Разбитые грёзы. Книга 2 - Александра Салиева

– Кларк…

Произнёс вслух. И я. И Кайл.

Уж не знаю, каким именно образом он сам пришёл к этому выводу, но нужная фамилия прозвучала одновременно.

В любом случае, остаётся лишь удостовериться…

Аврора

Это какой-то кошмарный сон, который никак не закончится. Как начался с моего утреннего забега, так и длится нескончаемой чередой дурацких событий. Изредка мелькает светлый огонёк и опять пропадает под натиском тьмы. Такой же непроглядной, как глаза Риза. Его остекленевший взгляд навсегда отпечатался в моей памяти, не изжить. Ещё только недавно в нём невидимое пламя пылало, а теперь пустота. С подачи Романа. Одним мановением руки оборвал чужую жизнь, и нисколечко его это не волновало. Равнодушный, как и всегда. И не только он. Они все. И мой отец, и этот их Йен О’Двайер, и даже подошедшая позже сестра отца. Им всем всё равно. Как там было?

«Ой, да ладно тебе. Ну труп. Ну бывает. Сам виноват», – так кажется.

Действительно, с кем не бывает?

Тем более у них же «инстинкты».

Значит, можно направо и налево убивать всех, кто не так на тебя или на близкого тебе посмотрит? Так что ли?

Сам виноват…

А в чём именно виноват?

Со стороны ситуация выглядела некрасивой, не спорю. Но не до такой же степени, чтобы убивать кого-то, не разобравшись?!

Бред!

Как и то, что Риз знал моё настоящее имя и, судя по всему, не только его: истинную подоплёку произошедшего со мной – тоже. Это навевало на плохие мысли. Хотя сколько бы ни вертела их, никак не могла понять, какую роль во всей моей истории играл сам Риз. И это его упоминание о том, что я смерть несу Роману…

Что это значит?

Каким образом?

Или это просто такой способ меня убедить с ним уйти?

Хотелось бы верить в последнее, но в глубине души я знала, что он не лгал. Ни в чём. Да, подавал знания в нужном для него ключе, но не врал. А жаль… потому что теперь мне и правда хотелось сбежать от Романа как можно дальше. Так что возможности уйти из той каморки даже обрадовалась. Во-первых, находиться среди безразличных родственников, глядя на мёртвого друга, становилось попросту невыносимо. Во-вторых, собственная вина душила до чёрных точек перед глазами. В-третьих, перепалка Александра и Ярославы очень неплохо помогала отвлечься от собственных переживаний.

– Что ж ты какая тяжёлая? – просипел мужчина.

Мы только приехали и выбрались из машины, теперь шли в сторону дверей клиники.

– Это просто ты слабак! – огрызнулась на это его ноша, снова поморщившись от боли, и впилась ногтями в его шею, оставляя царапины. – Извини… – дополнила сдавленно на свой жест.

– Ну вот, – наигранно грустно вздохнул Александр. – Снова дерётся. Вот и помогай ей после этого.

– Алекс, – укорила его с улыбкой присоединившаяся к нам у выхода из ресторана мама, открывая дверь в медицинское заведение.

– Я тебя помогать и не просила! – вспылила Ярослава следом, толкнув своего помощника в плечо кулаком, а после и вовсе попыталась освободиться от его хватки.

– Совсем сдурела? – рявкнул вдруг взбешённо мужчина.

Я даже с шага сбилась, так жутко это прозвучало. И идти с ними резко передумала. Нервные они какие-то оба. И если бы не взявшая меня за локоть мама, точно бы развернулась и ушла. Но она заметно нервничала, не переставая гладя свой животик, духу не хватило оставить её одну в подобном состоянии.

– Алекс, да что с тобой? – поинтересовалась мама с удивлением.

– Нормально всё, – обронил тот отрывисто. – Яр, ты как? – выдавил из себя взволнованно, остановившись посреди коридора, когда девушку на его руках настиг приступ очередной боли.

– Нормально всё со мной, – отозвалась она устало.

Александр не ответил. Но шаг прибавил. Так и дошёл в угрюмом молчании до самой палаты. Прошёл в помещение и уложил брюнетку на кровать. Убрал с лица белой волчицы спутавшиеся пряди чёрных волос и отошёл в сторону.

– Мне надо выпить, – пробормотал, прежде чем скрылся обратно в коридоре.

Не успел он уйти, как вошла доктор в белом халате. Симпатичная женщина лет сорока пяти с огненно-рыжими волосами, забранными в строгий пучок. В руках она держала ещё один халат и перчатки.

– Мне тоже надо, – припомнила слова Александра роженица, стоило ей увидеть вновь появившуюся, уставившись тоскливо на мою маму. – А это обязательно? – уточнила у неё вкрадчиво.

– Я не знаю ещё одного такого же хорошего врача в Лондоне. Я вообще здесь больше никого не знаю, если помнишь, – виновато отозвалась мама, задирая подол чужого вечернего платья.

Ярослава тяжело вздохнула и запрокинула голову, прикрыв глаза.

– Доброй ночи, – поздоровалась пришедшая со всеми. – Я нужна? – уточнила у мамы, протянув ей принесённое.

– Пока не знаю, – отстранённо отозвался та, сгибая ноги тёти в коленях. – Воды отошли, схватки идут, а вот раскрытия нет. Давай её пока переоденем, – дополнила, нахмурившись.

– Я принесу сорочку, – кивнула рыжая, улыбнулась мне и направилась за названным.

Не было её пару минут. Всё это время в палате стояла тишина, разбавляемая редкими стонами роженицы. Я молчала, потому что просто не знала, что сказать. И вообще не понимала, зачем продолжаю здесь стоять и не ухожу. Остро захотелось взять испытывающую боль девушку за руку, чтобы облегчить её страдания. Желание оказалось настолько велико, что я так и сделала. Хотя то вряд ли ей особо помогло.

– Всё не так плохо, как выглядит, – заметила Ярослава с немного усталой улыбкой. – Ну, по крайней мере, предыдущие пять раз было точно попроще, – то ли пошутила так неудачно, то ли попыталась успокоить меня.

– Пять? – откровенно прифигела я. – И как ты только согласилась на такое количество детей?

Это ведь она сейчас шестой раз рожает, получалось.

Шестой!

Обалдеть.

– Согласилась? – переспросила сестра папы. – Вообще-то это было моё желание. Не Яна… Просто я его очень люблю.

На её лице расплылась тёплая ласковая улыбка. Правда, она исчезла довольно быстро, затмеваемая новым приступом боли.

Ничего я ей в общем не ответила. И расспрашивать ни о чём больше не стала. Да и не смогла бы. Вернулась доктор и меня выгнали из родовой.

– Ну и? Долго ещё? – уточнил стоящий неподалёку Алекс.

Пиджак он снял, кинув на спинку стоящего рядом кожаного дивана. Галстук валялся там же. Рубашка небрежно расстёгнута на три верхних пуговицы, а волосы взлохмачены. В руках он держал бутылку какого-то алкоголя. Где только нашёл посреди ночи?

– Что с тобой? – повторила я недавний вопрос мамы.