Десантник разведотряда. Наш человек спасает Сталина - Дмитрий Светлов

Олег перевел дух и примостился с газетами у окна. Отношения начальства с некими вышестоящими личностями его не интересовали, но втык сверху всегда доходит до низов, причем чем ниже, тем больнее. В кабинет кто-то зашел, а через мгновение Олег оказался в крепких объятиях первого секретаря Пинского обкома:

– Герой, наш белорусский герой! Прошлым летом отличился, и сейчас дал нацистам прикурить! Лично отряд карателей уложил! Две бронемашины захватил и три грузовика! Обеспечил транспортом наши колхозы, после победы начнем не с пустого листа! Вернешься? Машеров обещал тебе область дать!

Соглашаться? Ну уж нет! После войны партизаны поселятся в пригородных лесах, а через три года там начнут работать вывезенные из Германии заводы. Белорусы совершили поистине титанический труд, который осилит далеко не каждый, и Олег скромно ответил:

– Извините, я нашел свое место.

– Не торопись, время еще есть, а сейчас держи награду! Знаю, заслужил большего, но это мой предел.

С этими словами Геннадий Игнатьевич приколол Олегу на грудь медаль «Партизану Отечественной войны» первой степени, которая в данном случае действительно была пределом. Награда не государственная, а ведомственная от НКВД, для других медалей и орденов надо подавать представление по партийной линии в ГПУ.

– Свободен! Дуй к Петру Николаевичу, там для тебя приготовили новое задание, – приказал генерал.

При виде Олега куратор отложил в сторону бумаги и огорошил неожиданным заявлением:

– Готовься к обратному перелету в Белоруссию, заберешь того деда и обратно.

– Почему я? В стране нет других пилотов?

– Польский конструктор требует тебя, с другими отказывается лететь.

– Фокус не получится, я не умею управлять большими самолетами.

– Для тебя нашли «Шторьх», сделаешь несколько вывозных вылетов и полетишь в Белоруссию.

– Отличная идея, осталось найти того, кто покажет дорогу. Я и сюда-то летел наобум, а ты предлагаешь найти полянку среди лесов и рек.

– Подучим, в Москве хватает высококлассных специалистов.

– В три дня годичный курс обучения? – фыркнул Олег.

– Навигации два года учат, уж я-то знаю – мой сын летает штурманом в дальней авиации, – поправил Петр Николаевич.

Оба замолчали, куратор размышлял над разрешением непредвиденной проблемы, а Олег продумывал варианты отказа. Он налетался – вывиха тазобедренных суставов сначала почти не почувствовал, затем воспринял за простые ушибы о всяческие рычаги, что торчат по бокам кабины. Аналогично с диафрагмой, ну болит живот, так он сутки толком не ел, а затем навернул гору мяса, вот и заболел желудок.

– Ладно, отправляйся домой, я постараюсь что-нибудь придумать. Завтра в десять утра приезжай на Центральный аэродром.

«Шторьх» не является немецким аналогом «У-2», самолет создан для армейской разведки и корректировки. Крейсерская скорость самолета менее ста километров в час, а просидеть весь день в тесной кабине хуже изощренной пытки.

Олега можно назвать трусом или малодушным, но он решил увильнуть от полета в Белоруссию, а предлогом для этого может быть только свадьба. Сейчас обручальных колец никто не носит, это считается буржуазным пережитком, но Валя на выход всегда надевала золотые украшения. Олег попросил шофера остановиться у ювелирного магазина и выбрал самый дорогой перстенек с огромным рубином. В продаже были украшения с изумрудами или сапфирами, но продавщицы посоветовали взять с рубином.

В квартире его дожидались гости, будущие тесть с тещей в простой летней одежде чинно сидели в кабинете, а Валя с домработницей хлопотали на кухне. За несколько скованными объятиями последовало приглашение к столу, где для мужчин выставили грузинский коньяк выдержки «ОС», а алый ликер из лепестков розы предназначался женщинам. Александр Сергеевич на правах старшего по возрасту наполнил рюмки, смущенно кашлянул и произнес тост:

– За нашего героя! Сегодня ко мне приходила белорусская делегация во главе с Пономаренко и Машеровым, рассказали о твоих подвигах. Горжусь! Твое здоровье, Олег!

Вторым тостом «обмыли» партизанскую медаль, и вечер грозил превратиться в прославление. Олег решительно встал, поставил перед Валей открытую коробочку с перстеньком и обратился к ее родителям:

– Прошу руки вашей дочери!

Возникла продолжительная пауза, судя по лицам Александра Сергеевича и Светланы Филипповны, они одновременно обрадовались и растерялись. Зато Валя вмиг оказалась у него на коленях и прильнула с жарким поцелуем.

– Одобряю выбор дочери, – наконец нашелся будущий тесть, – лучшего кандидата в мужья ей не найти.

– Совет да любовь! – всплакнула Светлана Филипповна.

Как ни странно, никто о свадьбе не заговорил, сразу подняли тему будущих перспектив самого Олега, и началось с упрека:

– Ты почему отказался от партийной работы? Белорусские товарищи тебя знают и обещают высокий пост, – строго спросил Александр Сергеевич.

– Послевоенное восстановление требует хозяйственных знаний, а их у меня нет. И жену с детьми держать в землянке не хочу.

Дополнение о жене, детях и землянке было откровенным давлением, партийным функционерам подобные жилищные условия не грозят. Далее началась раскладка достоинств будущего зятя с примеркой к тем или иным столичным должностям. Наконец бутылки опустели, кофе с пирожными закончились.

– Не забывайте, он у нас летчик и почти окончил автодорожный институт, – провожая родителей, напомнила Валя.

Утром Олег поехал на Центральный аэродром. Его мучили по десять часов в день: взлет, круг над аэродромом, выход в зону пилотирования и возвращение. Домой возвращался уставший, с единственной мыслью добраться до кровати. Он налетал двадцать часов и сделал две дюжины взлетов и посадок, но главного инструктор добился, страх перед полетом исчез. На четвертое утро Мария Васильевна передала ключи от машины:

– Езжай в управление, вроде бы все на мази.

Интересно, что начальство придумало? Читать карты его учили в учебной роте, но штурман на самолете сначала прокладывает курс, затем контролирует полет, задавая летчику необходимые корректировки. От линии фронта до предполагаемого места посадки примерно шестьсот километров, а управлять и одновременно выискивать ориентиры у него не получится. Это фронтовые пилоты заучивают наизусть обстановку в радиусе ста километров, а здесь на маршруте десятки похожих рек и озер.

– Вылет сегодня ночью, – огорошил Петр Николаевич. – Туда летишь с радистом для партизан.

– Он разбирается в штурманском деле? – с надеждой спросил Олег.

Куратор расстелил на столе карту:

– Нет, в штабе ВВС нанесли для тебя маршрут и приложили пояснительную записку. Учи в моем кабинете, затем сожжешь.

С первого взгляда стало ясно, что работу выполнял высококлассный специалист. Кроме того, предстоящий полет обеспечивало несколько бомбардировщиков дальней авиации. Ночной участок маршрута дополнительно подсвечивался сигнальными бомбами красного света. Утром авиация будет наносить удар по железнодорожной станции, на которую Олег должен выйти и продолжить полет вдоль путей. Финальный отрезок обеспечивали партизаны, указывая дымами костров в местах уничтоженных деревень.