Ищите и найдете - Михаил Волконский

Когда Варгин, как подкошенный сноп, упал на диван, послушный неотразимо подействовавшему на него влиянию протянутых рук Степана Гавриловича, он заснул, и Трофимов, убедившись, что он спит, положил ему на голову руку и проговорил раздельным внушительным голосом:

— Ты сейчас встанешь, откроешь глаза и будешь действовать, как будто не спишь. Ты отправишься прямо домой и, придя, ляжешь и будешь спать… Иди!

Трофимов отошел в сторону и спрятался за портьеру, а с Варгиным как бы случилось чудо: он встал, открыл глаза и твердым шагом направился к двери, в точности исполняя данное ему приказание.

Нервная, впечатлительная натура его легко поддалась гипнозу, Степан же Гаврилович владел, очевидно, этой силой в совершенстве.

Трофимов прислушался, как затихли шаги Варгина на лестнице, затем ударил один раз в звонок и тихо проговорил появившемуся сейчас же лакею:

— Сказать, чтоб следили дальше!

Варгин как ни в чем не бывало оделся на лестнице и вышел, а из ворот дома Трофимова почти сейчас же шмыгнул тот самый тщедушный человечек, который в балагане выходил якобы на съедение Голиафу-Путифару.

Он в некотором отдалении пошел по пятам Варгина, не спуская с него глаз.

Трофимов из гостиной отправился в столовую, где сидела молодая девушка, с которою он только что катался на балаганах.

Она сидела у стола, на котором был накрыт завтрак и стояло несколько вкусных блюд.

Но она ни к чему не притронулась.

— Ну, что же, mademoiselle Louise? — на чистом французском языке заговорил Трофимов. — И прогулка не развлекла вас?

— Нет, напротив, я вам очень благодарна! — как-то беззвучно и совершенно равнодушно ответила Луиза.

— Отчего же вы не кушаете? Или вы не хотите есть?

— Благодарю вас!

Степан Гаврилович остановил на ней долгий, пристальный взгляд.

— Вы, может быть, хотите уснуть? Успокоиться? — ласково спросил он.

Девушка тихо улыбнулась.

— Да, пожалуйста, если бы уснуть! — произнесла она.

— Вы ведь мне верите? Знаете, что я не хочу вам зла?

— О, да!.. Да!.. Знаю! — проговорила девушка.

— Тогда пойдемте!

Трофимов вывел ее в свою гостиную, усадил на спокойное кресло и, став сзади нее, поднял руки над ее головою.

"Авось нынче удастся!" — подумал он.

— О, да!.. Нынче удастся… — громким, твердым и радостным голосом ответила она на его мысль.

Девушка уже была в состоянии транса и по скорости, с которой она поддалась, Трофимов видел, что сегодня, действительно, можно заставить ее видеть на далекое расстояние.

— Сегодня я увижу далеко! — снова ответила она бодро.

— А это не утомит тебя? — спросил Трофимов.

— Нет.

— И не сделает тебе вреда?

— Нет, нет.

— Тогда следи за тем, что я представляю себе. Что ты видишь?

— Я вижу замок… ворота… часового… Вижу двор… он покрыт грязным снегом… и дорожки протоптаны по нем…

— Маленькую дверь во флигеле ты видишь?

— Вижу… она заперта… и на ней висит молоток…

— Войди за ту дверь, смотри и говори, что увидишь!

— Я вижу сени… каменный пол… шкаф с посудой…

— Там никого нет?

— Никого…

— Дальше!

— Дальше… комната маленькая со столом… на стуле у двери сидит человек…

— Ты знаешь его или нет?

— Это — Баптист!.. — вдруг дрогнувшим голосом проговорила Луиза. — Он дремлет на стуле… слышен звонок… он вскочил… идет… отворяет дверь… Баптист, наш милый, добрый Баптист…

— Куда он вошел?

— Опять комната… лампа… я ее помню… у стола в креслах… оборачивается… Отец! — крикнула она. — Отец!.. Я вижу его!

Трофимов быстро протянул руку над нею, она смолкла, откинулась на спинку кресла, и тихое, ровное дыханье ее показало, что она погрузилась в спокойный сон.

— Значит, это ее отец, я не ошибся! — пробормотал Трофимов и быстро вышел из комнаты по направлению к лестнице.

Там он велел подать себе плащ и приказал лакею, чтобы в доме была тишина и барышню оставили спать в гостиной.

— Ты мне отвечаешь за ее покой тем, что сказано тебе "ищите!", — сказал он лакею.

— И найдете, — ответил тот, склонив голову.

Он вышел, кликнул извозчика, сел и не торгуясь сказал ему, куда ехать.

Извозчик, зная, что без торга садятся господа, щедрые на плату, погнал свою лошадь.

Трофимов подъехал к воротам, за которыми стоял домик, где жила Августа Карловна со своими квартирантами.

У ворот, прислонившись, стоял тщедушный человечек, следивший за Варгиным.

Трофимов, вылезши из санок и проходя в калитку, на ходу спросил у того:

— Он пришел?

— Только что.

— По дороге шел бодро?

— Так что я едва поспевал за ним.

— Значит, ничего не случилось?

— Нет.

— Хорошо; можешь идти теперь.

— А завтра? Опять нужно следить?

— Нет, пока не нужно. Теперь и так обойдемся.

И Трофимов прошел в калитку и направился по мосткам в домик к Августе Карловне.

Она была дома, как всегда, и на этот раз не была занята, потому что никого из посетителей у нее не было.

Она приняла Степана Гавриловича у себя в спальне, с картами в руках, но, как только увидела Трофимова, сейчас же положила карты, встала и почтительно присела, с серьезным, деловитым лицом.

Теперь, когда они были наедине, сразу было видно, что они давно знают друг друга и что Августа Карловна относится к Степану Гавриловичу с большим уважением, граничащим почти с подчинением.

Трофимов кивнул ей головой и, как свой человек, сел к столу.

— Послушай, Розалия, — проговорил он, — мне нужна твоя служба!

— Приказывайте! — с чувством произнесла Августа Карловна, по-видимому, еще послушнее откликаясь на имя Розалии.

— Дело не особенно сложное, но для этого надобно оставить Петербург.

— Навсегда? — с некоторым испугом спросила Розалия-Августа Карловна.

— Нет, — спокойно, не замечая ее испуга, ответил Трофимов, — может быть, ненадолго.

— А моя практика? — решилась полюбопытствовать она.

— Практика не пострадает. Здесь все останется по-прежнему, и ты вернешься сюда, а за услугу получишь больше, чем заработала бы практикой за то время, на которое оставишь ее.