Шипы и розы - Джессика Харт

Он пошел к лестнице. Покрытые пылью чехлы и коробки не могли нарушить элегантность дома. Конечно, у них на ферме не было многих удобств, которые предлагал этот дом. Джакузи. Камин. Застекленная крыша. Он никогда не скучал по другим местам с тех пор, как забрал Грейси в Эшвилл. Но здесь он скучал по старой ферме Гринов и знал: это потому, что он оставил там частичку себя. Свое сердце.

Теперь он знал, что, то же можно сказать и о малышке Грейси.

Поднимаясь по деревянной лестнице, достойной служить декорацией к «Унесенным ветром», Джонни провел рукой по перилам. Наверху он поймал похожий на звезду лучик солнца, проникавший через замочную скважину и сверкавший на серебре. Комната Дженелл и Гранта.

Хотя он приехал, чтобы забрать вещи Грейси, Джонни повернул не к ее детской с игрушками. Он отправился в комнату Дженелл, привлеченный коробкой с кружевами, словно лившимися на пол, подсвечниками и серебряной мишурой. Ему пришло в голову, что его сестра была романтична. Цветные стекла, лестница, кружево, подсвечники.

Джонни присел у коробки, потирая пальцами потускневшую шкатулку Дженелл с драгоценностями. Надо бы упаковать эти вещи бережнее — и так же бережно обращаться с сердцем малышки Грейси… и Грейс тоже.

Он надеялся — молился, — что разлука заставит Грейс понять, что она любит его. Но если это не так, — а похоже, что не так — пострадает не только он. А новая травма — это вовсе не то, что нужно девочке. Серебро засверкало под его пальцами. Он не может разочаровать Дженелл.

Шкатулка открылась сама собой, и он увидел стопку писем. Он моргнул, чтобы лучше видеть, и запихал бумаги обратно. Прекрасная бумага цвета слоновой кости. Джонни провел пальцем по выгравированным буквам «ГГ». Этот набор Дженелл подарила Грейс на пятнадцатилетие.

Письма Грейс…

Джонни вынул из коробки письмо. Штемпеля на нем не было, но он догадался, что Дженелл и Грейс обменивались записками в то лето, когда он уехал из Эшвилла.

Совесть взяла верх над любопытством, и Джонни попытался положить письмо обратно, но клейкий уголок конверта прилип к пальцу.

Может, это знак?

И Джонни прочел письмо.

«Милая Дженелл, я в своей комнате, за окном темно. Папа помог маме лечь. Иногда она не узнает его, и он притворяется, что это неважно, но я-то знаю, что сердце его разрывается.

Мое сердце — тоже, теперь, когда Джонни уехал. Я знаю, что тебе тоже грустно. Думаю, что весь город скучает по нему, хотя многим он мешал. Но в глубине души они тоже знают, что Джонни особенный.

Не забудь, что ты обещала никогда ему не говорить, что я люблю его. Я хочу, чтобы он остался моим другом, если он когда-нибудь вернется.

Папа слушает пластинку Элвиса. Он поет „Я не могу не полюбить тебя“. Надеюсь, мне станет легче.

С любовью, Грейс».

Джонни сидел молча. Ошеломленный. Не веря своим глазам. Он едва мог перевести дыхание.

Она любила его. Грейс Грин любила его, когда он был шкодливым подростком в Эшвилле. Она любила его, когда он дразнил ее, любила, когда он невольно разбил ей сердце.

Особенный.

Если Грейс думала, что он был особенным тогда, то теперь он достоин, по меньшей мере Нобелевской премии. Но он не мог ни надеяться, ни молиться, чтобы она любила его и теперь. Может, он и есть та самая особенная любовь в ее жизни.

Он осторожно закрыл шкатулку, и звезды вновь засияли на ней.

— Спасибо, Дженелл, — прошептал он.

Джонни заехал на обочину, притормозив у салона. На самом деле, чтобы все было как в его первый день в Эшвилле, нужен был мотоцикл, но он решил, что так можно сглазить. Он задумал кое-что изменить. Он открыл дверь и вынес улыбающуюся малышку Грейси из грузовичка.

При звуке открывающейся дверцы машины Грейс поставила лейку рядом с цветком. Через окошко салона она видела старый зеленый грузовичок, Джонни, стоявшего рядом на тротуаре, и сердце ее робко забилось в надежде. Джонни был такой же худой и красивый в джинсах и белой футболке. Малышка Грейси рядом с ним в розовом платьице была прелестна. Солнце рисовало нежный ореол над их темными головами.

Трясущимися руками Грейс поправила свой джемпер. Она взбила челку и провела пальцами по волосам. Подошла к двери, открыла ее, положила руку на косяк.

— Чудесно. — Джонни снял темные очки, и Грейс увидела сияющую синеву его глаз. Улыбка, которую он послал ей, заставила ее сердце безумно забиться. — Грейси нужно постричься.

Джонни улыбнулся еще мягче и с торжественностью, которая всегда так ее трогала, произнес:

— Грейси нужна ты. И мне тоже.

Пусть только это будет не шутка. Пусть это по-настоящему, молила Грейс.

— Я не знала… Понедельник, салон закрыт.

Грейс подмигнула малышке Грейси, как будто все ее будущее не зависело от следующего шага Джонни.

Он нагнулся и прошептал что-то маленькой Грейси. Она подбежала, и Грейс обняла и поцеловала ее, немного успокоившись, но еще больше растерявшись.

Грейси проскользнула внутрь, забралась в кресло Грейс возле ее столика. Близость Джонни приводила Грейс в дрожь, в ее сердце скрывалась старая рана, и она боялась, что появится новая.

— Ты нужна мне, Грейс. И не только ради Грейси. Я люблю тебя. И я знаю теперь, что ты любила меня все эти годы. Я верю, что ты можешь любить меня и теперь, если только дашь мне шанс завоевать тебя.

Он знал … Было время, когда она готова была скорее умереть, чем дать Джонни Тремонту понять, что влюблена в него. Теперь в его глазах была вся боль и тоска, которую она носила в своем сердце. Неужели она действительно единственная, кто может прогнать эту боль из его глаз?

— Я такая же, какой была тогда, — предупредила Грейс.

— Ты была моим другом. — Джонни медленно улыбнулся, заставляя ее поверить. — Я не мог не полюбить тебя.

Наверное, это все, что она хотела бы услышать.

— Я никогда не переставала любить тебя, Джонни. Никогда не меняйся, я всегда буду любить тебя.

Джонни обнял ее. Грейс вдыхала его запах — мужественный, с примесью машинного масла. Ей было приятно, что он так крепко сжимает ее. Но дыхание, которое она ощущала кожей, дыхание, открывавшее его нежность, растопило ее сердце.

Она отстранилась, чтобы взглянуть на него.

— А как ты узнал, что я любила тебя все эти годы?

— Сегодня вечером, когда Грейси заснет, мы пойдем взглянуть на звезды, и я скажу тебе.

Грейс улыбнулась. Дженелл.

— Мы будем хорошо заботиться о Грейси. Она будет знать, как сильно Дженелл и Грант любили ее. И как сильно мы ее любим.

Джонни так тепло посмотрел на нее, что в ней зажегся огонь.