Пагуба - Сергей Малицкий

— Мы? — не понял Лук. — Что значит «мы»?

— Я с тобой, — поправила мешок на плечах Нега, покосилась на Намувая, который продолжал тянуть улыбку от уха до уха. — А ты как думал? Самана велела, чтобы я за тобой присматривала. Ну вот я и здесь. И нечего хмуриться и лоб чесать. Без присмотра тебя никак нельзя отпускать было. Да и кто из нас с Курантом разговаривал, кто назубок все курантовские укрытия помнит? Да ты посмотри на проводника, он с самого начала все знал.

Троица выбралась на гребень только к вечеру второго дня. Весь первый день Намувай с интересом оглядывался, словно ждал, когда его спутники попросят пощады, ведь путь был нелегким. Конечно, старые, покрытые лесом горы не могли сравниться даже с предгорьями Западных ребер, куда Курант забредал довольно часто, но предложенная тропа для легкой прогулки никак не подходила. Каменные осыпи сменялись колючими зарослями, сползшие со склонов буреломы перемежались внезапными провалами, но приемные дети Куранта, закаленные ежедневными упражнениями и нагрузками, не жаловались и держались даже лучше самого Намувая, что вызвало его искреннее изумление. Под вечер он даже махнул рукой и, не стирая с лица, как понял Лук, всегдашнюю улыбку, признался, что привал сделать следовало уже давно, но он так долго надеялся на мольбу об отдыхе со стороны спутников, что в итоге взмолился сам. Впрочем, место для стоянки Намувай выбрал хорошее. Подняться они успели довольно высоко, мошкары почти не было, зато среди камней обнаружился тонкий ручеек, в котором удалось не только набрать воды, но и немного поплескаться, смывая пот и возвращая свежесть. Предложение Неги приготовить что-нибудь на ужин Намувай решительно отверг, сам развел костерок, извлек из собственного мешка небольшой котелок и изобразил что-то вроде сладкой каши, потому как кроме зерна отправил в варево ложку меда и две горсти ягоды, которую собрал тут же, попутно объясняя Неге, как отличить съедобную ягоду от ядовитой. Лук думал, что, расположившись на пластах собранного мха, им удастся перекинуться несколькими словами с сыном Арнуми, но тот уснул мгновенно. А почти сразу за ним засопела, уткнувшись в плечо Лука, и Нега. Незаметно уснул и он сам, успев подумать, что никак вот такой неохраняемый сон не соответствует увещеваниям Куранта.

С раннего утра, наскоро перекусив, отряд продолжил взбираться все выше и выше по уступам каменной гряды, но оценить вид на ту часть Дикого леса, что примыкала к Блестянке, путникам удалось только после полудня. Именно тогда древесные великаны уступили склон цепким и колючим кустам можжевельника. Лук остановился на первом же прогалке в зарослях, покрутил головой, но не разглядел ни русла Блестянки, ни русла Хапы. Вторая была слишком далека, а первая надежно скрыта высотой леса. И все-таки было то, от чего захватывало дух: во все стороны тянулось нескончаемое древесное царство.

— Сказал бы мне кто-нибудь неделю назад, что я забреду на лиги в глубь Дикого леса, высмеяла бы, — заметила Нега, которая словно выговорила во время похода к хиланскому кузнецу остатки девичьей глупости и теперь не позволяла себе вымолвить ни одного лишнего слова.

— Поторопимся, — оглянулся сын Арнуми. — Сегодня нужно обязательно выйти на гребень.

Остановились уже в сумерках. Под ногами оказались голые скалы, которые торчали из покрывающего горы зеленого ковра, словно зазубренное лезвие старого меча. Лук оглянулся, увидел за оставленным за спиной лесом серую дымку Вольных земель и даже как будто разглядел тающие в ней дымы пожаров, хотя не был в этом уверен, посмотрел вперед, на другую сторону гребня, и замер. Дикий лес, бугрясь холмами и расстилаясь долинами, уходил за горизонт, близ которого как будто вздымался новой возвышенностью. Он напоминал бурное море Ватар, каким оно всегда показывалось Луку в зимние дни, когда кони тянули повозку Куранта по пустынному берегу из Хурная в Ак, из Ака в Туварсу. Только это море, зеленое, страшное, опасное море, было вспенено каким-то страшным ураганом, вспенено и остановлено.

— Вот, — махнул рукой вниз Намувай. — Видишь, почему нет или почти нет тварей Дикого леса летом с этой стороны хребта?

Пологого склона, подобного тому, по которому поднимались Спутники со стороны Вольных земель, с южной стороны хребта не было. Почти от самых ног Лука скалы обрывались вертикально вниз. Далеко внизу зеленели такие же кроны, как и с пологой стороны хребта, и даже начинался подобный же склон, но добраться до него было непросто.

— Твари Дикого леса перебираются через горы только зимой, — объяснил Намувай. — В морозы замерзают реки в ущельях, и по ним некоторые из здешних обитателей, кстати, довольно редко, перебираются через горы. Одни потом успевают вернуться, другие гибнут, но некоторые и теперь бродят с этой стороны гор, наводя ужас на вольных, по-разному случается.

— Почему так? — впервые за два дня задала вопрос Нега. — Почему с этой стороны горы заканчиваются обрывом? Похоже, будто нерадивая хозяйка сдвигала на сковороде лепешки, но одна пригорела, присохла, вторая уперлась в нее, смялась, вспучилась да так и застыла.

— Кто знает? — пожал плечами Намувай, сбрасывая с плеч мешок. — Может быть, так оно и было. Кто-то же должен был создать все это? Иногда говорят, что, когда боги лепили мир, то, что сжимали их пальцы, стало равнинами, а то, что выдавилось между ними, горами.

— Вы тут придумываете себе богов? — нахмурился Лук. — А Пагубы не боитесь?

— А разве она когда-нибудь заканчивалась? — удивился Намувай. — Давайте лучше разводить костер. Вон в той ложбинке получится в самый раз. Там нас не будет видно ни с той стороны, ни тем, кто может пойти за нами. Нега, не нужен хворост, успокойся, отдыхай. Дровишки припасены, и новить запас сегодня мы не будем. Хотя без костра никак. Во-первых, здесь ночью довольно прохладно, а во-вторых, начиная с завтрашнего дня мы не сможем разводить костер часто.

— Долго нам еще до поселка? — спросил Лук, доставая из мешка мех, который был им по настоянию Намувая наполнен у последнего родника. — И кто может пойти за нами?

— Нет никакого поселка, — признался сын Арнуми, выщелкивая искру в извлеченный из-под плоского камня комок мха. — Да и не пойдем мы туда. Опасно. За нами туда может пойти кто угодно. Те же ловчие. Не считай всех остальных глупее себя. Там, где прошли мы, они могут пройти тоже. Ну может быть, не так быстро, и все-таки.

— И мы спокойно спали прошлой ночью? — едва не вскочил на ноги Лук. — Почему без дозора?

— Почему же без дозора? — удивился Намувай. — С дозором. Просто дозор разным бывает. Смотри вокруг да слушай. Что птицы поют, и поют ли. Зверье как перекликается. Какие запахи ветер приносит. А кроме всего прочего, и другие секреты есть. Вот.

Намувай запустил руку в маленькую сумку, которую носил на поясе, зачерпнул что-то, показал ладонь Луку.

— Ну? — не понял тот. — Хвоя. Обычная хвоя, только мелкая. Можжевеловая?

— Она самая, — кивнул сын Арнуми. — Наговор на ней. Сутки держится, мне хватает. Я ее за собой сыплю, когда по узкой дорожке иду. Если кто за мной топает, да топает без должного умения, я о том всегда узнаю. Загодя узнаю. Проснусь, приберу за собой да отползу в сторону. В лесу не тот силен, кто кусты ломает да листву сшибает, а тот, кого не видно и не слышно.