Призрак - Роджер Хоббс

Блондин подошел к багажнику и нажал на кнопку. Чего там только не было! Клейкая лента, проволока, пила, ножи… Он достал лопату с длинным, футов в пять, черенком. Лопата была ржавая, с присохшими комьями земли – видимо, с последней копки. Блондин остановился в нескольких шагах от меня и швырнул лопату на землю.

Я покосился на лопату и сказал:

– И не надейся. Я ее поднимать не буду.

Я действительно не собирался и прикасаться к этой лопате. Достойным оружием ее не назовешь – слишком тяжелая и неуклюжая. Покалечить ею, конечно, можно, но убить – вряд ли. Пока поднимешь, пока размахнешься – сто лет пройдет. И прицельно ударить лопатой практически невозможно. К тому же противник видит, как ты замахиваешься. Если у него кишка тонка, то он застынет на месте от ужаса, но к моим новым приятелям это не относилось. Они оба вооружены и пристрелят меня раньше, чем я успею хорошенько размахнуться.

Я стоял и смотрел на них.

– Ты сделал свой выбор, старик, – сказал блондин.

Я прислушался к вою ветра и с тоской посмотрел на далекие башни казино.

– Взгляни на дело с такой точки зрения… – Блондин воспроизводил слова своего босса. – Пока копаешь, ты жив. Будешь два часа копать – проживешь лишних два часа. Не хочу тебя обманывать. От нас не убежишь. А пока будешь копать, сможешь хотя бы подумать. Примириться с Господом и все такое.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Блондин и рыжий обменялись взглядами. Рыжий крепче схватился за дробовик, словно боялся, что он выскользнет из рук.

– Если мне все равно умирать, могу я хотя бы узнать ваши имена?

Блондин замялся. Потом сказал:

– Алексей.

– Мартин, – отозвался его напарник.

– Алексей. Мартин. У меня есть деньги.

– Ты действительно надеешься откупиться?

– По крайней мере, от рытья могилы, – сказал я.

Я полез в карман брюк. Впрочем, не успел я притронуться к деньгам, как Алексей угрожающе схватился за ремень, на котором у него висел пистолет – компактный «ругер LCP». Эту модель делают из того же легкого сплава, что используется в авиастроении. Настоящая малютка – умещается в нагрудном кармане рубашки.

– Помедленнее, – сказал Алексей.

Я достал две тысячи в новеньких купюрах, перетянутые бумажной лентой горчичного цвета. Вытянул руку, чтобы они рассмотрели деньги, и швырнул пачку в грязь.

– Отпустите меня, и я дам вам в десять раз больше. Деньги у меня в машине. Там же и куча сотовых телефонов. Они все ваши.

– Нас не купишь, – сказал Алексей.

Я вытянул левую руку:

– А как вам мои часы?

Алексей и Мартин одновременно шагнули вперед. Я поднял обе руки вверх.

Алексей потянулся к ним и сделал еще шаг, торопясь снять часы у меня с запястья.

И в этом была его большая ошибка. Теперь нас разделяло не больше трех шагов.

И между нами валялась лопата.

Я со всей силы наступил на железный штык, навалившись на него всем телом. Черенок взлетел, я схватил его обеими руками и нанес лопатой удар, как кувалдой. Лезвие врезалось Алексею прямо в челюсть, проломив ее и оторвав кусок языка. Я бросил лопату, быстро схватил его за правую руку и резко вывернул ему запястье. Он завопил от боли. Одновременно я достал из кармана револьвер и приставил ему дуло к виску. Теперь Алексей стал моим живым щитом.

Я повернулся к Мартину и сказал:

– Брось оружие.

Он изумленно уставился на меня, словно до него до сих пор не дошло, что роли поменялись. Он крепче сжал дробовик. Прошло несколько секунд. Алексей извивался передо мной, кровь лилась у него изо рта и стекала по подбородку. Я сделал шаг влево, и дуло дробовика повернулось за мной.

– Ты брось оружие, – сказал Мартин.

– Не дождешься.

Мартин посмотрел на меня, потом на мой револьвер, потом на своего друга.

– Со мной лучше не шутить, – сказал я. – Не бросишь оружие, прострелю Алексею челюсть, а потом, пока ты будешь целиться, убью тебя. Ты ведь этим сейчас занимаешься? Ищешь, с какой точки лучше выстрелить?

Шестеренки в его примитивном бандитском мозгу вращались медленно. Я уже это понял. Он все елозил своими пухлыми пальцами по рукоятке дробовика. Ладони у него стали влажными, как воздух солончаков. На костяшках пальцев выступили капли пота, смазав татуировку.

Алексей захлебывался кровью, которая лилась ему в горло.

Налетел новый порыв ветра.

– Разряди пушку, – сказал я. – Сию минуту.

Он отвел дробовик в сторону и выстрелил. Вывалилась красная гильза. Он передернул затвор, и прогремел следующий залп. Он продолжал стрелять, пока все шесть гильз не оказались на земле. Потом открыл затвор, чтобы я убедился, что магазин пуст, и бросил бесполезный дробовик на обочину. Он стоял, свесив вдоль тела безжизненные руки и тяжело дыша.

– Хорошо, – сказал я, прицелился и вышиб ему мозги.

Пуля вошла Мартину в левую щеку, чуть ниже глаза, и вышла в основании черепа, где встречаются все нервные окончания. Песок окрасился кровью, смешанной с мозговым веществом и осколками костей. Тело рухнуло тяжело, будто набитое свинцом.

Я выпустил Алексея. Он, шатаясь, шагнул вперед, пытаясь восстановить равновесие. Но, прежде чем он сделал второй шаг, я ударил его в затылок рукояткой револьвера, и он упал лицом в грязь. Должно быть, я размозжил ему голову – он немного подергался, а потом затих.

Я позволил себе передышку.

Психически здоровый человек не может получать удовольствия от убийства, но все же убивать не столь ужасно, как это представляют себе обычные люди. Говорят, что убивать страшно, что, когда совершаешь убийство, что-то умирает в тебе самом. Я никогда не испытывал ничего похожего. Если честно, я вообще ничего не чувствовал, разве что тяжесть в груди, как при сердечном приступе, да дышать стало чуть труднее. Ну, еще окружающий мир сделался как-то ярче. Все проблемы куда-то улетучились, в мыслях появилась легкость. Я знал, что это следствие выброса адреналина, которое через несколько минут пройдет. Я заставил себя отвлечься от мыслей о только что случившемся и сосредоточиться на главном. Никакие угрызения совести меня не терзали.

Эти парни были наемными убийцами.

Я не собирался оставлять их в живых. Жалость была бы с моей стороны ошибкой. Оставь я их в живых, способными держать оружие, Волк непременно натравил бы их на меня. Черт возьми, да они и без Волка нашли бы меня, потому что я оказался сильнее. Мало кто умеет проигрывать. Идея мести засела бы в их тупых головах, как инфразвуковая пуля двадцать второго калибра, слишком медленно пробирающаяся к выходу. Они бы не успокоились, пока не покончили бы со мной. Поэтому я покончил с ними.