Архивы Дерини - Кэтрин Куртц

Нечасто и королевский двор оказывался так далеко от столицы Торента, поскольку король был стар и выезжал все реже. Передвигаясь медленно и с частыми остановками, Нимур II с двумя сыновьями, внуком и небольшой свитой приехал сюда около недели назад в сопровождении головного отряда войска Толанского герцога.

Хоган Гвернак, прозванный Марлуком, собрался требовать признания своих законных прав как потомка Фестила — а это прямо касалось Нимура, ибо после дочери Хогана Кариссы права эти переходили к Дому Фурстана, и Нимур и его наследники могли претендовать на корону Гвиннеда.

Право это Фурстан обрел давно, вследствие женитьбы Марка, сына последнего короля Фестилийской династии на дочери Нимура I, и подкрепил его поколение назад, когда бабка Хогана вышла замуж за младшего фурстанского принца. А теперь еще и юная Карисса обручилась в Михайлов день с внуком короля — что не слишком нравилось человеку, сидевшему в башне, но с этим приходилось смириться. Поскольку наследниками отца были его брат и племянник, вряд ли принцу Венциту из Торента случится когда-нибудь править Торентом и, если Хоган победит, Гвиннедом; но, с другой стороны, чем больше земель будет у Фурстана, тем больше станет и его доля, как единственного брата будущего короля. Генеалогия, позволявшая разобраться во всем этом, была очень сложна, разобраться в ней самой мог скорее специалист по геральдике, нежели принц, но Венцит тем не менее счел своим долгом изучить все тонкости. Ведь невозможно предсказать, кому какую роль предназначат Парки.

Разворачивая следующий пергамент, он думал о Хогане и о притязаниях Фестилийской династии. За Гвиннед спорили очень давно. Первым Верховным Королем Гвиннеда стал около пяти веков назад Огарин Халдейн, объединивший несколько воевавших группировок и мелких княжеств на центральной равнине Гвиннеда и вокруг нее. Он и его род владели постепенно разраставшимся королевством около двухсот лет, пока первый Фестил, младший брат тогдашнего короля Торента, не вошел в Гвиннед во главе войск Дерини и не захватил королевский трон.

Династия, основанная Фестилом I, продолжалась немногим более восьмидесяти лет — это время приверженцы Халдейнов называли Междуцарствием. Затем Имре, последний Фестилийский король, был изгнан человеком, называвшим себя последним Халдейном, которому помогал Кулдский граф-изменник, позднее ненадолго объявленный святым, и с тех пор Гвиннедом правил восстановленный род Халдейнов.

Нетерпеливо вздохнув, Венцит заглянул в свиток. В этот самый момент Хоган уже отстаивал свои права, и, чтобы не думать об этом, надо было как-то отвлечься. Коричневые чернила на пергаменте выцвели от времени, и слова почти невозможно было разобрать, но Венцит знал содержание наизусть. Это было одно из немногих сохранившихся писем его прародительницы Эриеллы к ее брату-любовнику Имре. Написанное архаичным языком, в витиеватом стиле двухсотлетней давности, оно содержало тем не менее самую суть притязаний Фестила и Фурстана на трон. Ибо плод инцеста, о котором говорилось в письме Эриеллы, был тем самым принцем Марком, который женился на дочери первого короля Нимура.

«И потому с нашей стороны потребуется твердость, дражайший мой вассал и господин, и брат, что найдутся такие, которые станут осуждать плод нашей любви — объяснят появление его лишь моим распутством и откажутся признать дитя твоим сыном, и, следовательно, твоим наследником. Но даже ежели весь мир объявит сына нашего бастардом, следствием моей нескромности, все равно он остается Фестилом; и если никто из нас не вступит в другой брак, он должен стать нашим наследником и вступить после нас на трон. И пусть думают, что хотят. Мы — Дерини; нам нет нужды в оправданиях!»

Венцит высокомерно улыбнулся, но, пробежав своими светлыми, почти бесцветными глазами конец письма, он, в общем-то, согласился со сказанным. Он и его семья тоже были Дерини, как Имре и Эриелла, обладатели магических способностей, недоступных обыкновенным людям — за исключением, увы, некоторых Халдейнов, хотя последний из них, Брион, особым умением как будто не отличался. Читая письмо, Венцит ощущал всю силу любви Эриеллы, пережившую почти два столетия. При последних, самых интимных ее словах, обращенных к брату, он показался самому себе чуть ли не соглядатаем, и в чреслах его отозвалось что-то подобное страсти Имре, когда он представил, как неистовая Эриелла подкрепляла свои обещания делом. Их взаимное чувство было, конечно же, величайшей любовью всех времен. О такой любви мечтал Венцит в те дни, когда сам думал жениться на Кариccе. И в который раз он попытался представить себе, как поступил бы отец, случись что-нибудь с его внуком Элдредом. Он, конечно, не желал мальчику зла, но перспективы открылись бы соблазнительные.

Он долго сидел, уставясь в окно и предаваясь тайным фантазиям, объектом которых была то живая Карисса, то умершая Эриелла, пока какое-то движение у главных ворот не привлекло его внимание и не привело в себя. В замок въезжал отряд под знаменем его кузена Хогана, но самого Хогана не было видно. Среди усталых, забрызганных грязью воинов ехала на сером коне, сгорбившись в седле, девочка в синем плаще.

Когда Венцит спустился в большой зал, она уже плакала в объятиях Элдреда, и чудесные волосы ее, растрепанные, слипшиеся на концах, рассыпались по спине ниже талии. Он испытал острый приступ зависти к этому неопытному юнцу с потными руками, который имел право обнимать и утешать ее, но быстро подавил свои чувства. Карисса Толанская обручена по выбору его отца. И, находясь среди Дерини, следует тщательно скрывать свое возмущение, особенно среди тех членов семьи, у кого может вызвать подозрения то, что он окружает себя защитой.

Брат его, Каролус, тоже был здесь, и король-отец, хотя старик плохо чувствовал себя нынче и тяжело опирался на руку своего спутника в ливрее. У ног короля стоял на коленях Хасан, тактик Хогана, телохранитель Хогана и его юной дочери, в черных одеждах, покрытых грязью и пылью, с лицом, прикрытым кефией, позволявшей видеть только полные скорби глаза.

В зал входили один за другим хмурые воины и рыцари в полном вооружении, оруженосцы помогали им снимать оружие и доспехи, и Каролус отрывисто отдал слугам указания, где их разместить; потом он взял отца под руку и отвел в расположенный позади тронного возвышения кабинет. Там он усадил короля в кресло с высокой спинкой и знаком велел Хасану приблизиться. В кабинете собралось всего шесть человек: королевская семья, Карисса и мавр. Хасан вновь преклонил колени перед королем и принцем-наследником и открыл лицо.

— Итак, что произошло? — спросил Каролус.

Хасан опустил голову.

— Халдейн оказался сильнее, о мой принц. О чем еще говорить? Неверный превзошел моего хозяина с помощью краденой магии и отрубил ему голову. Мы не знали, что он обладает такой силой. Думали, Эль Марлук раздавит его, как блоху!

— Эль Марлука предал Дерини! — с горечью сказала Карисса сквозь слезы. — Узурпатору помогал полукровка Аларик Морган. Он защищал этого князька Халдейна своей магией. И мой отец пал жертвой предательства!

Венцит обменялся взглядом с братом, потом посмотрел на короля. Новость оглушила старика, тот застыл, словно с ним снова случился паралич; но хотя состарившееся тело отказывалось ему служить, рассудок у него по-прежнему оставался ясным.