Григориан Подмосковный и другие мистическо-юмористические рассказы на бытовые и философские темы - Денис Владимирович Пилипишин

Диакон посмотрел на девушку, на зеленевшую новую тысячу и подумал: «Все равно ведь их не победить, эту силу диаволию! Так хоть денежкой разживусь!», и, помявшись для вида, согласился.

– Но смотри, отец: тут все серьезно! Обманешь, расскажешь кому про нас – пеняй на себя!

– Да за кого ты меня считаешь! – снова обиделся диакон. – Мое слово – закон! Если я сказал – все будет сделано! Так что не сомневайся!

– Ну хорошо, хорошо! – они пожали друг другу руки и диакон быстрым шагом пошел по направлению к дороге. Скоро он удалился на приличное расстояние и исчез из виду.

Дойдя через некоторое время до дороги, диакон понял, что все-таки благополучно вырвался из лап сатанистов. Он остановился и с чувством перекрестился. Причем благополучно в прямом смысле: получив благо в размере трех тысяч рублей. Под его церковным облачением хрустели денежки, и это пробуждало к жизни придушенный голос совести. Диакон чувствовал, что все-таки поступил нехорошо. Но до дома оставалось еще полчаса пути, и этого было достаточно, чтобы осмыслить происшедшее.

«Ну хорошо, обманул я Отца Николая! И против совести христианской пошел, разрешив сатанистам провести черную мессу на православном кладбище. А что тут такого? В магию православному верить не положено, так что эти ритуальные предметы – чушь собачья. Получается, я даже лучше сделал, что сатанистов нагрел – меньше денег у них останется. А насчет мессы – так как им запретишь? Прогонишь отсюда – они на другое кладбище уйдут, так что ничего не изменится. Тем более, что ни один волос с головы не упадет без воли Отца нашего небесного! Значит, и на то была воля Его! К тому же, в России всегда взятки брали. Издревле. Тем и живем. Это всякая прозападная срань говорит, будто бы Россия на 160-м месте по коррупции в мире. Брехня все это. Везде все одинаково! А что касается греха – так это покаюсь, и простит всемилостивый Господь прегрешения мои!»

На этом месте он призадумался и даже остановился. Исповедоватся Отцу Николаю в содеянном никак нельзя. И не исповедаться нельзя – иначе не простится грех. Что же делать?!

Но тут диакон вспомнил, что через три недели он поедет на конференцию во Владимир. «Там и исповедаюсь! – решил он. – Найду какого-нибудь незнакомого батюшку, и ему исповедаюсь! И отпустит Господь грехи мои, и снова буду чист, яко агнец!» Эта мысль вернула в душу диакона радость и спокойствие, и он бодро зашагал по дороге к дому. На лице его проступила легкая улыбка…

Хрустальное око

На землю спустилась ночь. Деревня утонула в безлунном мраке. Ветер утих. В маленьком домике на окраине уже погас свет. Двор окутала тишина, и только из хлева время от времени слышались печальные вздохи коровы – словно это большое животное с добрыми глазами было погружено в размышления о чем-то благородном и возвышенном. Но ни во что подобное оно погружено не было. Корова стояла в стойле и пережевывала жвачку, тупо пялясь в темноту. В ее голове вовсе отсутствовали мысли, как и обычно.

Стоявшая рядом лошадь грязно-белого цвета по части мысли находилась впереди коровы, однако и у нее не нашлось бы, чем похвастаться. Теоретически, в лошадиной голове могли бы возникнуть какие-то размышления, но на практике возникали они редко. Вот и сейчас лошадь вдыхала влажными ноздрями теплый и немного затхлый воздух хлева и по ее могучему конскому телу растекалась нега ночного отдохновения, которая только усиливалась абсолютным штилем, царившем в ее сознании.

Вообще, окажись на этом дворе кто-нибудь с прибором для чтения мыслей, он застал бы почти полную тишину. Пожалуй, этой ночью в радиусе ста метров от дома мыслил только кобель по кличке Пират, но мысли его на поверку оказывались малоинтересными и весьма приземленными. За лавры мыслителя мог еще побороться огромный полосатый кот Бакс, но в это время он спал, выбрав одно из самых безопасных для кошки мест – перекрестие балок под потолком хлева. Бакс любил лежать там и наблюдать за коровой, мечтая внезапно обрушиться сверху, перегрызть ей горло и пожрать ее плоть, насладившись свежей говядиной. Однако, понимая, что не родился пумой, обычно он, помечтав так некоторое время, встряхивал ушами и шел ловить мышей и птиц. Сегодня же кот никуда не пошел, потому что получил от хозяев пайку сверх обычного и просто спал, растянувшись вдоль теплой деревянной балки.

В доме тоже стояла ментальная тишина. Там спали люди – два мертвецки пьяных человека. Им обоим было по 35 лет, их обоих звали Иванами. Первый Иван, хозяин дома, был субтильным мужичком небольшого роста. Второй – его друг – повыше и значительно потолще. Он обладал черными усами. На полу валялись четыре пустых поллитровых водочных бутылки и десятка полтора пивных, а люди спали на кроватях. Запах пота, нестиранных носков, табака и перегара смешивался с резким, словно лезвие ножа, запахом рыбы, которой они закусывали и объедки которой теперь валялись повсюду, что делало дух в комнате потяжелее, чем в хлеву.

В эту ночь жена Ивана ушла на ночное дежурство на ферму, где она работала скотницей, а дети остались у бабушки с дедушкой, поэтому друзьям никто не мог помешать отпраздновать удачное приобретение. Точнее, праздновали они не само приобретение, а удачную его продажу. А дело вот в чем.

Иван – хозяин дома, работал в совхозе трактористом. Надо сказать, способностей у него не было никаких и никогда. Образования тоже. Он окончил всего пять классов сельской школы и не смог поступить в сельскохозяйственный техникум, т.к. классов для этого требовалось хотя бы восемь. Тем не менее, каким-то образом сдав квалификационный минимум, он устроился работать на трактор. Но поскольку не имел способностей не только к наукам, но и вообще к любому делу сложнее, чем перекидывать вилами навоз или кормить свинью в сарае, то освоить управление непростой сельскохозяйственной техникой у него толком не получилось. Руководство совхоза, понимая, что пахаря из него не выйдет, отрядило его для перевозки различных грузов. Этот процесс получался у Ивана лучше. Он ездил на тракторе по всему району, перевозя в прицепе то одно, то другое – в чем случалась нужда. Работа проходила без происшествий, если не считать мелких инцидентов. Например, однажды, ближе к вечеру, бабка Маня упустила на дорогу годовалого быка, а как раз в это время Иван спешил домой, двигаясь на максимально возможной скорости. Будучи пьян более, чем в обычный