Забытая правда - Екатерина В. Коробова

мольба в голосе прозвучала с болезненной искренностью. Дарина неуверенно подняла руку, будто пытаясь прикоснуться к нему, но в последний момент отпрянула.

Он не знал, как реагировать на происходящее. Оторопевшим взглядом Кай проследил за этим жестом, тронувшим его куда сильнее, чем он мог подумать. За свою жизнь он сотни раз слышал уговоры, лесть, манипуляции, слова ненависти и обиды, но едва ли не впервые его так открыто и бесхитростно просили о чем-то. Помолчав несколько секунд, он развернулся и вышел из камеры, не оборачиваясь на готовую расплакаться Дарину.

1009 год от сотворения Свода, Льдина, седьмой день первого осеннего отрезка

Куница

Ей не следовало к ним привязываться. Люди, за исключением Него, ничего не стоили. Жалкие, слабые, никчемные, не способные по большей части на истинную преданность. Если на то Его воля – она уничтожит их всех без тени сомнения. Но почему тогда сейчас ей так горько?

Куница встала из-за стола, чтобы немного размять затекшие мышцы. Растирая рукой одеревеневшую шею, она в задумчивости подошла к окну, выходившему на океан. День был ветреный и хмурый, лохматые, будто припорошенные волны бесконечно взбирались одна на другую. Где-то там, под ними, располагались сырые, дурно пахнущие недра Водных тюрем, символа Его ярости и справедливого возмездия. После долгой работы в полутемной комнате на свету зарябило в глазах, и Куница зажмурилась.

Обида. Она знала ответ, и он ей не нравился. Такое мелкое и слабое чувство, в котором были и злость, и недоверие, и разочарование. Как могла она, пусть даже мысленно, оскорбить Его Величество подобным отношением? Куница тяжело вздохнула, крепко сжав кулаки. Там, где ногти впивались в сухую бледную кожу, оставались темно-синие кровоточащие полулуния.

Аврум доверился не ей. Куница всегда легко принимала любые решения императора, слепо полагаясь на Его мудрость и знания. Но в этот раз все буквально вопило в ней, что Он совершает огромную ошибку. Советник, этот лощеный хлыщ, вел какую-то свою, совершенно непонятную ей игру. Все могло кончиться крахом.

Куница вспомнила, как не сдержалась и повысила голос на Бартена в их последнюю встречу. Ногти впились в ладони с новой силой. Немыслимо. Слава Праматери Стихий, императора там не было и Он не слышал тошнотворно-визгливых ноток в ее голосе.

Бартен настаивал, что это лишь случайность. Той частью работы должны были заниматься исключительно его люди, а не Майя. То, что она узнала на допросах, – Куница так и не смогла выпытать, что именно, – должно было умереть вместе с ней. Но показывать тот злосчастный отчет о проделанной работе Бартен отказался.

– Помилуйте, мы же не хотим еще раз огорчить Его Величество. – Он говорил с учтивой ленцой, почти мурлыкая. Как будто – у Куницы вновь исказилось от гнева лицо – они флиртуют на балу, а не ругаются на рабочем месте. – Вам что, недостаточно Его указаний? Есть какие-то вопросы по заданию?

– Мне все предельно ясно, – сквозь стиснутые губы ответила тогда Куница и, не попрощавшись, покинула кабинет.

Ее вычеркнули из круга избранных. Только-то. Хотя бы, в отличие от Майи, не заставили платить за это собственной жизнью. Впрочем, и тут она еще покажет себя.

Куница глубоко вздохнула и расправила плечи. Не только Бартен умеет трактовать приказы так, как удобно ему. Она никому не позволит обвести себя вокруг пальца. И пока ее сердце бьется, игра не окончена. Советнику придется горько пожалеть, если он допустил в своей стриженной по последней моде голове хотя бы малейшую мысль о неповиновении Его Величеству.

Куница усмехнулась.

Очень горько пожалеть.

1009 год от сотворения Свода, Водные тюрьмы, девятый день первого осеннего отрезка

Дарина

Дарина закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Того немногого, что Орион успел рассказать, должно хватить. Главное, чтобы Кай ей поверил.

Она не сомневалась, что была права насчет снов. Растерянность и страх Кая окончательно развеяли все тревоги.

«Если ты сможешь услышать в себе Стихию, когда спишь, то будешь способна управлять происходящим», – сказал Орион перед самым отъездом. Все их встречи тогда происходили на бегу, в суматохе и спешке. Говорил в основном он, и у Дарины всегда оставались десятки вопросов, на которые не было ответов.

Но сейчас Дарина была очень благодарна чтящему за все, что он успел передать ей. Знания поддерживали и помогали выстоять среди безумия и жестокости происходящего. Порой казалось, что Дарине известно недостаточно, преступно мало, однако в нужный момент в памяти всегда отыскивалось подходящее решение.

У Дарины не было часовника, но чутье подсказывало, что пора. Она опустила голову на колени и тихо призвала Стихию. Ее Воздух не был сухим порывистым ветром, как у Флама, но Дар всегда удавались легкие, почти невесомые дуновения, поражающие своей выверенной точностью и послушностью. Незаменимый навык в работе с воздушными механизмами, однако малоприменимый в бою.

Здесь, в толще холодной воды, опутанной творениями, расслышать Воздух почти невозможно. Даже не собираясь творить, Дарина едва смогла различить в себе еле слышный, по капле иссякающий поток Стихии. Но этого было достаточно.

Усталость брала свое. Пытаясь не упустить Воздух, Дарина медленно проваливалась в зыбкие, тревожные видения. Она не могла бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем перед ее глазами появился Кай.

Орион говорил ей, что эти сны – лишь вероятность будущего, а не однозначное предсказание. Что-то, от чего Стихия пытается их предостеречь. Однако в первую свою ночь в камере Дарина громко кричала от страха и проснулась, ощущая мокрые дорожки слез на щеках.

Сегодня Дарина уже была готова к тому, что ей предстояло увидеть. И все же что-то внутри болезненно сжалось, когда вдалеке показался Кай, беспомощный и напуганный. Он, как всегда, непонимающе крутил головой из стороны в сторону, звал кого-то и вытягивал вперед руки, хватая пустоту. В первый раз Дарина не сразу поняла, что с ним происходит. Лишь когда ей удалось разглядеть его безжизненный, совершенно пустой взгляд, все встало на свои места. В реальности ее чувства к Каю ограничивались презрением и ненавистью, но видеть его таким – потерянным, сломленным и искалеченным – оказалось неожиданно тяжело.

В эту ночь Дарина не осталась стоять в стороне, а, призвав на помощь все остатки Стихии, двинулась навстречу Каю. Она осторожно поймала его узкую ладонь. От неожиданности Кай вздрогнул и попытался отдернуть руку.

– Тише. – Слышать свой голос во сне было очень странно. Дарина приложила все усилия, чтобы он звучал как можно спокойнее. – Это я, Дарина.

На лице ее собеседника