Натюрморт с живой белкой - Ольга Горышина

— Ты любишь черный или молочный?

— Нуар.

— Угадал!

По лицу Дениса расползлась счастливая улыбка, и он разломил плитку горького шоколада пополам.

Градус поднялся не только в теле Белки, но и на улице, так что ей пришлось сначала отодрать юбку от бедер, а уж потом только поспешить на помощь к Денису, который тщетно пытался оплатить парковочное место. Аппарат пять минут упрямо выплевывал обратно монетку в один евро.

— Что я делаю не так?

Инструкция дана только на французском, но даже знание языка не помогло. Машинка упорно требовала ввести номер под кодовым названием «городской». Вбивание порядкового номера, написанного на асфальте, не помогало.

— Всегда платил отец или брат, — пожала плечами Белка и огляделась. На улице ни души, и это в трех-то шагах от замка. Она еще так радовалась, что они сумели отыскать такое классное место. Мало того, что близко, так еще и с краю. Не пришлось рисковать полировкой машины, втискиваясь в крохотный зазор.

— Значит, будем искать другую парковку. Я и не думал получить здесь что-то за один евро. Таких цен во Франции не бывает.

Белка уже дышала ровно. Ледяная вода с шоколадом оказались прекрасным успокоительным.

— А ты пойди сначала заработай этот евро, — бросила она уже с прежним вызовом.

— Знаешь что, красотка, — Денис оперся локтем о корпус аппарата, и в его голос тоже вернулись прежние уничижительные нотки. — Кто бы говорил про зарабатывание денег. Ты выросла за широкой папиной спиной. И, как понимаю, он и дальше готов тебя содержать, иначе ты бы выбрала что-то поприземленнее натюрмортов.

Белка сжала кулак — волна протеста сейчас душила куда больше, чем когда он кидал обвинения в адрес придуманной им же самим девушки. Сейчас он обвинял конкретно ее, Бель Деграсси.

— Вот именно! — голос ее взвился на пару октав. — Кто б говорил! Сомневаюсь, что на фирме чужого дяди ты бы разгуливал по Европе, просматривая домики. И заодно кидаясь монетками, как грязью. Ну, ну…

Денис держал очки на лбу, и Белка увидела, как яркие глаза потемнели от ее слов, и сразу отругала себя за глупый выпад — и правда, ну чего кипятиться, когда ей плевать на мнение какого-то Дениса аж с Эйфелевой башни! Это у него ранимое самолюбие, это он хочет быть хорошим и самым умным. Ну так и пусть будет таким хотя бы в своих собственных глазах. Сейчас ругаться глупо — с собой ни документов, ни денег. Да только язык не желал поддерживать с головой взаимовыгодные партнерские отношения.

— Что, думаешь, я от тебя сейчас полностью завишу? Потому ты со мной и говоришь таким тоном? Ага, раскатал губу! Мир не без добрых людей. Попрошу кого-нибудь подбросить меня до дома. И все, бай.

— Вот именно, не без добрых! — Денис поймал ее руку. — Так чего тебе не побыть со мной чуток доброй и не лезть на баррикады на каждое мое слово, будто я стремлюсь тебя обидеть. Это ваш дурацкий западный феминизм такой, считать мужика заранее козлом?

Она не успела ответить — их попросила отойти в сторону французская пара. Белка даже порадовалась двойной удаче — прекратили ссору на пустом месте и заодно узнали, как пользоваться автоматом. Французы ввели регистрационный номер своей машины. Белка аж глаза закатила — это ж надо было быть такой идиоткой!

— Дашь руку? — спросил Денис спокойным тоном, оставив на торпеде мазерати парковочный талон.

Белка кивнула, хотя и знала, что ходить за ручку по местным тротуарам невозможно — придется постоянно сталкивать Дениса на проезжую часть.

— Дай два евро. Я без воды дальше не пойду.

Белка остановилась напротив углового магазинчика. Денис сунул руку в карман, но вместо монетки вытащил кредитку.

— Еще, может, и пин назовешь? — усмехнулась Белка, непроизвольно всматриваясь в пластиковую карту, чтобы прочитать на ней имя владельца.

— Пин не нужен.

На карточке выбито — Денис Венгеров, но это ни о чем не говорит. Он зашел следом, как только Белка попросила две бутылки воды, и остановился позади нее, чтобы видеть считывающее устройство.

— Хочешь мороженого? — спросил он, мягко сжав горячими пальцами ее плечо.

Она заставила себя не дернуться и тихо отказалась, а, хватая с прилавка бутылки, нарочно сильно подалась вперед и получила свободу. Только на улице занятые руки сыграли с ней злую шутку — теперь Денис держал ее за талию, и Белка не удивилась бы, если б ткань юбки как бы нечаянно поползла сейчас вверх. Но пока Денис не позволял себе подобной шалости, но и соприкосновения бедрами оказалось достаточно, чтобы заставить Белку ускорить шаг.

— Мы бежим куда-то или гуляем? — осадил ее Денис, дотянувшись пальцами почти до самого ее пупка.

Белке пришлось завалиться на один бок, прямо ему на плечо, и в тот же момент она почувствовала на волосах его легкий поцелуй.

— Денис! — позвала она громко, но он не оторвался от нее. — Открой, пожалуйста, бутылку.

Денис забрал ту, что холодила ему бок, и поднес к пересохшим губам Белки.

— Когда нет воды, понимаешь, что для счастья больше ничего и не надо, верно же, Бель?

Она не стала вступать в пустую дискуссию. Просто вытерла ладонью губы и пошла вперед, пока могла еще успеть опередить его. И теперь специально шла по самой середине, чтобы Денис не мог пристроиться к ней ни справа, ни слева. Так он и шел, грозно потрясая бутылкой за ее спиной, почти до самого дворца. У кассового домика пришлось пропустить его вперед, но Денис вновь сунул в руку Белки кредитку, и она сама попросила для них два взрослых билета.

На лужайке возле стены стояла современная статуя матери и ребенка — модель не поражала ни красотой, ни изяществом позы: через раздвинутые колени перекинута пеленка, и мать прижимает обнаженное чадо к своей обнаженной груди, а малыш закрыл глаза, прикрыл маленькой ладошкой грудь и мирно спит. Тогда как открытые глаза матери глядели вдаль — в будущее, в пустоту, где нет ни матери, ни ребенка, нет уже целых восемь лет.

Почувствовав неприятную резь в глазах, Белка сильнее прижала к носу очки. Разве могла она подумать, что отпуск настолько омрачится воспоминаниями о матери — зачем Мартин вытащил из шкафа скелет, зачем она нарисовала перед впечатлительным Денисом несуществующую трагедию? Чем больше Белка глядела на скульптуру, тем горче становилась во рту слюна. Ведь было же такое… Было… Мать так же прижимала ее к груди, а потом равнодушно толкнула к таким же равнодушным воспитателям… А потом… Потом решила лишить единственного человека, который ее искренне любил — Мартина.

Денис отошел к стене и смотрел на пестрый город, чувствуя себя в эту минуту абсолютно лишним, но вскоре под ногами Белки зашелестели мелкие камушки. Он обернулся — Белка лихорадочно пила воду, и он вдруг начал гадать, остановится она на половине или, как тогда на пляже, выпьет всю воду? Она поймала его взгляд и протянула бутылку. Не размышляя и секунды, Денис сделал глоток, а потом еще и еще, словно вода поменяла вкус и запах, хотя он знал, что на губах мадемуазель Деграсси нет помады, даже бесцветной.