Виринея, ты вернулась? - Александра Миронова

Вторым уроком была биология. Олю немного расстроил вид самого кабинета – одинокое пособие на стене было посвящено циклу превращения гусеницы в бабочку. Побитый жизнью и поколениями учеников скелет притаился в углу кабинета. Ничего общего с ее старой школой, где почти на каждом уроке они проводили какие-то эксперименты, работали с микроскопами и даже ставили опыты на мышах.

Биология была любимым Олиным предметом, в котором она ощущала себя как рыба в воде. В старой школе они уже прошли анатомию и перешли к изучению генетики, которая неимоверно заинтересовала Олю. Поэтому первые же слова Антонины Петровны разочаровали девочку:

– Откройте свои учебники на странице шестьдесят четыре. Тема урока «Иммунитет». Пишем в тетради: иммунитет – это совокупность защитных механизмов, которые помогают организму бороться с разными чужеродными факторами. Есть два вида иммунитета – врожденный и адаптивный.

– А также естественный и искусственный, – прошептала Оля, не обратив внимания на то, что учитель сделала паузу.

– Что? – не поняла Антонина Петровна, не расслышав ее слова.

Оля смутилась.

– Извините.

– Нет, повтори, что ты сказала? – В голосе учительницы послышались истерические нотки. – Встань, когда с тобой разговаривают.

Весь класс замер. Сгорая от стыда, Оля встала со своего места.

– Повтори, что ты сказала? – потребовала Антонина Петровна.

– Извините, я просто подумала, точнее… обычно есть еще одна квалификация – естественный и искусственный иммунитет. То есть врожденный и тот, что мы приобретаем впоследствии вакцинации.

Антонина Петровна вцепилась в платочек, который так и продолжала держать в руках. Поджав губы и сузив глаза, она прошипела:

– Ты думаешь, что умнее преподавателя?

– Нет, что вы, – опешила Оля, – я просто автоматически…

– Что «автоматически»? Кто вообще в пятнадцать лет интересуется видами иммунитета?

Оля опустила голову и глубоко вдохнула, чтобы не разрыдаться.

– Извините, – прошептала она.

– Садись, – царственно кивнула Антонина Петровна и еле слышно добавила: – Ведьмино отродье.

Оля резко подняла голову и уставилась на преподавательницу. Глаза девочки позеленели от подступившей влаги, медное золото волос обрамляло обескровленное лицо. Учительница вздрогнула, но попыталась взять себя в руки.

– Продолжаем. – Антонина Петровна взглянула в конспект. – Выделяют центральные и периферические органы иммунной системы…

Дальше Оля не слушала, просто записывала автоматически то, что бубнила Антонина Петровна, но думала о своем. Слова учительницы не выходили из головы. Ольга готова была поклясться, что та назвала ее ведьминым отродьем, но почему? Как ей даже в голову такое пришло? Неужели позвонила в ее старую школу? Но ведь откуда учительнице знать о них? Возможно, обидные слова ей просто послышались? К концу урока Оле почти удалось убедить себя в этом.

Однако стоило прозвенеть звонку, как все ее убеждения разлетелись, словно замок из песка от удара волны. Девочки, еще недавно пытавшиеся наладить с ней контакт, схватили рюкзаки и вылетели из класса как ужаленные. За ними потянулись мальчики и Вероника, тщетно попытавшаяся увести за собой Сашку. Но тот не двинулся с места, задержал на Оле пристальный взгляд:

– О чем это биологичка?

– Не знаю, – быстро бросила Оля и схватила сумку, перекинув ее через плечо. Нет, проблема была не в школе, проблема в ней самой. Ей везде будет плохо, ее везде будут ненавидеть, потому что с ней что-то не так.

– Вы чего сюда приехали? – Сашка последовал за ней, хватая на ходу рюкзак и не обращая внимания на развязавшийся шнурок. Парень был похож на чучело, установленное по чьей-то странной прихоти посреди изысканного сада – плода кропотливого труда талантливого дизайнера. Удивительно некрасивое и асимметричное лицо, выворачивающиеся при разговоре губы, худощавое подростковое тело. И все это упаковано в продукцию лучших итальянских и американских дизайнеров.

– Надо было, – отрезала Оля. Ей хотелось, чтобы пацан оставил ее в покое. Чтобы ее вообще никто не трогал. Еще больше хотелось к маме, домой, но Ольга была уверена, что мама не обрадуется, если дочь в первый же день сбежит из школы.

– А кто твои родители? – проявил настырность Сашка, немного ускоряя шаг и перекрывая Оле пути к отступлению.

– Слушай, что ты ко мне прицепился? – Оля резко остановилась, и парень едва не налетел на нее.

– Ну не каждый день у нас «ведьмины отродья» в школе появляются, – прошепелявил Сашка.

– Заткнись, – прошептала Оля.

Значит, все-таки не почудилось. Но как они могли узнать о том, что случилось с Тимуром? Может, сюда позвонили из предыдущей школы или отсюда позвонили туда, чтобы потребовать какие-то документы? Оля почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она покачнулась и схватилась за голову.

– Ты в порядке? – забеспокоился парень.

Оля, не отвечая, сделала шаг в сторону, проскользнула мимо Сашки в дверной проем и пустилась бежать.

– Эй, ты куда? У нас еще инглиш! – крикнул ей в спину Сашка, но Оля его уже не слышала.

Она уходит из школы, прямо сейчас.

Больше ошибок она не совершит. Никаких закрытых помещений – туалетов, кладовок, укромных местечек. Никаких игр в прятки со смертельной опасностью.

Девочка вырвалась на улицу и побежала по направлению к главной улице. Там, за домом из желтого кирпича, украшенным резными зелеными наличниками, начиналась их маленькая улочка с романтичным названием Вишневая. Оля быстро пересекла главную улицу, не встретив ни единого человека по пути, и свернула к дому. Задыхаясь, пробежала несколько сот метров, толкнула дверь забора и очутилась в саду.

– Мама!

За те несколько часов, что дочь пробыла в школе, Вере удалось завершить большой этап работы – она выкорчевала старые ягодные кусты, оставила лишь молодые побеги, подвязала их. Избавила деревья от мертвых веток, побелила стволы, старательно замазывая раны, нанесенные зайцами за те несколько лет, что за садом никто не ухаживал. Ей удалось проредить заросли и очистить для прохода тропинку, ведущую от калитки в глубь сада. Саму калитку она ошкурила и покрыла заново краской, придав ей более или менее пристойный вид.

Работая, Вера разговаривала с каждым деревом, словно со старым знакомым, с которым не виделась много лет. Отчасти это соответствовало действительности. Ведь именно деревья были ее лучшими друзьями в одиноком детстве. С ними всегда было спокойно и хорошо – они ничего не ждали, не требовали и не осуждали. Росли на радость Вере и каждую весну, лето и осень дарили ей лучшее из того, на что были способны.

Яблоня и груши разрослись вместе со старой вишней, а вот абрикос, похоже, отжил свой век. Если не зацветет, надо будет его заменить.