📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеКомандир штрафной роты - Владимир Першанин

Командир штрафной роты - Владимир Першанин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 70
Перейти на страницу:

— Ладно, Зина! — хлопнул ее по заднице Илюшин. — Без тебя командиров хватает. Парень почти год на передовой.

Каляева поморщилась и отодвинулась от старлея. Меня оставили в покое, заговорили о ротных делах. Илюшин сообщил, что наступление, скорее всего, начнется послезавтра. Остается один день. Надо получить дополнительно патроны, особенно автоматные. Подковы у лошадей еще раз проверить.

— Я уже смотрел. Двоим подковы сменить надо, — отозвался старшина Петр Семенович Букреев. — Подковы, гвозди есть. Сделаю.

Выпили хорошо. Запели было, но парторг что-то шепнул Илюшину, и тот согласно кивнул.

— Отставить «Тройку удалую»! Не надо бойцов дразнить. И так все на нервах. Наливай, Семеныч, по крайней и расходимся.

Решение Илюшина мне понравилось. Мой прежний ротный, покойник Черкасов, когда набирался под завязку, то Саню Птаху, тоже покойника, поил и до полночи петь заставлял.

Следующий день прошел в суматохе. Слухи о наступлении подтвердились. Скорее всего, на рассвете. Сразу появилась куча проблем. Ко мне заявился пулеметчик Загорулько и, небрежно козырнув, доложил, что кожух «максима» опять подтекает. Надо бы договориться с полковой мастерской. Загорулько был массивным, широкоплечим мужиком лет тридцати, с двумя орденами Красной Звезды и медалью. Две нашивки за тяжелые ранения. Двух орденов во взводе, да и в роте, я ни у кого не видел. Ничего не скажешь, заслуженный сержант.

— Ну, так че? — поторопил меня орденоносец.

— В мастерской, знаешь, что сегодня творится? Раньше почему молчал?

— Сто раз говорил, и сами паяли.

— Ну, вот и паяйте.

— Канифоль кончилась.

Я понял, что это не канифоль, а канитель. Вызвал Беду.

— Обеспечь ремонт «максима» и замену первого номера. Есть запасные пулеметчики?

— Найдем. Второй номер хоть и без орденов, а садит прилично. Заменим.

Судя по всему, Беда не слишком жаловал гонористого орденоносца.

— Все. Выполнять!

— Круто берешь, младшой, — лениво поднялся с чурбака Загорулько.

— Бери винтовку и в строй. Кру-гом!

Наверное, я был не прав, так, с маху отстраняя опытного командира расчета. Но я понимал и другое. Дисциплина во взводе важнее одного меткого пулеметчика.

— И пойду!

Но через час Беда доложил, что пулемет исправлен, и попросил меня отменить приказ. Я не стал обострять обстановку и дал согласие.

— Трофейные автоматы можно раздать?

— Раздавай.

— Вам, товарищ лейтенант, какой? ППШ или трофейный?

— Брось «выкать», Леонтий. Давай ППШ. Пару дисков и две «лимонки».

Объявился, как водится, заболевший. Совсем молоденький парнишка бегал в кусты. Возвращаясь с неживым, белым лицом, жадно пил воду. Стонал, держась за живот. Пришла Каляева, осмотрела парня, сходила в кусты, что-то там разглядывала.

— Медвежья болезнь. Налейте сто граммов с солью. К вечеру пройдет.

Илюшин был прав. Нервозность и напряжение перед предстоящим боем проявлялись в мелочах и в серьезном. В третьем батальоне боец, из молодых, проверяя гранаты, случайно выдернул чеку из РГД-42. Бросать некуда, кругом люди. Догадался в последний момент выскочить из окопа, выпустив гранату из рук. Осколками посекло кисть и пробило щеку. Разнесло винтовку. Пришлось отправлять в санроту. ЧП! Если в дивизии узнают, могут пришить членовредительство. Своими силами обработали, сшили раны. Дай бог, обойдется без осложнений и санбата. Тогда дней пять подлечится в обозе и вернется в строй.

Илюшин приказал провести с молодыми еще раз инструктаж. У больного и трех «западников» распорядился гранаты забрать. От греха подальше.

На рассвете началась артподготовка. Она шла где-то вдалеке. Полк двинулся вперед. Пока мы шли по отвоеванной земле.

Обгоняя нас, двигались танки. Новые «тридцатьчетверки», с массивными 85-миллиметровыми пушками, вперемешку со старыми латаными танками, возможно, принимавшими участие еще в Курской битве. Самоходки, САУ-152 («зверобой») с шестидюймовыми орудиями, «студебеккеры» и наши полуторки с пехотой и пушками на прицепе. Впервые увидел нормальное зенитное прикрытие — бронетранспортеры со спаренными и счетверенными крупнокалиберными пулеметами. В воздухе проносились штурмовики в сопровождении истребителей.

По металлическому сборному мосту форсировали с ходу речку шириной метров тридцать. Мост был высокий, на железных сваях. На случай дождей. Я представлял, во что превратится бурлящая речка, если в нее хлынут потоки из ущелий. Высоко в небе завязался бой. Где свои, где чужие — непонятно. Потом прошла со штурмовки восьмерка Ил-2. Хвост у одного был, как решето, отчетливо виднелись пробоины на крыльях. Штурмовики летели низко. В памяти осталась разбитая кабина одного из Ил-2, кормовой пулемет нелепо задрался вверх. Я понял, что стрелок убит.

Знакомая картина прорыва. Сгоревшие и подбитые «тридцатьчетверки», раздавленные немецкие пушки. Много трупов. Наши лежат на обочине, немецкие — где попало. С удовлетворением вижу, что убитых фрицев гораздо больше, чем наших солдат. Нажрались, гады! Техника у немцев мощная. Первый раз вижу вблизи самоходное орудие «Фердинанд». Все его технические данные я знаю. Броня корпуса и рубки 200 миллиметров, шестиметровая пушка. Глыба металла шириной и высотой метра три. Наши танки за километр-полтора достают. А политработник на курсах дуру гнал, что мы их одной левой бьем! Его бы против «Фердинанда» в «тридцатьчетверку» посадить! Обделался бы.

Я с удовлетворением разглядываю оплавленные дыры в броне «Фердинанда». В окопе, тварь, стоял, по самую пушку зарытый. Все равно уделали! И старые знакомые T-IV, обвешанные звеньями гусениц, попали под огонь в узком месте. Три штуки застыли кучей, обгорелые, разодранные. Два — без башен. Бойцы копаются, ищут трофеи. Но более-менее ценное забрали передовые части.

Шагаем дальше. По обочинам асфальтированной дороги — сгоревшие грузовики, раздавленные пушки. Идем, обливаясь потом. После дождей вовсю печет солнце. Гимнастерки мокрые. Команда — час отдыха! Обедаем всухомятку. Я — со своим взводом. Илюшин отдельно с Зинаидой, старшиной и одним из командиров взводов. Не знаю, какие харчи у них, но Беда с подручным раскладывает на куске брезента куски жареной свинины, соленое сало, вареную в «мундире» картошку, яблоки. Вокруг уселись все три командира отделений и орденоносец Загорулько.

Обхожу взвод, убеждаюсь, что бойцы тоже не бедствуют. Сало, картошка, ломти местного домашнего хлеба. Запаслись в обороне. Предупреждаю, чтобы больше ста граммов не пили. Как же, послушают! Но «старики» дружно заверяют, что все будет нормально.

Леонтий зовет к «столу». Выпиваем по сто граммов с прицепом разбавленного спирта. Едим с аппетитом хорошо пошагавших людей. Беда наливает по второй и, опережая меня, заверяет:

— Все! По второй, и достаточно. Вечерком доберем.

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?