Большие надежды - Дмитрий Валерьевич Иванов

огласки деятельности по созданию этой организации. Демьяненко планирует к нам в край нанести визит, и, скорее всего, Шенину нужно будет понять, что это за человек, кто за ним стоит и почему, кроме встречи с ним — первым секретарём крайкома КПСС, подполковник запаса запросил встречу с неким Анатолием Штыбой?

— Понимаешь, решения партии ещё нет, но на местах смотрят на эти инициативы положительно, — пояснял мне Шенин в своём новом рабочем кабинете.

Я, разумеется, всё рассказал, что знал и пообещал с Демьяненко встретиться с удовольствием. Но вызвал меня Олег Семенович не для этого. В ноябре в Ашхабаде планируется проведение Всесоюзного сбора молодых воинов запаса, в числе которых будет много бывших воинов-интернационалистов. И, как выяснилось, поехать старшим, кроме меня, некому!

— А когда сбор этот? — уточняю я.

— Недолго, с одиннадцатого по восемнадцатое. Ты не переживай, сразу потом на бокс свой уедешь, от края надо человек десять отправить, и не только воинов-афганцев, но и просто тех, кто служил.

— Так сбор под эгидой ЦК ВЛКСМ, — читаю я служебную бумагу в кабинете первого. — И совсем это не Ашхабад. Келята и Фирюза, я таких названий и не слышал.

— Где? — удивляется Шенин. — Насчет комсомола — так ты недалеко оторвался, и по возрасту подходишь. Кого послать? Не Лунева же?

«Сбор в Ашхабаде будет проводиться на базе поселка Фирюза и горного учебно-тренировочного центра „Келята“ ТуркВО в условиях, максимально приближенных к военному распорядку», — читаю дальше я. — Да я не отказываюсь, задачу понял.

Хорошо, что я второй салон не успел запустить, придется уехать почти на весь ноябрь!

— Толя, ну что там у первого? — в кабинет зашёл Лунёв и, хмуро глянув на прихорашивающуюся перед зеркалом Марию, подошёл ко мне.

— В Ашхабад поеду, там под эгидой ЦК ВЛКСМ будет сбор молодых воинов запаса, — не стал скрывать я. — Я вот хоть и не служил, а старшим отправляют. Меня и ещё десять человек.

— Не боишься, что члены делегации слушать тебе не станут? — с хитринкой в голосе уточнил Лунёв.

— Пусть попробуют поспорить, — я внимательно осмотрел свой кулак.

— Молодых — это до скольки лет? — заволновался вдруг Егор.

— До тридцати пяти, вроде, — припомнил я.

— Мне тридцать пять! Я! Я хочу поехать. Анатолий Валерьевич, замолви словечко? — аж подпрыгнул на стуле Егор.

— Тебе-то зачем? — удивился Михаил Сергеевич. — У тебя двое детей, одному и года нет.

— Вот поэтому тоже! И родня у меня в Туркменистане есть! — пояснил бывший воин-пограничник.

Глава 28

Судя по всему у нашего Егора не всё ладно дома. Иначе чего бы ему рваться не пойми куда? На семейные неурядицы Егора намекают и многозначительные взгляды коллег в его сторону — презрительные от Марии, понимающие от Зины и Ирины и усталые от Михаила Сергеевича. Один я не в курсе. Ой, нет, не один, отдел кадров тоже не знает ничего про это, иначе мне бы уже доложили. Взять его с собой? А почему нет? Уж он точно характер свой показывать не станет, ну и… мужская солидарность всё же.

— Беру! Вот тебе первое задание. Созвонись с военкоматом и выясни, кого они рекомендуют. А я наберу крайком ВЛКСМ, — начинаю действовать я.

— Анатолий Валерьевич! — с каким-то удовольствием произносит моё отчество Мария. — А вам не кажется, что это не относится к должностным обязанностям Егора? Вам поручили — вы и звоните!

Звенящая тишина продлилась секунды три, в течение которых физиономия Лунёва медленно побагровела.

— Мария, я так понимаю, вам делать нечего, раз вы советы непрошенные руководству решили давать. Где заявки по выезду от «Интуриста» на этот месяц? — строго спросил я, разочаровав ждущих очередной скандал.

— Вот они! Возьмите! — потрясла папкой Маша.

— Ну, принесите их мне, — буркнул я и уткнулся в бумаги.

— Вам надо… — открыла было рот Маша, но, увидев злое лицо Михаила Сергеевича, заткнулась.

В самом деле, мне идти за папкой? Пусть сама принесёт, тут недалеко.

Лунёв закрыл дверь с той стороны и ушёл, не попрощавшись, давая мне полную свободу по «курощению» моей подчиненной. Та подумала и, признав справедливость моего требования, встала и, походкой от бедра подойдя к моему столу, аккуратно положила папочку на стол. Только она собралась сесть на своё рабочее место, как я рявкнул:

— Стоять. Я тебя отпускал, что ли? Где бланк о национальном составе выезжающих?

Я не зря пью чай в отделе кадров. Это, как я теперь знаю, Машкины должностные обязанности, и сейчас она спорола очередной косяк.

— Я позже принесу, — растерялась девушка.

— Выговор тебе. И буду требовать с занесением! Этот документ нам нужен уже завтра утром! — непреклонно гну я, так как следующая комиссия именно завтра.

— Так я завтра и принесу! С утра! За что выговор? — возмутилась Маша.

— Ты сегодня должна была подать. Завтра уже поздно. Пиши объяснительную, — требую я.

— Анатолий Валерьевич! Зачем сегодня, если первая комиссия в этом месяце завтра? Завтра с утра всё будет! — насупилась девушка.

— Затем, что у меня с утра другие дела, порученные первым секретарём крайкома Шениным. Он, извини, не успел у тебя спросить, когда ты соизволишь выполнить свои должностные обязанности!

Наши соседи по кабинету смотрели на этот цирк с восторгом в глазах! Ой, не любят Машку у нас. Она стоит перед моим столом чуть ли не по стойке смирно, пытаясь натянуть юбку, чтобы прикрыть колени. Но это невозможно — слишком она у неё короткая, и я внаглую смотрю на девушку. Не из похоти, а из желания наладить нормальный рабочий процесс. Или Машка будет работать как надо мне, или придётся с ней расстаться. Так что буду пока воспитывать. Подчинённая послушно пишет объяснительную. Прошлый случай, когда я не дал ходу её бумажке, обнадёживает Марию. Ну и на деда надеется, конечно.

После работы заскочил в общагу, там всё тихо и спокойно. Я даже хотел сообщить Зое о своём скором отъезде, но решил пока данную информацию придержать. Станет суетиться, паниковать, думать, а придумать женщина многое может. Поставлю перед фактом.

Утром я в универе рассматриваю учебное расписание. Что бы ещё с плеч скинуть в целях высвобождения времени для других дел? Вроде ничего не выйдет у меня. Остальное надо хоть изредка, но посещать. Хотя, стоп! Программирование на Фортране. Вернее, мы пока Бейсик изучали, но сегодня первое занятие в машинном зале. Так называется класс с установленными там мониторами. Сама отечественная ЭВМ серии «ЕС» расположена этажом ниже и занимает почти всю довольно большую аудиторию. Сидим по двое у монитора — ко мне присоседилась наша староста, я ведь обещал Аньке помочь.

— Иф — если, рид — прочитать, энд — конец, а печать? А печать как? Забыла! — бубнит она.

Рисую для простоты блок схемы, так удобнее пояснять.

— Анатолий, а вы почему не сказали, что занимались ранее программированием? — раздался голос препода сзади нас. — Мне, пожалуй, и учить вас нечему. Вы попробуйте составить программу, чтобы решить вот такую задачку.

Смотрю на листок, протянутый мне, и еле удерживаюсь от пренебрежительного фырканья. Лезет из меня это детство постоянно. С листа набиваю программу, используя встроенные функции, ввожу значения и получаю ответ задачки.

— Верно, — удивляется преподаватель. — Приходите, молодой человек, сразу на зачёт. Эта задача даётся студентам в конце годового обучения!

Я не расстроился тем, что не сидеть мне больше в этом классе. Больше всего огорчилась Аня — ей понравилось заниматься со мной. Сказала, что я объясняю лучше препода.

Пока ехал на работу прикинул, что могу ещё и историю экстерном сдать. А вот надо ли? Я и так прогуливаю этот предмет регулярно, и никто мне замечаний не делает.

— Нашёл ещё двоих в нашу делегацию для поездки, — радует меня на работе энергичный Егор.

— Потом посмотрю, — немного остужаю я его энтузиазм.

Сегодня у меня два выездных дела — заехать в крайком ВЛКСМ и в/ч 6701. Но сначала надо зайти и проинформировать Лунёва о своём отсутствии. Столкнулся с ним в коридоре, он тащил к себе в кабинет две сумки с продуктами.

— Толя, иди в столовую за набором на этот месяц и нашим скажи. Раньше в этот раз дали. Наверное, в честь нового руководства, — распорядился он.

— Я в крайком ВЛКСМ отскочу? — отпрашиваюсь я у начальника.

Тот лишь кивнул в согласии головой.

Разумеется, сразу извещаю своих коллег, включая и архивных красоток, о получении продовольственной помощи.

Что там было?

— три килограмма говядины по фондовой