Пятая жена миллионера - Ульяна Гринь

если обижает? Даша разберётся? Влепит ему с правой апперкот?

— Спасибо, потихоньку, — сдержанно ответила совсем не то, что думала. Даша понюхала пар из носика чайника и кивнула:

— Так и надо. Ты, главное, не тушуйся. А то я вижу, что мы с тобой родственные души!

— Это в каком месте, интересно?

— В воспитании, Полиночка. Нас не воспитывали быть в центре внимания. Да и к жизни такой мы не привыкли. Правда же?

С этим утверждением я не могла не согласиться. Да, не воспитывали. Но я решила соответствовать Андрею и его положению, а вот Даша, по-моему, не сделала для этого ровным счётом ничего. По крайней мере, сейчас она ведёт себя не как жена миллионера.

Потом мы пили чай. Я молча, а Даша вовсю трепалась про Тибет. Как там хорошо, как там спокойно, как там умиротворённо, какие там замечательные люди, хоть и бедные, но отзывчивые. Я слушала и мысленно посылала её туда навсегда. Пусть валит к этим замечательным людям и остальных бывших с собой заберёт… Хотя нет, Тибет жалко — не выдержит столько счастья сразу!

А потом Мика привезла Прасковью.

Я никогда не видела такой чистой радости, как при встрече матери и дочери. Первая сразу выиграла несколько пунктов в моём рейтинге людей, потому что вторая завизжала, с порога бросилась на шею маме, повисла на ней, как обезьянка. А Даша закружилась, обнимая девочку, целовала её щёки, тискала дочь и всё повторяла:

— Пашулька, как я соскучилась, как соскучилась!

Гувернантка просто сбежала от этой сцены, а я решила не мешать. Нужно было обновить маникюр, а теперь у меня много денег и безграничные возможности, поэтому я нашла выездного мастера и договорилась на завтра. Потом почитала немного умную книжку о дрессировке охотничьих собак, потом, наверное, уснула.

Проснулась от того, что во дворе истошно орала Прасковья. Господи, да что опять случилось? Подскочив, я быстро спустилась и перехватила девчонку, которая как раз вырвалась из рук Марты. Крикнула:

— Что происходит?

— Дарья опять сваливает, — пожала плечами Марта. — Свалила б уже куда-нибудь насовсем и голову девке не морочила… Каждые три месяца тут сцены устраивают.

Она взяла со стола свой ноутбук и удалилась в сторону озера. Я обняла Прасковью, прижимая к себе её крепенькое тело, и спросила:

— Ну что такое? Вернётся твоя мама!

— Я не хочу, чтобы она уезжала-а-а! — завопила Прасковья, отчаянно вырываясь. — Пусти, пусти меня! Мама-а-а!

— Да блин!

Я покрепче ухватила её и встряхнула:

— Прекрати кричать! Криком ты её не вернёшь!

— Верну! Вцеплюсь в неё и не дам никуда уехать!

— Она всё равно уедет, пойми ты! Ну Пашка! Прасковья! Посмотри на меня! НУ?!

Даша показалась из дверей со своей дурацкой сумкой и торопливо помахала рукой:

— Пока-пока, Пашулька! Я скоро снова приеду! Передавай привет папе!

Девочка обмякла в моих руках и зарыдала, пока мать-кукушка сваливала по дорожке к воротам и своему дурацкому велосипеду. Я обняла Прасковью и закачала её в объятьях, приговаривая:

— Всё будет хорошо, солнышко, всё будет хорошо… Вот увидишь! Папа тебя любит, папа с тобой, и я с тобой, маленькая моя, я тебя не брошу…

— Мама-а-а…

— А она пусть едет, это такой человек, что её не удержать. Прану пусть свою ест, пусть будет счастлива… А мы с тобой… знаешь что? Мы завтра в город поедем и там… купим много мороженого и заедим свою тоску! Договорились?

— Мороженое не помо-ожет! — проревела Прасковья, но уже тише. Уже не плакала, а всхлипывала. Эх ты, Пашулька… Много ты понимаешь!

— Мороженое — это первое дело при всяких проблемах, — ответила я, приглаживая её пламенеющие волосы. — Это я опытным путём выяснила.

— А у тебя какие такие проблемы, чтобы мороженое есть? — ворчливо спросила она, вытирая слёзы о мою кофточку.

— А у меня, Прасковья, мамы давно нет, — тихо ответила я. — И она больше никогда не приедет, понимаешь?

— Она далеко уехала?

— Очень далеко… Туда, откуда не возвращаются.

— Она умерла, — догадалась Прасковья. И я ответила просто:

— Да. А твоя мама жива. Она, как птичка, летит туда, куда смотрит. Будет прилетать, улетать, когда ей вздумается… Но она живая, и ты сможешь обнять её, поцеловать, поговорить с ней.

— Да-а… — вздохнула Прасковья, словно размышляла о чём-то. Потом рывком поднялась, посмотрела долгим взглядом в сторону ворот и вдруг обернулась ко мне, протянула руку: — Пошли!

— Куда?

— А у Вари есть мороженое в морозилке! Между прочим, и клубничное есть, и шоколадное! А сколько ты сможешь съесть мороженого за раз?

В её глазах я уловила вызов. Слава богу… Истерика закончилась, можно жить дальше. Я встала, взявшись за маленькую ладошку, и ответила с тем же вызовом:

— Шесть штук! А ты?

— Пф! Шесть! Я могу восемь!

— Ага, а потом ангина!

— Нет, потом ангины не будет, потому что мы будем пить горячий какао с пенкой.

— Да ты всё предусмотрела, как я погляжу, — с усмешкой ответила я, открывая дверь в гостиную. — Ладно, согласна на пенку в какао. Удиви меня и слопай восемь шариков.

Глава 12. И отправился принц…

23 мая, Репино

О том, что я беременна, меня просветила Анфиса.

После мимолётного появления Даши в доме вроде бы всё устаканилось. Хотя Прасковья ещё дулась временами, я заметила, что она проводит всё больше свободного времени вместе со Стёпкой, и у них завелись какие-то общие секреты. Во всяком случае, девочка не строила козни и не канючила внимание.

Марта всё ещё дописывала роман. Козочка ударилась в новую дурь — фитнес-стилетто и теперь бегала по дому и двору исключительно на шпильках. Ещё и меня уговаривала начать, но я решительно отказалась, но на всякий случай погуглила и повесила в гостиной номер ближайшего травмопункта и платной скорой.

Андрей в последние два дня не показывался дома. Он ночевал