Двурогий. Попаданец к Александру Македонскому - Юрий Корчевский

– В армии Александра есть осадные орудия. Их камни могут разрушить любую стену. Вы наслышаны, как долго сопротивлялся Тир, но и он пал. Защитников прибили к крестам, ныне город стерт с лица земли.

– Знаем!

Лица переговорщиков были печальны. Пал не один Тир.

– Мы даже не будем катапультами разрушать стены, а забросим в город несколько трупов умерших от чумы. Мы специально не предали их огню, а везем с собой тела в обозе. Их повозки следуют в отдалении.

Алексей врал на голубом глазу. Но не зря он «проговорился» торговцу на стоянке о болезни, поразившей воинов. Вероятно, те пересказали горожанам. Семена дезинформации упали на благодатную почву. Если при осаде и штурме хоть кто-то мог уцелеть, то эпидемия в закрытом за стенами городе могла закончиться всеобщей гибелью. Причем если смерть от меча была мгновенной, то эпидемия чумы или оспы страшила долгими мучениями и непременной смертью.

Откровенная ложь Алексея сработала. Он видел страх на лицах переговорщиков. Они попросили время на раздумье и удалились. Алексей же приказал начать возведение большой катапульты на глазах у горожан. Они постоянно маячили на стенах, наблюдая за гоплитами. Алексей видел вблизи осадное орудие, на земле прутиком набросал эскиз. По нему и стали сооружать катапульту. Если вначале горожане недоумевали, что это мастерят греки, то через три дня уже понятно стало, что это не подвижная башня для осады и не защита для тарана, а именно осадное орудие.

Уже в полдень снова распахнулись городские ворота, и вышла группа переговорщиков в прежнем составе. Лица напряжены, проходя мимо катапульты, замедлили шаг. Горожане вблизи видели ее впервые. Алексей не питал иллюзий: вполне могло быть, что катапульта не смогла бы метать камни. Не было упругого элемента. Но переговорщики не профессионалы в военном деле и в угрозу применения вполне поверили.

После взаимных приветствий старший сказал:

– Мы готовы рассмотреть твое предложение о выплате дани.

– Не предложение, а требование, – жестко поправил Алексей.

Горожане должны почувствовать, что на их позицию лоху глубоко плевать. Переглянулись, сломались, обреченно молвили:

– Насколько велика тягота?

– Клянусь Зевсом и Деймосом, сущая мелочь – двести талантов серебром.

– Двести? – испуганно ахнули переговорщики.

– Или я прогадал? Придет Александр Великий и назначит триста. Он же повелитель половины мира и мелочиться не будет. Может быть, и поругает меня за ничтожную дань, но слова воина не изменит.

Переговорщики пошептались.

– Как часто будет взиматься дань?

– Один раз в год. Если город соберет серебро, зачем здесь появляться повелителю мира? Так что вам может повезти.

Алексей блефовал. Александр здесь не появится, только в Вавилоне, но это неблизко и произойдет не скоро, через семь лет. За это время и разговор забудется. Задача Алексея – малым воинством при минимуме потерь подчинить город Александру, расширить его империю.

Переговорщики все же решились, дали ответ:

– Мы согласны!

– Отлично! Я не сомневался. Вы же разумные люди! Ступайте в город, успокойте людей, пусть все жители будут в уверенности в завтрашнем дне. Кстати, завтра я бы хотел войти в город через открытые ворота. Со мной будет дюжина воинов. Вы же каждый день должны собирать еду для моих заболевших воинов. Согласитесь, я не желаю городу зла, и больные так и останутся здесь, в лагере, до исхода – либо выздоровеют, либо умрут. И начинайте собирать дань. Полагаю, до полнолуния успеете?

До полнолуния была еще неделя. Учитывая величину города, вполне достаточно, если пошевеливаться.

– Алекс, мы можем вести прежний образ жизни? Я говорю о торговле, мореплавании. В конце концов, поклоняться нашим богам?

– Да, несомненно.

Александр не был сторонником менять вековые обычаи и вероисповедание покоренных народов. Так меньше конфликтов. Лишь бы не бунтовали и исправно платили дань. Деньги дают возможность жить, купаясь в неге, и не думать о завтрашнем дне. А еще возводить новые города в память о себе для потомков. Всё же смертны все, кроме богов.

Сейчас у лоха Алексея было фактически два лагеря. Один большой, а второй маленький, на удалении в одну стадию, где расположились больные и лекарь. Обычно каждое утро на построении Алексей сам спрашивал, есть ли больные. Или принятые меры дали результаты, или миновали местность, где водятся комары, разносчики малярии, а только новых случаев не было и умер только один воин. По приказу Алексея его тело сожгли. Обычай погребать существовал не у всех народов, некоторые после обряда умерших сжигали, пепел развеивали, как в Индии. Так что сожжение умершего особых нареканий не вызвало.

Утром следующего дня Алексей сам на построении отобрал дюжину, которая выглядела молодцевато, туники не истрепаны, шлемы надраены. Они сейчас будут представлять перед горожанами всю армию Александра, и не хотелось, чтобы воины выглядели оборванцами. В качестве сопровождающего Алексей решил взять с собой Перикла. Во-первых, он выглядел солидно: туника новая, аккуратно оправлена борода, ножны меча и шлем блестят. А во-вторых, именно он будет принимать у города дань. Алексей решил занять какое-либо здание в городе, в центре, где можно временно расположить городскую стражу и казну.

Дозорные доложили, что городские ворота в башне распахнуты. Немного не по себе. Вместе с Алексеем в город войдут четырнадцать воинов. Что стоит их перебить, нарушив договор? Правда, Алексей оставил в лагере вместо себя Полидевка, начальника первой дюжины, – на всякий случай.

Трубач дал сигнал – больше для городских властей, – и греки медленно двинулись к городу. Впереди – Алексей, за ним – Перикл, следом – Никандрос, командир дюжины. Рядовые гоплиты шли строем в два ряда в полном боевом облачении. Однако не для устрашения, для представительства. Когда приблизились мерным шагом и до городских ворот оставалось шагов тридцать, из них вышла процессия горожан в пять человек. Впереди – тиран, следом – переговорщики, которые несли в руках лавровые венки. Делегации сблизились, разом остановились как по команде. Тиран, мужчина лет сорока, склонил голову и протянул в вытянутой руке жезл, символ власти. Алексей его принял, поднял вверх, а потом вернул тирану, тем самым оставив правителем. Алексею хватает забот с лохом, тем более предстоит идти в другие города. Коли при этом тиране город процветает, стало быть, управляет умело. А назначь Алексей нового, еще неизвестно, что получится. Алексей руководствовался поговоркой «Коней на переправе не меняют».

Сопровождающие тирана мужи закричали: «Виват!» Потом возложили на головы Алексею, Периклу и Никандросу лавровые венки как знак победителя. Венки как признание возлагались первому в спортивных состязаниях, победителю в бою.

В город через ворота входили вместе: рука об руку Алексей и тиран, затем, таким же построением, Перикл и переговорщик, Никандрос и еще переговорщик, следом топали гоплиты. На улицах вдоль домов выстроились горожане. Всем хотелось поглазеть на воинов грозной армии Александра. Прошествовали к дому, почти дворцу, тирана. Алексей, Перикл и Никандрос, сопровождаемые переговорщиками, по приглашению тирана вошли внутрь. Это были самые уважаемые и почтенные жители города. Гоплиты остались во дворе, где был накрыт стол с угощениями.