Полицейские и воры - Дональд Уэстлейк

Кроме того, на данной стадии мы работали вместе с Джо. Не знаю, помогло ли ему мое присутствие, но мне при нем было определенно легче. Видя приятеля в том же положении, в котором находился я сам, зная, что мы с ним связаны воедино, я легче переносил всю процедуру.

Но теперь мне приходилось полагаться только на себя. Секретарша Истпула, которую он назвал мисс Эмерсон, шла со мной через кабинеты, полные людей. Что, если она вздумает поднять панику, начнет кричать и звать на помощь? Что, если ее испуг был наигранным и она только ждет случая, чтобы поднять тревогу? Что, если произойдет тысяча и одна случайность, которые невозможно предвидеть? У меня не имелось подходящей идеи, как поступить, если она воспротивится моему приказу, и я не был уверен, каким образом следует с ней обращаться, чтобы она совершенно точно стала подчиняться. Все вместе это страшило меня. Наверняка я знал только одно: секретарша не должна догадываться о моем тревожном состоянии. Это или ввергло бы ее в полную панику, или побудило бы к размышлениям о выходе из создавшейся ситуации, а мне не нужно было ни того ни другого.

В дополнение ко всему, здесь возник и сексуальный момент, что меня крайне удивило: я не ожидал ничего подобного. Я не хочу сказать, что половые инстинкты во мне умерли или что мое влечение к противоположному полу ограничивалось только Мэри. Я так же жаждал других женщин, как и любой мужчина, и даже несколько лет назад имел интрижку с одной бабенкой, живущей неподалеку от нас, буквально через квартал. Ее муж работал в компании “Граммэн Эйркрафт”. Несколько лет назад они переехали в Калифорнию. История с той женщиной произошла осенью, в начале октября, и, возможно, потому, что я работал тогда с необычным чередованием смен и большую часть дня проводил дома. Ее звали Нэнси. Однажды она появилась у моего дома со своими детьми. Мэри куда-то ушла, я был один, и выяснилось, что накануне Нэнси страшно поссорилась с мужем. Как-то неожиданно мы оказались на диване в гостиной. Это было восхитительно.

Мы занимались с ней сексом у меня дома единственный раз. Потом, если у меня возникало желание увидеться с соседкой, я брел к ней домой, и там в ее спальне мы и развлекались. В постели она несколько отличалась от Мэри, и эта новизна возбуждала меня, и какое-то время я очень гордился, что у меня две женщины в одном и том же квартале. Затем мы оба переменили отношение к нашей связи, больше стали интересоваться своими семьями, и вся прежняя прелесть любовных встреч как-то потускнела и потеряла привлекательность. Мы не ссорились, не оскорбляли друг друга и вроде бы не рвали отношений, но к середине декабря я уже перестал к ней наведываться, а она больше не звонила мне, как делала это пару раз в октябре и ноябре, намекая, что сегодня подходящий день, чтобы поваляться в постели.

Тем не менее хорошенькие женщины продолжали меня волновать, и я по-настоящему мечтал о какой-нибудь высокой стройняшке с красивой походкой, коими качествами и обладала мисс Эмерсон. Когда мы оказались в кабинете мистера Истпула, я сразу обратил на нее внимание, но потом меня отвлекли проблемы с ее боссом, и при нормальных обстоятельствах на этом все и закончилось бы.

Оттого я и был так удивлен и встревожен той сексуальной аурой, которая теперь между нами образовалась. Возникло что-то новое, отличавшее данный случай от других проявлений моего обычного влечения. Оно было сильнее и болезненнее, и самое смущающее заключалось в том, что я знал этому причину. Девушка являлась моей пленницей. “Ах, моя гордая красавица, вы в моей власти!” Да, как раз из этой оперы. Конечно, она не была пленницей в том смысле, что я мог сделать с ней все, что захочу, но нечто в таком роде чувствовалось между нами, поскольку она действительно оказалась в моей власти, а я играл роль отъявленного негодяя.

Да, собственно, и был им, разве нет? Я появился здесь, как сказал ей, чтобы совершить крупное ограбление, что отличало данную ситуацию от тех редких случаев, когда во время работы в моих руках оказывались симпатичные девушки, так или иначе преступившие закон. Тогда я не был негодяем, а, наоборот, – хорошим парнем, выступающим на стороне закона. Кроме того, меня стесняли правила моей профессии и рамки все того же закона. Что начисто отсутствовало сейчас.

Конечно, я не собирался ее насиловать, хотя, видит Бог, фигурка у нее ужасно соблазнительная. Но сейчас гораздо важнее было не испугать ее, чем думать об удовлетворении своих неуместных плотских желаний. Поэтому я решил поговорить с девушкой, смягчить ее напряженность, но еще не знал, что сказать, чтобы ненароком не усилить сексуальный дискомфорт, возникший между нами. И я довольно долго шел рядом с ней молча, что не могло действовать на нее успокаивающе.

Наконец я решил, что самое лучшее – это выглядеть напористым и деловитым.

– Хочу вам сказать пока, что именно нам нужно. Вы должны будете войти в хранилище одна, поэтому лучше я сейчас сообщу вам, что вы должны вынести для нас.

Она не смотрела на меня, а, не отрывая глаз от пола, кивнула:

– Да.

Ее лицо выглядело напряженным, кожа натянулась на скулах, глаза были раскрыты слишком широко.

– Нам нужны ценные бумаги на предъявителя. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Да, – опять коротко сказала она.

Конечно, девушка это знала, ведь она здесь работала.

– Хорошо, – продолжал я. – Нам нужно, чтобы каждая из них была не больше чем на сто тысяч долларов, и не меньше чем на двадцать тысяч, и чтобы сумма их составила десять миллионов.

Она на секунду обратила на меня удивленный взгляд, но тут же снова отвернулась, кивнула и сказала:

– Хорошо.

– Теперь я понимаю, что вы будете умницей и все сделаете правильно, но хочу все же напомнить вам об одном. Мой партнер находится в кабинете вашего босса, и он может видеть хранилище на одном из мониторов, а также каморку перед хранилищем, где сидит охранник. Если вы попытаетесь заговорить с ним или сделать что-то не то в хранилище, он увидит это.

– Я.., я не сделаю ничего такого. – Она едва не плакала от страха – Я знаю. Только я подумал, что стоит вас предупредить, вот и все Но я знаю, что вы будете вести себя благоразумно.

Мы как раз проходили через очень большое помещение, где все сотрудники, побросав свои дела, сгрудились у окон. Там оказалось около сорока человек, которые глазели на парад. Незаметно для себя я шагал в ритм бою барабанов, а вот походка мисс Эмерсон была какой-то неуверенной, порой она неожиданно замедляла шаги. Я решил, что такие судорожные движения вызваны нервным состоянием девушки, и пытался изо всех сил приноровиться к неровному ритму ее шагов, хотя из-за маршевого темпа музыки это оказалось затруднительно.

Когда мы вышли из огромного офиса в коридор, ведущий вправо, она вдруг споткнулась, и я автоматически схватил ее за предплечье, пытаясь удержать девушку в состоянии равновесия. Но мисс Эмерсон испуганно рванулась от меня. Держась на ногах только от ужаса, она попятилась и прижалась к стене.

Я огляделся и понял, что мы в коридоре одни.