югославской, в том числе вернувшийся из Испании Чопич, где он командовал 15‑й интербригадой, польской, основатели компартии Греции, Венгрии, Румынии, Финляндии, Балтийских государств и другие. Был арестован и расстрелян видный деятель международного коммунистического движения Бела Кун. Их приют в СССР обернулся арестом и уничтожением. Исторически никто и никогда не сможет простить Сталину расправы над ними.

Это одна сторона вопроса. Другая – роспуск Коминтерна в мае 1943 года, которую относят также к сталинским преступлениям. Роспуск Коминтерна, конечно по указанию из Москвы, произошел тогда, когда СССР остро нуждался в сплочении сил антигитлеровской коалиции в составе СССР, США, Великобритании и других. Тормозили этот процесс опасения ряда западных лидеров, что щупальцы Коминтерна по-прежнему проникают теперь уже в союзные по гитлеровской коалиции с СССР государства, имея своей стратегической целью свержение буржуазных режимов.

Посмертная реабилитация многих репрессированных и загубленных не может затмить то, что было в солженицынском обобщении «ГУЛАГ». Однако рассмотрение всего 70-летнего периода жизни нашей страны через призму преступлений и ошибок – это пренебрежительное отношение к советскому народу, который таким путем вычеркивается из истории, во всяком случае, представляется толпой людей, лишь занятой восхвалением Сталина.

Особого внимания заслуживает период Великой Отечественной войны. Тогдашнее объяснение наших поражений в начале военных действий заключалось в неожиданности вероломного нападения германской армии на Советский Союз. В наши дни это пропагандистское клише используется как главное обвинение лично Сталина в том, что он проспал, невзирая на поступающие разведданные, нападение фашистов, уверовал в то, что Гитлер не пойдет на сумасбродное открытие второго фронта. Представляется, что такое объяснение событий не в полной мере отражает происшедшее. Бытует в значительно меньших размерах версия, распространяемая в основном предателями и некоторыми несведущими людьми, будто СССР напал на Германию, а не Гитлер на Советский Союз. На самом деле Сталин и все советское руководство предприняли отчаянные дипломатические, политические усилия, чтобы оттянуть войну, к которой к тому времени не была готова Красная армия. Опасения вызывали и контакты западных стран с гитлеровской Германией. В руководстве СССР опасались того, что это будет использовано против нашей страны.

Внешне для очень многих на Западе, особенно в коммунистическом движении, все это выглядело слишком просто – как заигрывание с фашизмом.

Наши люди, да и в среде, тяготеющей к СССР в зарубежных странах, верили в бравурные марши о том, что «Красная армия всех сильней». И дело даже не в многочисленных песнях такого рода, а в официальных заявлениях о том, что, если враг нападет, он будет бит на его собственной территории, при малых потерях с нашей стороны. Однако это не оправдалось, да и не могло оправдаться, так как не хватило срока для перевооружения Красной армии. На 22 июня 1941 года соединения Красной армии были обеспечены автоматами, крупнокалиберными пулеметами, зенитными пулеметами на 30 %, артиллерийскими орудиями всех систем на 75–95 %, танками всех видов на 60 %, новых самолетов было 1448 единиц (около 20 %), в 40 полках ПВО имелось около 1500 истребителей устаревших типов (И‑15, И‑16, И‑153), истребителей новых типов (Як‑1 и МиГ‑3) было всего 9 %[86].