Наездницы - Энтон Дисклофани

Я слушала, как Молли засыпает Хенни вопросами о еноте. Я видела, как в другом конце столовой Сисси сочувственно кивает и что-то шепчет на ухо Кэтрин Хейз, которую я узнала даже издали по кудрявым волосам. «Интересно, у ее дяди тоже были такие кудри?» – мелькнула у меня мысль. Мне было ее жаль, но я не знала, любила ли она своего дядю так же сильно, как я своего. И еще я ей завидовала, потому что она была ни в чем не виновата.

Я вернулась к созерцанию содержимого своей тарелки. Перехватив очередной взгляд Хенни, я попыталась ободряюще ей улыбнуться. Пройдет неделя, и я снова стану лишь одной из множества обитающих в Йонахлосси девчонок. Я болела. Я выздоровела. Я снова была среди них.

Дорогая Теа,

нам сказали, что ты выздоровела. Я уверен, что горный воздух для тебя полезнее, чем воздух Флориды. И еще там столько других девочек и столько лошадей! У тебя хорошие учителя?

Уже целый месяц от тебя нет писем. Я надеюсь, что твое молчание говорит о том, что ты очень занята.

У нас все по-старому. Я продолжаю давать Сэму уроки, твоя мама целыми днями занимается садом, подготавливая свою драгоценную флору к зиме.

Сжалься над своими родителями и напиши нам письмо. Будь милосердна, Теа, ведь это качество, которое Господь даровал только нам, людям.

Осталось меньше недели до твоего дня рождения. Поздравляю! Вторую половину поздравления я прокричу Сэму. Или ты думала, что я забыл? Тот день стал самым счастливым в моей жизни. В жизни нас всех.

С любовью, папа

Это было действительно так. Я не писала домой с того времени, как попала в лазарет и узнала, что не вернусь домой в конце лета. Я разозлилась на то, что, зная о моей болезни, они все равно за мной не приехали. Но когда гнев утих, я поняла, что смогу выжить в лагере, только если не буду о них думать. Я должна была научиться не скучать по семье. Я должна была жить в Йонахлосси своей жизнью, не задумываясь о том, как стану описывать ее в письмах родителям и брату.

Я положила письмо в ящик туалетного столика, рядом с платком Сэма, который не смогла взять собой в лазарет. Сначала мне его недоставало, но потом потребность в нем отпала.

Если бы я была сильнее, я не стала бы распечатывать их письма, которые приходили раз в неделю. Мама и папа писали мне по очереди. Письма были короткими, а поскольку я на них не отвечала, стали еще короче. После каждого письма я мрачнела, и Сисси это заметила. Но я не была достаточно сильной, чтобы их не читать. В них могли быть какие-нибудь новости о Сэме или даже о Джорджи.

День благодарения в Йонахлосси отмечали весьма скромно, по сути это была более замысловатая версия воскресного обеда. Сисси на целую неделю уехала домой, сокрушаясь, что ей придется пропустить еженедельное тайное свидание с Буном, являвшимся в Йонахлосси каждый четверг. Кроме меня и Мэри Эбботт, в доме Августы никого не осталось, и в столовой тоже царила довольно унылая атмосфера.

– Теа! – позвала меня Декка, когда мы с Мэри Эбботт вошли в столовую.

Я окинула зал взглядом и увидела, что все сидят не на своих привычных местах. Мне было жаль Мэри Эбботт, которая наверняка с радостью присоединилась бы ко мне, но за главный стол без приглашения не садились. Декка сплела свои пальцы с моими и потащила меня за собой, игнорируя Мэри Эбботт, как это способен сделать только ребенок.

Декка подвела меня к столу, за которым уже сидело несколько учителей, а также Элис Хант, видимо, тоже удостоившаяся приглашения. Мисс Брукс улыбнулась мне, и я улыбнулась в ответ. Мистер и миссис Холмс сидели на противоположных концах стола, как хозяева дома на званом обеде. По сути, так оно и было. Мистер Альбрехт, сидевший рядом с миссис Холмс, увидев меня, улыбнулся. Сисси говорила мне, что мистер Альбрехт и миссис Холмс – друзья. Впрочем, до этого никому не было дела, потому что ни мистер Альбрехт, ни миссис Холмс не были красивыми.

– Садись, – произнесла Декка, указывая на стул рядом со своим.

Сама она уселась, только убедившись, что я уже сижу. Она даже взяла с моей тарелки салфетку и накрыла ею мои колени. Мистер Холмс с улыбкой наблюдал за младшей дочерью.

– Теа, – заговорил он, – я рад, что ты смогла к нам присоединиться. – Ты пользуешься популярностью в семействе Холмсов, и Декка – твоя самая преданная поклонница.

Декка с серьезным видом кивнула, Сарабет улыбнулась мне, но у Рэчел был такой вид, как будто она плакала: ее щеки были покрыты розовыми пятнами.

– Я польщена, – сказала я, и это было правдой.

Элис Хант осталась верна себе и едва взглянула в мою сторону. Я наблюдала за тем, как в столовую входят девочки, среди которых заметила Леону. Ее волосы были стянуты в тугой пучок на затылке. Она смотрела прямо на меня, как будто догадавшись, что я о ней думаю, но выражение ее лица не изменилось. Поговаривали, что ее семья страдает из-за финансовых затруднений. Сисси так и сказала – страдает, как будто недостаток денег был все равно что болезненная рана. Впрочем, это действительно была рана, к тому же очень тяжелая. Но Сисси не верила этим слухам, да и я тоже. То, как держалась Леона, говорило о ее богатстве. Тем не менее она почему-то не поехала домой на День благодарения.

Блузка миссис Холмс была застегнута у горла старомодной поминальной камеей, за стеклом которой лежала искусно заплетенная прядь волос покойницы. Чтобы понять, что это волосы, необходимо было внимательно присмотреться к камее – они больше напоминали лоскут фактурной ткани. Я знала, что в викторианскую эпоху все были помешаны на поминальных украшениях. Тогда многие надеялись, правда тщетно, что, наряду со спиритическими сеансами, они помогут им связаться с умершими. Впрочем, может, и не тщетно. Отец не верил в существование духов, но как он мог наверняка знать, что их нет?

У мамы был поминальный медальон, доставшийся ей от ее прабабушки. Он был изготовлен из чистого золота в память о смерти ее пятилетнего сына. Мои родители тоже для меня умерли. Эта незваная мысль сама собой возникла в моей голове, и мне стало стыдно. Я была плохой девочкой с плохими мыслями.

Миссис Холмс заметила мой взгляд и коснулась пальцами камеи. Мне нетрудно было представить себе, какой хорошенькой была миссис Холмс, пока не располнела.

Мне хотелось знать, носит она камею в память о ком-то или просто для красоты. Мне хотелось знать, как она познакомилась с мистером Холмсом. Предание Йонахлосси гласило, что мистер Холмс бежал с Севера на Юг, хотя никто не знал причины этого. Наиболее экстравагантной была версия, что он проиграл огромную сумму и бежал от кредиторов. Поговаривали также об утраченной любви (не миссис Холмс).

Я полагала, что в День благодарения нам позволят одеться в свою собственную одежду, но даже дочки Холмсов были в накрахмаленных белых блузках. Сарабет уже была достаточно взрослой, чтобы учиться вместе с первогодками, но я сомневалась, что она будет жить вместе с ними в одном из домиков.