Крест - Ингар Йонсруд

В конце коридора запах мыла смешивался с ароматом кофе и булочек из столовой на цокольном этаже. Было воскресенье, а значит, скоро телевизор перед диванами загудит голосами старых серий «Отеля Цезарь». Здешних обитателей навестят дети и внуки, братья и сестры, друзья, и Кафа сможет уйти оттуда без тяжести на душе. Потому что он будет знать, что она всегда рядом. Всегда. У него осталась только Кафа. Так и должно остаться. Кафа дотронулась до таблички. «Номан Мохаммед Икбаль».

На письменном столе лежала стопка документов из лаборатории. Закончено вскрытие Бенедикте Штольц. Рана на затылке была нанесена тяжелым тупым предметом. Патологоанатом исключил, что рана могла быть получена в результате падения на лед. В легких была вода, причина смерти — утопление. В отчете было написано «После травмы головы погибшая, вероятно, была без сознания и упала в воду». На теле Штольц осталось множество царапин. В крови никаких веществ не обнаружено.

Следующий документ — экспертиза предметов, найденных у нее в сумке. Содержимое фляжки — смесь самогона, сахара и лимонного сока. Данные по звонкам и сообщениям совпадали с теми, что уже были у Фредрика. В сумке не найдено ничьих следов ДНК, кроме ДНК самой Штольц и ее сожительницы, а из-за долгого нахождения сумки в воде обнаружить отпечатки пальцев не представлялось возможным.

Увидев последний документ, копию лежавшего в блокноте журналистки листочка, Кафа немного помедлила. Она подошла к окнам, выходившим на Бутспарк. По стеклу стекали капли дождя. Город обдал порыв ветра, и капли поменяли направление, словно стая дроздов, столкнувшаяся с опасностью, потянулись наискосок по стеклу. Ветер стих. В одно мгновение капли дождя словно примерзли, а потом снова подчинились силе тяжести. Кафа провела рукой по последним словам в документе. «Афганистан. Номан Мохаммед».

Ей казалось, будто она сама зависла между небом и землей. Почему именно его имя было написано на бумаге? Бенедикте Штольц знала о тайне Кафы? Знала о нем?

Из машины Кафа набрала номер Фредрика.

— Бенедикте Штольц убили, — сказала она.

— А убийца мертв, — ответил Фредрик и рассказал о находке на очистной станции. О том, что все что осталось от Рикарда Рейсса — цепочка с обручальным кольцом и мелкие фрагменты костей.

— Ты правда думаешь, что это был он? — спросила Кафа.

— Что он убил Бенедикте? Или что сгорел?

— И то, и то.

Фредрик ответил не сразу.

— Я не знаю, — наконец сказал он. — Очень многое остается неясным. Зачем Франке и Рейсс украли флешку с документами о покупке самолетов? Как они узнали, что эти документы вообще существуют? Зачем Рейсс написал на машине Фалька «предатель», и кого предал Фальк? — все это прозвучало так, словно он бился головой об стену. — Франке с Рейссом — лишь посредники. Они действуют от чьего-то имени.

— Да. Я тоже так думаю.

— Я хочу отследить флешку. Поехать тем же путем, как они, до ее исчезновения. Вероятно, выбор маршрута был неслучайным. Может, удастся найти что-то, что поможет увидеть дело в другом свете. Поедешь со мной?

— Не могу, — сказала Кафа. — Уже еду на стройку около каменоломни в Ниттедале, где работал сторожем Рикард Рейсс. Место, которое называют Чернобылем, расположено поблизости. Хочу увидеть его своими глазами. Попробую понять, почему Штольц написала на листочке, унесенном в могилу вместе с ней, именно это название.

Свернув у каменоломни, Кафа выключила фары и, дав время глазам привыкнуть к тусклому свету, продолжила путь дальше к лесу. Она не знала, что ее ждет, но сообщать о своем прибытии не хотела. На последнем подъеме перед стройкой она припарковалась на обочине. Еще раз посмотрела на карту. Вот та местность, которую указала управляющая Хоуп. Узкая долина за территорией, которую теперь расширили, была заштрихована серым и отмечена как охраняемая зона. Примерно на ее середине лесная дорога кончалась, но никаких построек там не было. По воздуху от Маридалена, где нашли тело Бенедикте, до стройки и этого места под названием Чернобыль всего четыре-пять километров. Между этими участками был только лес.

Кафа достала из бардачка фонарь и кусачки.

Здесь было холоднее, чем в городе, и лужи дождя превратились в лед. Бриз приносил снег, врезавшийся в щеки и шею. В прошлый раз, когда Кафа была тут, воздух звенел шумом стройки. Но сегодня воскресенье, вокруг ни души, ни звука — только хруст снега, пока она обходила площадку вдоль забора. Вскоре она оказалась у опушки леса на склоне холма, ведущем вниз в долину.

Снег между елей доставал до щиколоток, а лес вокруг становился все гуще. Шум ветра исчез, и Кафа прислушалась. Кажется, вдалеке раздался собачий лай. Может, лыжник гуляет с собакой? Кафа крепче сжала в руке фонарь.

Вот она оказалась внизу долины. Деревья тут росли пореже, а холмы и склоны казались выше и круче, чем выглядели сверху. Скоро стемнеет. Включив фонарь, Кафа увидела, что впереди заблестел металл. Забор был вдвое выше ее роста, а над ним высились столбы. Между ними бежали заржавевшие кудрявые мотки колючей проволоки. Кафа, пройдя вдоль ограждения, увидела потрепанную временем табличку, но надпись читалась хорошо. «Территория огорожена. Взрывчатые вещества. Вход запрещен. Употребление в пищу воды, ягод и грибов может привести к летальному исходу или серьезным нарушениям здоровья». Под надписью было три знака. Один — череп с костями в оранжевом квадрате — яд. Второй — предупреждающий квадрат с взрывающейся бомбой, и третий — желто-черный знак радиационной опасности.

С помощью кусачек Кафа прорубила себе путь. Это оказалась кропотливая работа — проволока толстая, и девушке едва удавалось перекусывать ее. Наконец она смогла вырезать дыру длиной в метр. Кафа отогнула сетку в сторону и пролезла в отверстие.

Вскоре она увидела следы животных на снегу. Глубокие и узкие. Множество. Она прислушалась, но все было тихо. Перед ней была небольшая горка, и Кафа решила на нее забраться.

Дневного света уже не было. Но очертания зданий впереди были различимы. Здания. Бетонные сооружения чуть ниже крон деревьев, с плоскими крышами и темными окнами.

В комнате их было трое. Мужчина, женщина и судьба. Женщина повернулась к остальным спиной. Она посмотрела на светлое пятно на стене, после чего опустила взгляд вниз на стоявшую там картину. Жирные, крупные мазки черного и белого цветов. Они, должно быть, изображали заснеженные холмы, реки и леса. Кто-то сорвал эту мазню с крючка и поставил на пол.

В кармане на бедре завибрировал мобильный. Женщина прочла сообщение и повернулась. Двое других находились по углам старого обшарпанного кабинета. Мужчина листал газету. Судьба, одетый в узкий свитер НАТО, обтягивающий накачанную грудь, стоял как обычно с руками по швам. Если бы не шипение в ноздрях через силиконовую маску, он вполне мог бы сойти за один из бюстов, которые эти трое отсюда вынесли. Серые пронзительные глаза уставились на женщину.

При знакомстве с этим существом у многих возникали два чувства — презрение и ужас. Презрение за все, что он делал с людьми. Ужас из-за того, чему подвергся сам. Но женщина ничего похожего не испытывала. Скорее, тепло и какое-то доверие, после всех лет, что они проработали вместе.