Полигоны смерти? Сделано в СССР - Рудольф Баландин

1991 года, фрагмент из которого приведен выше, был перечислен ряд мер, призванных стабилизировать уровень Аральского моря и оздоровить природную обстановку в регионе. Для этого предлагалось разработать «комплексную межведомственную союзную программу научных исследований по проблемам Арала».

С расчленением Советского Союза никакие из предлагавшихся мероприятий не были осуществлены. Вместо прежних забот об улучшении благосостояния народа и природных условий началась самая примитивная и малоуспешная борьба за существование.

Но вот что интересно: в Постановлении 1991 года ни слова не сказано о ранее проектировавшемся канале, призванном перебросить часть стока сибирских рек в Среднюю Азию и Казахстан!

Почему? Ответ прост: еще раньше было опубликовано более веское Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 14 августа 1986 года: «О прекращении работ по переброске части стока северных и сибирских рек». Едва ли не все отечественные работники умственного труда и художественного творчества с ликованием встретили это постановление. Ведь они яростно боролись против проектируемого канала.

Это был редчайший случай, когда в одном строю оказались представители разных социальных групп нашего общества: крупные партийные деятели, включая генсека Горбачева, и убежденные антисоветчики, русофилы и русофобы, монархисты и демократы, академики и домохозяйки, патриоты и «западнисты».

Самое удивительное обстоятельство выяснилось для многих несколько лет спустя: решительными противниками канала были и наши заклятые друзья — США и Турция.

Выходит, «проект века» был настолько бредовым, что даже недруги содрогнулись? Вообще-то нечто подобное предложил еще во второй половине XIX века русский инженер-гидролог Демченко. Даже тогда это предложение не было сочтено безумным.

Быть может, канал грозил нарушить какие-то локальные или даже глобальные экологические условия? Безусловно, без некоторых нарушений не обойтись, но так ли уж они значительны и опасны?

В это трудно поверить. Приток чистой воды в Среднюю Азию оздоровил бы местную обстановку. Правда, радетели за охрану родной природы утверждали, что пострадают сибирские реки. Но в Западной Сибири и без того избыток воды, а экологические бедствия связаны здесь прежде всего с мощными откачками из недр нефти и горючего газа. От этого, по подсчетам специалистов, огромнейшая Западно-Сибирская низменность понизилась в среднем на 0,5 м; появились новые озера и болота. Некоторое снижение весеннего паводка принесло бы здесь пользу.

Очевидная закономерность: если представители противоположных политических и экономических взглядов сливаются в едином порыве, то это означает, что кто-то из них оказался в дураках.

Лишь небольшая группа неавторитетных в общественном мнении людей была у нас за идею канала. К этим отщепенцам относился и я. У меня имелось лишь одно преимущество перед теми, кто критиковал канал: я — профессиональный гидрогеолог и работал в Приаралье по трассе проектируемого канала. Но тогда, в 1972–1973 годах, я неоднократно пытался выступить в широкой печати и по радио с предложением… отложить работы по обоснованию проекта переброски части стока сибирских рек!

Однако в те годы наше общество — ученые, писатели, журналисты — было заодно с партией и правительством в стремлении осуществить очередной грандиозный «проект века». Было нелегко в нем усомниться. Полагаю, большинство граждан и не задумывалось об этом. Ведь авторитетные люди выступают «за»!

Но у меня к тому времени сформировалась устойчивая мания противоречия общераспространенному мнению. Точнее, укоренилось стремление самостоятельно и как можно основательно разбираться в тех вопросах, ответы на которые вроде бы даны «свыше». Идеи, привнесенные власть имущими, слишком рьяно поддерживаются СМРАП, что мешает их непредвзятому осмыслению.

На опыте хрущевских реформ я убедился, что некоторые крупные наши мероприятия недостаточно обоснованы, проводятся слишком поспешно и помпезно, нанося ощутимые удары по экологическому и экономическому состоянию Советского Союза. Достаточно вспомнить наступление на целину и кукурузоманию, химизацию полей, тотальное осушение Полесья, строительство БАМа без полноценных инженерно-геологических изысканий, отсечение от Каспия залива Кара-Богаз…

Во всех этих случаях (кроме кукурузной эпопеи) я пытался обосновать противоположную точку зрения, и даже смог опубликовать несколько соответствующих работ. Но — совершенно безрезультатно. Начальство всегда принимало и принимает решения согласно уровню некомпетенции своих советников.

Правда, в начале 1970-х годов я не учитывал важное обстоятельство: политическое значение канала, питающего сибирской водой жителей, а отчасти народное хозяйство ряда районов Средней Азии. Хотя и с учетом этого обстоятельства, и с проектированием и строительством канала и сопутствующих сооружений было совершенно необходимо навести порядок в использовании водных ресурсов двух крупнейших рек и подземных вод Средней Азии. Так уж вышло, что и когда собирались строить великий канал, и когда отказались от проекта, верными решениями, на мой взгляд, были бы — прямо противоположные.

Но прежде чем продолжить, необходимо сделать одно разъяснение. Дело в том, что полвека назад был предложен гигантский проект переброски вод северных рек на юг, охватывающий территории и Западной Сибири, и Европейской части СССР. Проблема Приаралья при этом затрагивалась косвенно. Главное внимание в нем было уделено бассейну Каспийского моря.

Судьба этого гигантского проекта — тема особая. Сейчас речь идет только о канале Обь — Приаралье.

Надо сразу сказать, что о нем впервые задумались не при советской власти, а еще во второй половине XIX века. Но тогда это предложение небыло принято: слишком грандиозными предполагались строительные работы, а технические средства были весьма ограниченными.

Не прошло и ста лет, как в СССР стали всерьез разрабатывать подобный проект. Канал предполагалось провести от Оби ниже впадения в нее Иртыша. Отсюда он направлялся вдоль левобережья Оби, затем Иртыша, Тобола. До водораздела рек Тобола и Тургая воду предполагалось поднимать на высоту до ста метров ступенчатой перекачкой. Дальше она самотеком могла двигаться на юг по долине реки Тургай к озеру Челкар-Тенгиз. Часть воды предполагалось направить в Южное Приуралье, а основной поток должен был пересечь Приаральские Каракумы и Сырдарью, пройти пустыню Кызылкум, выйти к Амударье в районе Туя-Муюнского водохранилища. Главная цель — орошение сельхозугодий, водоснабжение городов и поселков.

Из Оби предполагалось отбирать не более 27 куб. км воды в год, что составляет небольшую часть годового объема (394 куб. км).

Решительная перекройка речной сети в европейской части страны была с самого начала сомнительной операцией «планетной хирургии» (сомнения, как выяснилось позже, были оправданны). Но в пользу переброски части стока Оби на юг были и остаются веские доводы.

Первый номер «Нового мира» за 1987 год начинался статьей Сергея Залыгина «Поворот». Приветствуя решение Политбюро ЦК КПСС, автор писал: «Отказавшись от надуманных в узковедомственных интересах проектов переброски речного стока, или, как еще говорилось у нас, „проектов поворота рек“, государство наше осуществило поворот в сторону общественного мнения».