Жаркий Август. Книга Вторая - Маргарита Дюжева

И ему приходилось только мечтать о короткой стрижке, гладко выбритом лице, и о том, как бы стащить с себя эту кошмарную рубашку.

К непередаваемой радости хозяйка приходила смотреть на его работу всего пару раз, предпочитая сократить их встречи до минимума.

Вот так проходило утро. Дальше шел перерыв на обед, после которого он снова возвращался на любимый гараж. Ближе к семи собирал инструмент, приводит в порядок "рабочее место" и шел в дом. Молчаливый ужин, после которого Тимур уходил к себе, чтобы насладиться спокойным вечером. Иногда он тихо открывал окно, садился на подоконник и слушал вечерние звуки природы: шелест листвы, стрекотание кузнечиков, разнотональные трели неизвестных птиц. Спокойствие, красота и иллюзия свободы. Именно иллюзия, ведь несмотря на все, он был всего лишь рабом, принадлежавшим Чучундре, бесправным подарком, жизнь которого может в любой момент измениться, стоит только ей захотеть. И от этого настроение тотчас скатывалось вниз, а зубы сводило от тоски и бессильной ярости. И то, что сейчас он мог почувствовать привкус свободы, только усугубляло ситуацию и выводило из себя. Чучундра, стремясь сохранить свое душевное спокойствие, дала ему слишком много воли, позволив расслабиться до такой степени, что он поневоле начал забывать о своем социальном статусе. Это и радовало, и раздражало одновременно. С одной стороны, начинаешь чувствовать себя человеком, но с другой еще больнее и неприятнее возвращаться к реальности, вспоминать, кем ты являешься на самом деле.

Тимур по привычке в первый же день начал прощупывать свою новую хозяйку, так сказать, проверять на вшивость. Раз за разом отступая в сторону от правил и наблюдая за ее реакцией. Конечно, за такое можно было и получить, да вот вся загвоздка в том, что Василиса Распрекрасная то ли из-за небольшого ума, то ли из-за толстенных очков, а может, и по какой другой причине, не замечала его выходок, или не хотела замечать.

В результате, совершенно безнаказанно, Тиму удалось найти некоторые важные кнопки, нажимая на которые, можно было не то чтобы управлять ей, но по крайней влиять на ее решения.

Так, например, прикинувшись покорным ослом, он в самом начале просидел в гараже до самой ночи, когда уже ничего не было видно в кромешной тьме. Да, он нашел в гараже фонарик, развалил все инструменты, развел рабочий беспорядок и… просто сидел, ожидая, когда же хозяйка про него вспомнит. Да, он рисковал, ведь Василиса могла и не придти или вообще остаться довольной тем, что он и по ночам может работать. Но все сложилось так, как Тимур и планировал. Посидел в темноте несколько часов и вуаля – нормированный рабочий день у него в кармане. Красота.

Чу не любила когда он называл ее хозяйкой. Эта и без того сушеная мартышка, еще больше морщилась и, по-видимому, сердилась, так сразу по невыразительной мимике и не разберешь. И теперь, когда ему хотелось, чтобы она от него поскорее отстала, он просто называл ее "хозяйка". И все. Стандартная реакция – пыхтит, сопит и торопливо сворачивает разговор. Очень удобно.

Если уж совсем невмоготу и хочется покоя, то можно пустить в ход тяжелую артиллерию. Встать на колени, покорно склонить голову. Тут она вообще чуть ли не трястись начинает и выпроваживает его прочь или сама куда-то сбегает. Самое главное при этом не переигрывать, умело балансировать между смирением, покорностью и насмешкой. Этот трюк он использовал редко, только в самых экстренных случаях. Рано или поздно даже такая слепая курица заметит, что все это игра, поэтому он старался не злоупотреблять, дабы сохранить заветный козырь как можно дольше.

Василиса раздражала по многим причинам. Во-первых, самим тем фактом, что была его хозяйкой. Несуразной, непонятной, вечно погруженной в какие-то свои мысли. Во-вторых, ну очень уж она "красивая", лишний раз без слез не взглянешь. А в-третьих, его неимоверно выводило из себя то, что она явно считала его бестолковым. И не просто бестолковым, а дремучим, диким и бесконечно тупым. То она спросит про умение владеть вилкой, то про умение читать. Ясно, что она измеряла его рамками, принятыми для рабов. Но он ведь не такой! И это не просто бесило, а вызывало какую-то нелепую, чуть ли не детскую обиду. Когда сказала про покупку продуктов с помощью планшета, с сомнением глядя на него сверху вниз, чуть не удавил ее к чертовой бабушке. Разозлился, сделал все за десять минут, чтобы доказать, что не тупой. Так она таким изумленным взглядом одарила, словно увидела шимпанзе умеющего играть на скрипке. Чуть пар из ушей не повалил, еле успел язык прикусить, чтобы не выдать какую-нибудь грубость.

А еще ей хотелось, чтобы он непременно с ней разговаривал. А ему не хотелось с ней говорить, вот ни капли. И как быть с дилеммой? Казалось бы, чего проще, ответь на очередной нелепый вопрос, пробубни что-то себе под нос и все, никаких проблем. А ему не хотелось, вот хоть ты тресни.

Во-первых, не испытывал никакого эстетического удовольствия от общения с хозяйкой, тем более с такой распрекрасной. Во-вторых, сидя в боксах, простудился, охрип, и собственный голос раздавался в голове противным скрипом. Конечно, для образа бородатого оборванца самое то, но самому не нравилось. И постепенно, когда простуда стала проходить, а горло перестало болеть, он сам, сознательно начал хрипеть, чтобы поддержать сложившийся у нее образ.

Зачем это нужно, ответить не мог сам себе. Иногда казалось, что страдает каким-то нелепым ребячеством, но все равно продолжал свою игру, мечтая все это прекратить. Побриться, переодеться, начать нормально говорить и прекратить сжиматься. В такие моменты он смотрел на хозяйку и мысленно недоумевал, как она может ничего не замечать? Неужели не видит, что он водит ее за нос?!

Тимур удобно устроился на кровати в своей комнате. Положил повыше подушку, под плечи, чтобы было комфортно полусидеть-полулежать, открыл книгу, на том месте, где остановился в прошлый раз и с удовольствием грыз яблоко.

Откуда такая роскошь? С кухни, конечно! Сегодня привезли новые продукты, и он пользуясь тем, что их много, и что Чучунда не контролировала его, без особых зазрений совести утащил в свою комнату несколько яблок, груш, апельсинов, пачку печенья и немного конфет.

Теперь можно было сидеть у себя, читать и втихаря хомячить честно припрятанные запасы. В такие моменты, он чувствовал себя практически счастливым. Очень приятная и качественная иллюзия свободы. Жаль, что только иллюзия.

Перевернув страницу и откусив большой кусок яблока, он услышал скрипучий голос хозяйки:

– Тим!

От неожиданности чуть не подавился. Яблоко встало поперек горла, и из глаз потекли слезы. Продышавшись, парень бросил раздраженный взгляд на часы. Почти девять вечера. Чего ей опять от него надо? Шла бы уж к себе и спать ложилась, а она все не угомонится никак.

Очень хотелось проигнорировать и не идти к ней, но нельзя. Еще только не хватало, чтобы она сама к нему заявилась, тогда уж точно заметит, как он уютно здесь устроился.

С тихим ворчанием, бубня себе под нос разные гадости, Тимур поднялся с кровати, подошел к зеркалу, висящему в ванной комнате. Скользнул придирчивым взглядом по лохматой шевелюре, убедившись в том, что выглядит "достойно" и с печальным, тяжелым вздохом направился к двери.