Элайзабел Крэй и Темное Братство - Крис Вудинг

И только когда лошади замедлили свой бег, а потом и вовсе остановились, не преодолев еще и половины пути до Ислингтона, в душе ее возникло легкое беспокойство.

— Что случилось? — с тревогой спросила она возницу, открыв дверцу.

И тотчас же ее охватило непривычное ощущение простора, незнакомое жителям Лондона с его тесными, узкими улицами и переулками. Повозка остановилась на каком-то пустыре или в парке — Люсинде почти ничего не было видно из-за дождя. Взгляд ее выхватил из мглы только проселок, по которому они ехали, густую траву по обе его стороны и поодаль — несколько деревьев, похожих на уродливых призраков.

— Эй! — окликнула она громче. — В чем дело?

Ответом ей была тишина.

Люсинда окликнула возницу в третий раз и, когда он снова не отозвался, решилась раскрыть свой зонт и выйти из повозки под дождь. Ей хотелось, во-первых, хорошенько отчитать нерадивого кебмена, а во-вторых, выяснить, что же все-таки стряслось. В душе ее боролись страх и любопытство.

— Если это какая-то глупая шутка, — сердито произнесла Люсинда, ступая на землю, — то имейте в виду, она будет стоить вам работы.

Она обошла повозку, приблизившись к козлам Кучера на них не оказалось.

Это повергло мисс Уотт в совершенную растерянность. Она была одна посреди необъятной пустоши, глухой ночью, под проливным дождем, холодные капли которого успели уже просочиться под ворот ее платья. В полной растерянности она огляделась по сторонам. Вокруг царило безмолвие. Ей не осталось ничего другого, кроме как вернуться к дверце повозки.

— Возница?! — крикнула она еще раз.

Молчание. Лошади перебирали ногами и потряхивали вымокшими мордами. Люсинда не знала, что делать. Она не представляла себе, где находится и в какую сторону следует идти, чтобы добраться до города. Откуда-то издалека до нее долетел шум дирижабля, который наверняка шел на снижение: погода не располагала к полетам.

Глубоко потрясенная неожиданным и оскорбительным для ее достоинства поворотом событий, Люсинда сочла за благо снова усесться в повозку и ждать возвращения возницы или чьей-либо помощи. Не брести же в самом деле пешком невесть куда? Так можно и пневмонию заработать.

Очутившись внутри повозки, она раздраженно отряхнула зонтик и высказала несколько ругательств в адрес кучера. Ведь она рискует замерзнуть тут насмерть! О чем, интересно, этот человек думает? Что все это наконец…

Тут взгляд ее упал на предмет, лежавший на соседнем сиденье. Прежде его там не было. Листок бумаги, а на нем рисунок — клыкастый осьминог в круглой рамке. Протянув руку, она осторожно прикоснулась к бумаге кончиками пальцев, проверяя, не мерещится ли ей все это, и вполголоса пробормотала:

— Шакх-морг.

Раздался тихий скрип. Люсинда вздрогнула и расширившимися от ужаса глазами стала смотреть, как дверца экипажа медленно открывается. Там, за дверью, был он, Лоскутник: вымокшие пряди темно-каштановых волос, маска из лоскутов мешковины с большим зияющим отверстием для рта и глазами, поблескивающими сквозь две дырочки вверху. В руке он держал нож с широким и длинным лезвием, на котором сверкали и переливались капли влаги.

Парализованная страхом, Люсинда молча смотрела, как убийца неспешно влез в повозку и уселся напротив нее, подняв листок с рисунком с соседнего кресла. Так же неторопливо он наклонился к ней, приставил острие ножа к ее горлу и поднес рисунок к самому ее лицу.

— Шакх-морг, — повторил Лоскутник.

Против всякого ее ожидания, голос у него оказался не загробный, не свистящий или лишенный интонаций, какой подобал бы этому безжалостному серийному убийце, а совершенно обычный, хотя некоторый холодок в нем все же звучал, и это напугало Люсинду не меньше, чем нож, приставленный к горлу. Лоскутник подался вперед и круглое отверстие маски очутилось так близко к ее дрожащим губам, что он мог бы, если б захотел, ее поцеловать. Но вместо этого он хрипло прошептал:

— Вам известно, кто убивает, прикрываясь моим именем. Соблаговолите просветить на сей счет и меня, Люсинда Уотт.

Демон из сточной канавы

Ловушка для чудовища

На другой день, едва сгустились сумерки, Таниэль и Кэтлин в сопровождении слабоумного гиганта Армана и старого Гриндла спустились по ржавой лестнице полуразрушенной водонапорной станции. Минувшей ночью все беглецы выспались на славу. Сон их не потревожили никакие незваные гости. Элайзабел наконец хорошо отдохнула под охраной специально изготовленных амулетов и нескольких доверенных подданных Кротта.

На его попечении она осталась и теперь. Брать ее с собой на охоту за нечистью не имело никакого смысла, к тому же этим они лишний раз подвергли бы ее жизнь опасности.

— Таниэль!

Охотник взглянул наверх. Они находились в сыром подвале, сверху, сквозь отверстие круглого колодца, в который уходила вертикальная металлическая лестница, проникал слабый свет. В дальней стене квадратного помещения виднелась арка с выходом в нижний ярус.

Голос принадлежал Кэтлин.

— Прости, не расслышал, — отозвался Таниэль.

— Я спросила, что за монстр, по-твоему, водворился в этом веселеньком месте, — бодро произнесла Кэтлин. — Но, по-видимому, твои мысли витают где-то очень далеко от столь низменного предмета.

— Виноват, — пробормотал Таниэль.

— Виноват, — точно эхо, отозвался Арман своим неестественно гулким, лишенным выражения голосом с легким французским акцентом.

Гриндл похлопал его по спине, чтобы слабоумный унялся.

Таниэль отбросил волосы со лба и в задумчивости пожевал нижнюю губу.

— Судя по тому, как Кротт описал нам выживших после встречи с монстром и останки тех, кто этой встречи не пережил, — сказал он, бросив беглый взгляд на Кэтлин, — это, скорее всего, морок.

Губы Кэтлин тронула едва заметная улыбка.

— А как мы боремся с мороками?

— Это что, экзамен? — недовольно пробурчал Таниэль.

— Век живи — век учись, — усмехнулась Кэтлин.

— А тебе, как я погляжу, век не надоест учить, — с досадой сказал Таниэль. — Мороки могут существовать только при наличии света, в кромешной тьме они не способны никому причинить вреда, но слишком яркий свет их убивает. — Он нахмурился. — Создать здесь свет достаточной яркости — тоже задача не из простых. По правде говоря, сам я еще не имел дела с мороками. И не знаю, что нам следует предпринять. Выманить его наружу? Но как, если эти бестелесные твари прячутся по углам до самых сумерек?

Кротт еще утром рассказал им о подземельях под Кривыми Дорожками. Получалось, что по площади их территория минимум в два раза превосходила надземную. Под переулками и тупиками существовал целый лабиринт сточных труб, полузасыпанных пещер, туннелей для подземной железной дороги, которая так и не была построена, и таинственных ходов, прорытых кем-то в незапамятные времена. Территория эта была строго поделена между четырьмя шайками нищих, каждая из которых ревностно оберегала свои границы, ибо по-настоящему надежно спрятаться можно лишь под землей, а обитателям Кривых Дорожек в силу их образа жизни нередко приходилось скрываться от властей и всякого рода недоброжелателей. Случись вдруг пилерам устроить облаву в Кривых Дорожках, и вся нищая братия немедленно спускалась в подземелья, куда не рискнул бы сунуться даже самый ретивый служака. Подобно нечисти, нищих можно было лишь принудить к отступлению, но не истребить. Стоило только стражам порядка ретироваться после, казалось бы, успешной вылазки, как обитатели трущоб возвращались на обжитые места, причем число их неуклонно росло. В век индустрии и процветания попрошайничество стало весьма доходным ремеслом, о чем можно было судить хотя бы по тому обильному ужину, который поглощали минувшим вечером подданные Кротта. Обитатели Кривых Дорожек нипочем не согласились бы сменить свой род занятий.