Возвращение - Леонид Гришин

– Они с вашего городка, оказывается, далёкие родственники. Они давно удочерили Олю и продали её квартиру в Петербурге.

– Подожди, Богдан, ты ничего не путаешь? Причём здесь квартира, причём здесь «удочерили»?

– Вот и я так думал, потому и напросился к тебе. Нужно узнать, кто такие Киреевы.

– Это мы сейчас быстро сделаем.

Она позвонила Петру Васильевичу и попросила выяснить, кто такие Пётр Владимирович и Марфа Петровна Киреевы…

– Есть хочешь? – спросила Лариса Богдана.

– Нет, я в самолете поел, спасибо. А вот от кофе не откажусь.

Они прошли в гостиную, сели за стол, и Вера Петровна подала им кофе.

Лариса стала спрашивать, как Тамара Григорьевна. Но через несколько минут в дверь позвонил Пётр Васильевич. Оказавшись в гостиной, он бросил взгляд на Богдана. Лариса познакомила их и сказала Петру Васильевичу, что тот может говорить при Богдане.

– Давайте всё-таки пройдём к вам в кабинет, – предложил Пётр Васильевич.

Лариса поняла, что Оле лучше не слышать то, о чём сейчас пойдёт речь.

Когда они зашли и закрыли дверь, Пётр Васильевич начал говорить:

– Вы не поверите, но Олю, оказывается, удочерили Киреевы.

Лариса с Богданом переглянулись.

– Пётр Владимирович Киреев – это заведующий хозяйством детдома, его жена, Марфа Петровна Киреева, – воспитатель, – продолжал Пётр Васильевич, – удочерили уже два года назад, причём, как говорят мои ребята, подделок там очень много.

Когда Петр Васильевич говорил, Богдан смотрел на Ларису. У Ларисы сжались кулаки, она закусила нижнюю губу, её глаза сузились.

– Богдан, скажите Петру Васильевичу… – сказала Лариса, когда Пётр Васильевич закончил.

Богдан сказал ему, что он заезжал в Ленинград, что им уже известно о Киреевых.

– Пётр Васильевич, Богдан Иванович, я прошу вас, я вас очень прошу, сделайте так, чтобы эти люди были наказаны по всей строгости закона, пускай они… – на её глазах появились слёзы.

– Извините, – проговорила она и вышла из кабинета, оставив мужчин наедине.

– Что будем делать? – спросил Богдан.

– Здесь вопрос один. Я очень быстро соберу документы, проведу их экспертизу. Это моя специальность.

– Я могу как юрист выступать.

– Это не помешает. Я так понял, что вы только прилетели?

Богдан кивнул, а сам смотрел на дверь, в которую только что вышла Лариса.

– Хорошо, тогда завтра же мы и начнем работать. Мои сотрудники работают уже сегодня.

Когда они договорили и вышли в гостиную, Лариса сидела и смотрела на Олю, как она играет с Рыжиком, как кот к ней ласкается. Куда бы Оля ни пошла, он за ней. И всё морду подставляет, чтобы его погладили.

Пётр Васильевич попрощался, сослался на дела. Лариса и Богдан сидели в гостиной и смотрели, как Оля играет с Рыжиком. Они сидели молча, Лариса думала, откуда в людях столько жестокости. Воспользоваться горем ребёнка и так поступить, так поступить… Обманным путём выдать себя за родителей Оли…

Вечером она пригласила Богдана поужинать. За ужином Лариса больше молчала, а Богдан чувствовал себя стеснённым.

– Богдан Иванович, – вдруг обратилась к нему Лариса, – я прошу вас как юриста – я бы очень хотела, чтобы эти люди понесли, помимо уголовной ответственности, ещё и ответственность моральную, чтобы все знали о том, что они преступники, и чтобы их больше никогда не допускали к детям.

– Я сделаю всё, что в моих силах, Лариса Викторовна. Как только будет заведено уголовное дело, мы сразу же придадим этому огласку через средства массовой информации. Не беспокойтесь.

Через пару дней Пётр Васильевич вечером приехал домой к Ларисе. Он заехал без предупреждения, чего обычно раньше не случалось, и попросил Ларису принять его на два-три дня пожить.

– Что-то случилось? – спросила Лариса.

– Нет, что вы! Всё в полном порядке. Мне нужен совет Богдана Ивановича. Это по моей работе…

Пётр Васильевич ошибся. Уже через день в дом к Ларисе нагрянули гости. К дому подъехал автобус, из которого выбежали сразу несколько человек с автоматами и в масках. Окружив дом со всех сторон, они позвонили в дверь. Пётр Васильевич заблаговременно увёл Ларису, Олю и Богдана в кабинет, и дверь открыл сам. Открыл и сразу стал показывать своё удостоверение. Один из людей в маске, руководивший операцией по освобождению, посмотрел на это удостоверение, затем внимательно всмотрелся в лицо Петра Васильевича. Медленно он опустил автомат и снял с себя маску:

– Командир, это ты? Ты где был? Мы же кругом тебя искали! Где ты был? Мы же тебя уже и из живых выписали.

– Да, Костя, я жив, – твёрдо сказал Пётр Васильевич, сразу узнав этого человека, – а ты чего здесь?

– А у нас задание, – недоумённо ответил человек без маски, – здесь ребёнка похитили, держат в подвале на привязи.

– Отпусти своих ребят. Вон, цветы все потоптали, – тихо прибавил Пётр Васильевич.

– Отбой! – крикнул Костя.

Стоявшая сзади группа подошла поближе, а Костя оглянулся на них и громко сказал всем идти в автобус. Группа быстро покинула помещение.

– Пётр Васильевич, поступил сигнал, – продолжил Костя, когда все ушли, – что обманным путём похищена девочка из детдома, которую удочерили её родственники. Похитила её хозяйка кафе, в котором дети питались во время летних каникул. У неё было изуродованное лицо, и эта хозяйка, чтобы не отпугивать посетителей, девочку похитила и держит у себя в подвале.

Пётр Васильевич закусил губу.

– Костя, ты сам-то в это веришь? – спросил Пётр Васильевич и протянул ему папку, – враньё всё это. Просто подстава. Костя, в этой папке всё написано.

Костя недоумённо взглянул на папку.

– А можно мне на девочку посмотреть?

– Да, конечно, можно.

Вышла Лариса, держа за руку Олю. Вместе с ними вышел и Богдан. Костя посмотрел на девочку, нахмурился и перевёл взгляд на Петра Васильевича.

– Пётр Васильевич, у него вон там, в правом кармане, есть фотография, – вдруг сказала Оля, – но там я ещё до операции. И он не может поверить, что я там и я здесь – это одно и то же лицо. И он начал сомневаться, что вы тоже есть вы.

– Оля, ты что говоришь? – шёпотом спросила Лариса.

– Он узнал сначала Петра Васильевича, а теперь смотрит на меня, вспоминает фотографию… Ты ему скажи, Пётр Васильевич, пускай в папке посмотрит, там такая же фотография есть!

Костя вопросительно смотрит на Петра Васильевича, как бы спрашивая, откуда она знает, что у него есть её фотография? Как такое возможно?