Пути неисповедимых - Алёна Дмитриевна Реброва

Кстати, эти таблички нарисовала Ольха, она здесь в белом платье. У нее удивительный талант, так говорят все ее учителя, хотя и без их слов нам понятно, что Ольха очень одаренная, – рассказал Кудеяр, с любовь проведя пальцем по табличке. – Правда, она, «как и каждый художник», немного не от мира сего, как говорит наша бабушка… впрочем, наша бабушка сама и подает ей пример. А вот Драгомира, – он указал на девочку с черными волосами. – Она настоящая царевна, любимица отца. Копия матери. В свои десять она в совершенстве знает все правила приличия и этикета, прекрасно держит себя в высшем обществе, разбирается в моде, балах и потихоньку начинает вникать в дела государства.

– Дети-гении, – хмыкнула я. – Не помню, какой я была в свои десять, но вряд ли я разбиралась в балах и рисовала такие портреты…

– Нам, царским отпрыскам, положено быть гениями. Я в свои десять лет мог сварить зелье, способное убить взрослого виверна одной чайной ложкой, – пожал плечами Кудеяр, потом показал нам вторую пластинку.

На ней была изображена худощавая, скорее даже скелетообразная, откровенно некрасивая женщина, или даже старуха, с темной серо-голубой кожей и болотного цвета глазами. Длинные, как будто поблекшие светло-серые перья на голове были обхвачен на лбу кожаным ремешком, одежда – мешок с прорезями для головы и рук, подпоясанный на талии веревочкой.

– Это – Ольга. Мне приятно думать, что она моя наставница… правда она сама это отрицает.

– Гхм. Носить с собой портрет наставницы? – хмыкнул Дейк, который незаметно подсел к нам.

– Я восхищаюсь ее даром… в свое время я готов был поклоняться ей, как божеству, – объяснил царевич, благоговейно вздохнув. – Она всевидица, знает все, абсолютно все в этом мире! Она мысленно задает вопрос и ей тут же приходить в голову ответ, это же изумительно! Этот великий дар забрал у нее стихию, физические силы и красоту, но зато она бесценна для царя и всей страны, без нее не принимается ни одно решение… хотя когда-то, еще до моего рождения, ее считали безумной дурой.

– Ну, это не очень интересно, – фыркнул рыцарь. – Давай дальше.

На третьей пластинке были изображены двое. Наконец-то я увидела настоящего сенари! Широкоплечий высоченный буйвол с белыми перьями вместо волос, широкими белыми бровями, сгорбленным широким носом, большими губами и злыми прищуренными глазами, взгляд которых даже с пластинки заставил мои колени задрожать. Рядом с ним – женщина, маленькая и изящная, бледнокожая, ушастая женщина с изумрудными глазами и поседевшими черными волосами. Ее красоту портил уродливый шрамом, рассекающим правую сторону лица от середины лба до самой шеи. У обоих обручи на лбах, оба в странных одеждах, похожих на те, в которых была черноволосая девочка с первой пластины.

– Это твои родители? – спросила я.

– Да, – вздохнул Кудеяр. – Хорошо вышли.

– Надо же, так похожа на Тому! – заметил Дейкстр, всматриваясь в лицо царицы. – Только злее… я по губам вижу, злющая, как собака!

Царевич недовольно покосился на рыцаря, но тот как будто не заметил.

– Кстати, я забыла сказать! Я ведь знаю твоего друга, Али ибн Дамьяра! – воскликнула я, вспомнив, откуда знаю о похождениях этой дамочки. – Он рассказал мне о том, как вы с матерью ставили на место Тангейское правительство несколько лет назад.

– Ах, да! Забавный был раб, – Кудеяр кивнул, по его лицу скользнула улыбка. – Рад, что он еще жив.

– Он ищет тебя.

– Может, и впрямь встретимся, – он пожал могучими плечами.

– А что на Охмараге с девушками? – вдруг спросил Дейк. – Никогда о них не слышал!

– Моя мать по сравнению с ними ангел, – усмехнулся Кудеяр.

– Твоя старшая сестричка что-то говорила про невесту, – ухмыльнулся Дейк. – И какая она? Есть ее табличка?

– Она надеется, что я погибну в путешествиях или пробуду в них лет сто хотя бы… И у нас это полностью взаимно, – он усмехнулся.

– А почему так? – полюбопытствовала я. Хотя личная жизнь царевича меня не слишком волнует, но раз говорить все равно больше не о чем, то почему бы не поболтать о любви и прочих радостях жизни?

– Она не выбирала меня, так решили мой отец и я, – охотно начал объяснять Кудеяр. – Мы на Охмараге невест редко по симпатии выбираем, чистота крови очень важная вещь. Раньше на престоле сидели огненные сенари, но после того, как мой отец был проклят и превращен в воздушного, да еще и женился на моей матери, которая вообще не сенари… Словом, с чистотой крови у нас сейчас проблемы. Мне нужна чистейшая сенари ветра. Так вот, она отлично подходила по этому критерию и, в отличие от других претенденток, она маленькая и не будет занимать слишком много места на моей кровати, когда нам придется спать вместе. Собственно, потому я ее и выбрал.

– Как лошадь, – усмехнулся рыцарь. – Чистокровная, с родословной, места много в конюшне не занимает, ест мало…

– Пф, лошадь мы с отцом подбирали бы с куда большим интересом, – улыбнулся царевич. – От нее хотя бы могла быть польза.

– Пожалуй, твоей невесте можно посочувствовать, – заметила я. – По-моему, это ужасно, жить с… эм… мужчиной, который ставит тебя ниже лошади.

– Я своим выбором подарил ей богатство, роскошь, почет и уважение всей страны, ее дети будут царевичами и царевнами. По-моему, этого вполне достаточно для того, чтобы она была довольна своей участью, – пожал плечами Кудеяр.

– Не знаю, я бы… хотя что я?… Полагаю, существует множество женщин, которые ставят благополучие семьи и любовь мужа выше, чем богатство и титул, – пожимаю плечами. – Зачем ты вообще выбрал себе невесту, если жениться не собираешься и, к тому же, уехал на десяток лет в чужие земли?

– Что бы была. Ведь когда я вернусь, уже не будет времени на то, чтобы подыскивать кого-то. А так пусть ждет меня, к дворцу привыкает, в обществе осваивается… Что же до «семейного благополучия», то я считаю, что это неважно, а «любовь мужа» в моем случае просто невозможна. Кого и за что я должен полюбить? С какой стати? В этом мире нет девушки, достойной моего могущества!

– Сказал здоровяк, боящийся солнечных зайчиков пуще дракона, – хмыкнула я.

– Да и красавец ты редкий, – добавил рыцарь.

– Хах, моя внешность создает немало проблем с женщинами, это точно, – усмехнулся Кудеяр. – Обычно при виде меня наложницы впадают в истерику или падают в обморок, в итоге полночи я привожу их в чувства и успокаиваю, и только к утру они готовы без слез принять меня…

– Наложницы? – удивленно смотрю на царевича, скривившись. – Это же мерзко! Неужели в вашей «величайшей» стране считается нормальным принуждать женщин!?

– Мы принуждаем