Границы человечного - Анна Шульгина

Итак, есть у нас мальчик Юра, который решил соблазнить девочку Люду. Их брачные игры к делу не относятся, поэтому их пропускаем. Когда мальчик таки добрался до тела белого, он приходит на стажировку ко мне. И в первый же день мы становимся свидетелями несостоявшегося акта вандализма. Ещё я вмешалась в разборку двух ведьм, но их никак к делу не пришьешь – они не могли быть уверены, что пришлют именно меня, значит, вероятность ловушки-тире-засады признаем равной нулю. Через пару дней мы возвращаемся на кладбище, видим, что склеп вскрыт, а Юра унюхал там вампира. Можно было бы принять за данность, что тот мимо пробегал, в конце концов, это никем не возбраняется. Но тот же самый вампир потом подстерег стажера возле дома девушки. Тут у нас первый раз на сцену выходит Людмила. Судя по сроку беременности, знать она о ней ещё вряд ли знала, соответственно, родители будущей мамочки и вовсе не в курсе морального разложения дочери. То есть, нанять отморозков, чтобы те намяли бока кобельеро, не могли.

И тут мы снова понимаем, что вышеизложенное полная ахинея.

Я досадливо пнула ножку стола, выругалась сквозь зубы от прострелившей ногу боли и загрустила. Происходящее в высшей мере интересно и занимательно, но найти ту печку, от которой можно начинать танцевать, до сих пор не получалось.

Конечно, можно это дело матерно послать, выдать Воропаевым по пенделю и попытаться забыть, как страшный сон. По большому счету, ничего я им не должна и ничем не обязана, не буду же подставляться только за торопливый поцелуй. Хотя тот и был хорошо, но не до такой же степени. Если бы брала оплату натурой, потребовала бы, минимум, трое суток жаркого секса, но опускаться до подневольного интима пока не готова. Зато внутреннее чутье настойчиво подсказывало, что не всё так просто, и происходящее есть не одна, а две или три разнонаправленные лажи. И дать гарантию, что одна из них не касается лично меня, никак не смогу.

Эх, набраться бы ещё терпения и дождаться, когда приедет Алексей, очень уж хочется узнать, когда родители Людмилы узнали радостную весть. Прямо так и представляю, как их от счастья перекосило. Уж моих бы так точно перекорежило…

Вот блин, забыла уточнить про небольшую семейную тайну Новиковых. Каждый ведьминский клан что-то жертвует за возможность пользоваться даром. И чем значительнее сила и древнее род, тем больше жертва. Хотя не уверена, что она ответит, как правило, такое знает только старейшая из рода, а остальные ведьмы подробности узнают, когда их это непосредственно касается.

Не скажу, что наизусть помню всех более-менее имеющих вес среди нашей сестрии, но про семью Люды не слышала. В этом нет ничего удивительного, по-настоящему мощных и могущественных кланов не так много, в России не больше сотни, вот ещё узнать бы подробности.

Особой стеснительностью я перестала страдать в ранней юности, но пока набирала номер, дыхание невольно задержалось, а сердечко чуть ускорило бег. Того и гляди, скоро начну томно закатывать глазки и прижимать ко лбу надушенный платочек.

– Доброе утро, уже соскучилась? – Алексей был бодр и почти весел, но по тону чувствовалось, что не прочь кого-нибудь порвать. Видимо, успели подчиненные довести с утра пораньше.

– Безмерно, – и ведь почти не обманула! – Ты обещал мне кое-какую информацию по Новиковым, она мне нужна.

– Когда?

– Вчера.

Некоторое время в трубке слушалось только его дыхание и шорох бумаги.

– Говори, что нужно, мне уже принесли данные по их семье.

Оперативно работают, воспитал-таки подрастающее поколение. Ещё бы сыну внушил, как правильно предохраняться, цены бы не было. Хотя, если ведьма решила забеременеть, никакой «Контекс» не спасет, проверено.

– Мне бы узнать, не было ли в их семье интересных или необычных событий.

Снова небольшая пауза.

– Если ты про шизофрению, то про неё тут не упоминается.

Вот ёкарный бабай, как же объяснить, чтобы лишнего не рассказать?!

– Я не про душевные скорби. У тебя информация только по ныне живущим, или про почивших тоже есть?

– Ты можешь нормально сказать, что именно хочешь узнать?

Эх, была не была.

– Меня интересуют повторяющиеся странности. Пропавшие родственники, несчастные случаи или насильственные смерти. Мертворожденные дети, умершие в родах роженицы. Просто болезненные люди, причем, без официальных объяснений причин такого состояния.

Если это что-то неприятное, но несерьезное, найти получится. Если кое-что пострашнее, концы спрятаны глубоко и надежно. И хотелось бы заранее знать, с чем придется столкнуться.

– Зачем тебе это? – Судя по тону, в список тех, кого хочется порвать, включили и меня.

– Мне ни к чему, а вот твоему сыну эта информация очень поможет. У всего есть своя цена, и у его союза с Людмилой – тоже.

На дальнем фоне у него кто-то не просто засмеялся, а жизнерадостно заржал, а потом мгновенно затих. Не хочется думать страшное, но слишком уж резко оборвалось веселье.

– Как только всё будет у меня, приеду с бумагами. Если правильно понимаю, информация не для обнародования.

Все-таки умный мужчина – это так сексуально.

Не скажу, что ждала воркования в трубку и прочих приятственных девичьему сердцу глупостей, но, когда он просто отключился, испытала легкое разочарование. При этом если бы сейчас начал флиртовать по телефону, покрутила бы пальцем у виска – нашел время. Вот такая я противоречивая.

«Ничего не понимаю! Или что-то случилось, или одно из двух!»

м/ф «Следствие ведут Колобки», 1986г.

Звонок Антону тоже ничего не прояснил, тот на мои расспросы, как прошел «конструктивный» разговор, хмыкнул и умело отбрехался срочной работой. Складывается впечатление, что мужчины заключили пакт о ненападении, но хотелось бы узнать подробности.

Торчать на улице надоело, к тому же начало парить, поэтому по дому я кралась, как по вражескому лагерю. Не хотелось бы попасть под горячую руку. Осадить борзого я сумею без проблем, но просто не было желания что-то выяснять.

Расслабиться с вышивкой мне не дали – только успела представить, как буду страдать, работая металлизированной нитью, как на авансцену вышел будущий отец. Был он суров, на лице озабоченность и легкая пришибленность. Надо думать, что на его месте я сама выглядела бы просто охреневшей от всего свалившегося за последнее время.

– Как жизнь? – Перекинув поудобнее диванный станок, подвинулась, освобождая место рядом с собой.

Юра предложение присесть не принял, остался стоять у косяка. Людмила следом не показалась, видимо, решили не испытывать моё терпение, являясь вместе.

– Радует.

По его голосу этого не скажешь, но оно и понятно – у ребенка моральная травма. Мало того огорошили известием, что скоро станет папочкой, так ещё и отполировали новостью о происхождении возлюбленной.