Выгон - Эми Липтрот

Прошлой зимой я несколько ночей отправлялась одна на окраину Керкуолла, подальше от уличных огней, надеясь увидеть падающие звезды, – это как раз был период звездопада. Увы, было слишком облачно, но мне понравилось гулять поздно вечером на холоде, вести себя подозрительно, будучи на удивление трезвой. А этой зимой, на Папее, примерно за полчаса до полуночи я выношу в сад стул и теплое одеяло, устраиваюсь поудобнее и рассматриваю небо. Луны нет, ничто не мешает любоваться звездами. Красивая и ясная ночь, над Розовым коттеджем раскинулся Млечный Путь.

Я выключила дома свет и даже ноутбук закрыла, чтобы ничего не портило вид. Внимательно осматриваю Млечный Путь в бинокль; удается насчитать семь Плеяд. Наверное, описывая ночное небо как «лучезарное» или «сверкающее», оркнейский поэт Роберт Рендалл говорил как раз о такой ночи. За полчаса мне удалось увидеть девятнадцать метеоров. Каждый буквально на секунду испускает потоки ослепительного света. Метеоры отличаются по размеру и яркости, один из них так сияет и висит так низко в небе, что я вслух говорю «вау», но каждый раз звездопад прискорбно короткий.

В нескольких домах на острове горит свет, и я прислушиваюсь к происходящему – то корова замычит, то собака залает, – но в основном слышу только море. На разных сторонах острова оно звучит по-разному: на востоке, там, где Северное море ласкает пляжный песок, волны словно трещат, а на западе, где Атлантический океан бьется о скалы и утесы, слышны раскаты грома. Океаны и побережья словно неустанно пишут гармоничные, сменяющие друг друга мелодии – фоновую музыку жизни на острове.

Вскоре облака перемещаются туда, где раньше можно было увидеть звезды, и небо вновь становится совершенно темным. Едва я успеваю вернуться в дом, как начинается сильный дождь.

Крепко стоя на земле в резиновых сапогах, я мысленно рисую картину своей нынешней жизни – кочевой, близкой к корням, – думаю о движении Луны, Солнца и звезд. Зимой местные старики ходят к соседям в гости по ночам в полнолуние, когда достаточно светло, чтобы спокойно вернуться домой. Я думаю о том, почему сезоны и годы сменяют друг друга, о том, как мои органы чувств воспринимают окружающий мир: развивается пространственное воображение в астрономических масштабах, расширяются границы. Я с удовольствием узнаю новые интересные факты, например что есть три этапа сумерек: гражданские, морские и астрономические. Морские сумерки завершаются, когда море сливается с небом и навигация по горизонту становится невозможной.

Я слышала, что для больших расстояний лучше всего подходит периферическое зрение: иногда предметы исчезают, если смотреть прямо на них. Еще я узнала, почему кажется, будто звезды мерцают: всё дело в том, что летящий к нам свет вторгается в и без того турбулентную атмосферу вокруг Земли. Свет отчаянно старается пробиться к нам – вот почему это такое красивое зрелище.

Четыре веснушки у меня на левом запястье образуют параллелограмм, и теперь я понимаю, что он напоминает созвездие Близнецов. Я думаю о том, что Луна отдаляется от Земли, и пусть лишь на 3,78 сантиметра в год, то есть с той же скоростью, что растут ногти на руках, но всё равно это очень грустно.

Когда я впервые уезжала с Оркни, друг Шон подарил мне компас. Я надевала его на вечеринки как кулон, и когда окружающие спрашивали зачем, отвечала: чтобы легко найти путь домой. Где бы я ни была, моим домом всегда оставался север. Как-то ночью я где-то оставила свой компас. Именно тогда я и потерялась окончательно.

Я нашла в Керкуолле место, откуда открывается лучший вид на северное небо: надо забраться на наружную пожарную лестницу старого театра. Ночами, когда, по моим сведениям, наблюдалась высокая геомагнитная активность, я забиралась туда в надежде увидеть северное сияние, которое здесь называют Веселыми Танцорами. Обычно мне не везло, но иногда удавалось разглядеть за облаками волшебный свет.

Однако этой зимой ожидается повышенная солнечная активность, а в 2013 году и вовсе «солнечный максимум», то есть период наибольшей активности Солнца за одиннадцатилетний цикл. Когда электрически заряженные частицы, испускаемые Солнцем, вторгаются в атмосферу Земли, они начинают светиться, а так как они повторяют контуры магнитных полей Земли и передвигаются, создавая наслоения, получается тот самый эффект танца. Мы живем в северных широтах и можем достаточно часто наблюдать северное сияние, но сами обычно находимся чуть южнее него, а не прямо под ним, как если бы жили внутри полярного круга.

Частицам солнечного ветра нужно два-три дня на то, чтобы попасть в атмосферу. На сайте НАСА нахожу сделанные буквально несколько минут назад снимки поверхности Солнца от Обсерватории солнечной динамики; белые выступы на фото – это солнечные вспышки, которые выбрасывают энергию в межпланетное пространство. Я узнаю́, что полярное сияние наблюдается и на других планетах.

Прямо возле парадного входа в Розовый коттедж открывается идеальный вид на северное сияние, если выключить свет. Около семидесяти пяти процентов всего, что я вижу, – это небо, а если чуть запрокинуть голову – и вовсе сто процентов. В первые пару недель на Папее я видела Веселых Танцоров отчетливее, чем когда-либо раньше. Даю глазам привыкнуть к темноте, – это занимает примерно столько же времени, что и выкурить одну сигарету, – и у меня вырывается: «Ну и ну!» Раньше я видела зеленоватую, мягко мерцающую арку, стоящую низко на севере, но сегодня всё небо заполнено живыми фигурами: белые прожекторы сияют из-за горизонта, прямо над ними танцуют волны и медленно возникают завораживающие кроваво-красные вспышки. Сейчас светлее, чем в полнолуние, и птицы – кроншнепы и гуси – ведут себя шумнее, чем обычно в это время ночи: они проснулись, решив, что наступил рассвет. Воздух пропитан электричеством, и само сияние необычное, мне оно напоминает залитый водой стадион или пикник в свете автомобильных фар.

Хотя я выросла здесь, я раньше никогда не находила времени полюбоваться Веселыми Танцорами. Помню, родители пытались уговорить меня отправиться зимней ночью на прогулку, а я хотела остаться дома и смотреть мультик «Супер Тед». Я смотрела из окна дома на небо над Выгоном и думала: неужели вот этот белый свет и есть северное сияние? Сегодня ночью у меня нет никаких сомнений.

Вечерами я выхожу на прогулку проверить, не ушли ли Веселые Танцоры, одновременно смотрю, какие фото выкладывают в сеть, болтаю с друзьями с Мейнленда или с юга о том, на что мы сейчас смотрим. Я вижу северное сияние и знаю, что и отец на ферме видит его. Проверяю прогноз «космической погоды», предсказывающий северные сияния. Сейчас наблюдается сильнейший за последние несколько лет геомагнитный шторм. Жители Папея созваниваются, предлагают соседям выйти на улицу полюбоваться на это зрелище. На следующий день мы обсуждаем северное сияние за утренним кофе с таким же энтузиазмом, с каким болтали бы о неожиданно хорошей погоде или чьей-то свадьбе.

Я не ложусь допоздна, читаю о солнечных циклах и выбросах коронального вещества, о фотонах и полюсах. Читаю о космических кораблях и спутниках, контролирующих потенциально опасную солнечную активность и защищающих нас, натыкаюсь на тревожные предположения, что энергия коронального вещества способно повредить наши электрические сети. Северное сияние может служить предупреждением.