Все дороги ведут в загс: Повесть - Александра Авророва

— Снутко и Вольский оба ревнуют по-черному. Я бы поставил на Вольского. Снутко, тот ничего не скрывает и вообще на что-то еще надеется, а Вольский… делает вид, что ему все равно, а внутри кипит. Видели, как он разбил бокал? А нечего было упускать такую женщину. Оба они лохи.

— Значит, поставил бы на Вольского? — уточнил майор. — А Юрская?

— Покуситься на драгоценного Вовочку? — хмыкнул Пашка. — Да она скорее отравила бы всех баб и успокоилась. Нет, в нее я не верю. А вы?

Алферов пожал плечами, честно признавшись:

— А у меня никак не вырисовывается разумная картина. Не удовлетворяет ни один вариант, понимаешь? С Юрской ты вроде прав, но ведет она себя довольно странно. Она хозяйка квартиры, и кому ориентироваться, например, в вопросе штор, если не ей? Она ведь не дура, а весьма проницательный и наблюдательный человек. Закрыла шторы и подлила яду, а изображает слепую любовь к мужу. Женщины вообще актрисы. — Он вспомнил Павлову, однако решил не отвлекаться и продолжил: — Хочется верить, что после сегодняшнего демарша своего муженька она его не прикончит.

— А если прикончит? — жадно поинтересовался Пашка.

— Тогда мы будем виноваты, что ее не задержали. А задерживать ее не за что, да Юрский и не позволил бы. Пара звонков, и она на свободе, а мы отстранены от следствия. Огромное искушение так и сделать, а не морочить себе голову, выискивая убийцу. Юрская слишком любит мужа, Вольский пассивен, Снутко надеется вернуть Майю, Вольская не потеряла шансов договориться с Юрским по-хорошему. Каждого легко заподозрить, но что-то мешает до конца поверить в виновность. Мы увидели все своими глазами, но единственная пожива, кроме штор, — это что Лена Бальбух была уверена, что отравить пытались Карпова, а не Юрского. Узнав, что Карпов не при чем, она явно обрадовалась.

— Да, но почему?

— Полагаю, у нее были с Карповым какие-то контры, и она боялась, что ее заподозрят.

— Карпов уверял, ничего не было, — возразил Пашка.

— Мог скрыть, мог не придать значения. Мужчина и женщина часто по-разному воспринимают одно и то же событие, женщины придают значение всякой ерунде. Короче, на завтра у нас с тобой обширные планы. В выходной приходилось крутиться вокруг личных взаимоотношений, а завтра возьмем пару ребят в помощь и будем разрабатывать версию служебных конфликтов.

— Вы думаете, дело в служебных конфликтах? — с сомнением протянул Пашка.

— Нельзя класть все яйца в одну корзину. Надо пошуровать в банке, где сейчас работает Павлова, а раньше работали Майя и Вольский. Сходить в офис к Юрскому, разумеется. В клинику Вольской. А там посмотрим…

Люди, как известно, делятся на сов и жаворонков, причем Алферов утверждал, что данная классификация составлена именно последними. Иначе почему бы не назвать иначе — на жаворонков и соловьев? Соловьи ведь тоже ночные птицы, а звучит весьма изящно, это тебе не какая-то страховидная сова. Короче, он, как мог, избегал ранних вставаний, но никогда еще подобная привычка не обходилась ему так дорого.

Майор появился на работе в начале одиннадцатого, засадил Пашку за изучение данных на фигурантов дела, затем, отправив ребят в банк и в диагностический центр, не спеша выпил кофейку. Было очевидно, что в офис Юрского придется тащиться самому, дабы не обидеть привередливого депутата приездом рядового сотрудника. Страшно не хотелось, поэтому возникла идея сперва смотаться к Юрской и попытаться поговорить с нею по душам. Муж, конечно, возмутится, однако будет куда хуже, ежели она его все-таки прикончит. Разумеется, к ней можно приставить наблюдателей, только какой смысл, раз парочка живет в одной квартире? Тут не убережешься. Ведь обещал же этот субъект, что не станет выводить жену из терпения и ухаживать за другой, а сам… Впрочем, Алферов понимал, что противиться воле Майи для мужчины дело фактически безнадежное. Она казалась ему теперь настолько же отвратительной, насколько сутки назад прекрасной. Вот стопроцентный типаж женщины-стервы, истинной убийцы, умеющей загребать жар чужими руками и выходить сухой из воды! Неважно, кого именно ревность подвигла на преступление — Юрскую, Вольского или Снутко, — но причиной являлась Майя, причем вовсе не случайно, как полагает наивный Пашка, а нарочно, из злобы, из желания продемонстрировать власть над другими людьми. Вчера, например, ей стало обидно, что Вольский не обращает на нее внимания, и она, не считаясь ни с чем, заставила его выдать свои чувства. За короткое время Майя умело и с удовольствием причинила боль многим — Юрскому с женой, Вольскому с женой, Снутко, милой невезучей Леночке Бальбух. Майя, только Майя виновата во всем!

Размышления прервал телефонный звонок. Легка на помине, звонила Леночка. Она не представилась, но Алферов узнал испуганный прерывающийся голосок.

— Александр Владимирович, он мертвый, — с трудом произнесла она. — Что мне делать?

— Юрский? — в ужасе спросил он.

— Нет, Славик.

— Петухов?

— Да.

— Где?

— У него дома.

— Причина смерти?

— Я не знаю! Я пришла, он лежит на полу, совсем холодный. Что мне делать, Александр Владимирович? Мне страшно! Я не виновата ни в чем, вы верите мне?

Майор, плохо переносящий женские истерики, порадовался, что в данный момент не находится рядом. Хотя девочку легко понять. Труп приятеля — не то, что жаждешь обнаружить в обеденный перерыв.

— Конечно, верю. Постарайтесь успокоиться, ничего не трогайте и ждите моего приезда.

Надвигались крупные неприятности, и винить в них было некого, кроме себя самого. В том, что второе происшествие напрямую связано с первым, Алферов не сомневался. Чудесные совпадения оставим для дамских романов, а в жизни господствует здравый смысл — то самое качество, которого, судя по всему, не хватало бедняге Петухову. Скорее всего, он видел, как кто-то из гостей… ну, скажем, достает из аптечки пузырек, или наливает в стопку яд, или, в крайнем случае, задергивает шторы. Видел, но утаил от милиции. Почему? Лазарева охарактеризовала его как крайне ненадежного и непредсказуемого, короткий опыт общения это подтверждал. Предположим, убийцей была женщина, и галантный Славик не пожелал ее выдавать. Хотя не обязательно, это лишь один из вариантов. По одному ему известным причинам Петухов обратился прямо к преступнику, а тот, не слишком надеясь на способность парня долго хранить тайну, его прикончил. Конечно, надо подождать результатов экспертизы, однако в естественную смерть верилось с трудом.

В отличие от некоторых других фигурантов дела Юрского, Петухов оставался для Алферова совершенно посторонним, чужим человеком, тем не менее его было жаль. Тридцать лет для мужчины — даже еще не расцвет, жить бы да жить. Но куда сильнее жалости распирала злость на собственную глупость. Не уберечь свидетеля, опростоволоситься, как мальчишка, простительно лейтенанту Пашке, а не опытному сыскарю, дослужившемуся до майора. А он, старый идиот, думал лишь об одном — не покусились бы снова на драгоценного Юрского, а остальных совершенно выбросил из головы. Надо было приставить к каждому «хвоста»… нет, к каждому из десяти не дали бы, разве что к одному-двум… Тогда, разумеется, к Юрской, Вольскому и Снутко… в крайнем случае — только к Юрской. Но последнее казалось бессмысленным, поскольку она могла отравить мужа, не выходя из дома. Кто ж предполагал, что она отравит совсем другого!