Ключевой - Максим Забелин

Моя дорога из Мурманска в Киев заняла несколько дней. И не только потому, что я сразу планировал задержаться на сутки дома, о чем чуть позже, но и ввиду того, что здоровый прагматизм решений руководства страны назначения привел к необходимости следовать в нее окольными путями. В моем случае пришлось лететь с двумя пересадками. Прямая дорога была закрыта.

Накануне, покидая столицу, я не ждал от этой поездки ничего хорошего. Ведь я был совсем не уверен, что продвинусь дальше линии кордона. А в более пессимистичных сценариях я и вовсе мог разделить судьбу многочисленных «диверсантов», которые приехали к тете погостить, а оказалось, что у них руки по локоть в кремле.

Вот, наверное, еще одна причина, почему я так не торопился сюда, досадуя, что великий и ужасный отец Иннокентий заставляет тащиться меня в Изумрудный город, когда можно было бы просто поговорить по телефону.

Когда мы прилетели с Натальей из Мурманска в московский аэропорт, она пыталась меня успокоить, совсем не разделяя моих страхов относительно задержаний и тому подобной охоты на ведьм. Мы докатили ее чемоданы до парковки, и я отвез ее домой. Удивительно, что по какому-то стечению обстоятельств я знал, куда ехать. Опомнившись только на Кольце, я уточнил, куда дальше. Оказалось, мы были уже в двух кварталах от ее квартиры в исторической части города.

Здесь меня ждал очередной «удар», когда выяснилось, что ее новый друг, Котофеич, он же Зеленый Глаз, сбежал. Зарина, домработница, картинно причитала, боясь получить выговор за неосторожно оставленную открытой дверь. Но в каком-то смысле это было даже облегчение. Потому как, начни он опять меня куда-то вести (например, по карнизу восьмого этажа на крышу соседнего дома и затем в дымоход), мне пришлось бы двинуться за ним?! Выпив чаю с пирожными, что мы купили за углом, я попрощался с Наташей, причем это произошло как-то само собой, без слез и истерик – конечно же с моей стороны, потому что представить себе ревущую Наталью Александровну было просто невозможно, – я направился домой. Чувствуя огромную вину, я заехал в цветочный магазин и купил корзину орхидей – любимых цветов Вероники. Каково же было мое удивление, когда я, уже ближе к полуночи переступив родной порог, обнаружил звенящую пустоту. Мой сюрприз явно не удался, а вот ее – еще как. Я позвонил жене и узнал, что она у родителей в Петербурге. В конце концов, мы же договаривались, что она иногда будет приезжать в Питер, что она и сделала.

Тут же мне в голову пришла шальная мысль. Захватив корзину с собой, я выскочил из дома и понесся опять прямиком в аэропорт. Еще полтора часа – и стальная птица уже несла меня в город на Неве. Когда я под утро осторожно постучал в дверь родителей супруги и заспанный тесть, при полном ночном параде, в трусах и майке, открыл мне, то изумлению старого морского волка не было предела.

По заведенной Инессой Эдуардовной традиции мы с женой в родительском доме никогда не спали вместе, поэтому когда утром я проснулся и вышел на кухню, застегивая по пути рубашку, Вероника бросилась ко мне на шею, явно впечатленная моим поступком. Цветы, благо, выдержали ночные приключения и ярко-фиолетовым настроением украсили наш семейный завтрак, во время которого даже теща смотрела на меня чуть более ласково, чем обычно.

Мы с супругой пошли гулять по городу, я рассказывал ей историю моего странного университетского учителя, его тайные теории, а она шагала рядом, обхватив меня за руку и прилежно запоминая отметки глубин моего погружения в историю теологии. То, что произошло со мной в мурманской гостинице, казалось таким нелепым и глупым!

Был чудесный летний день, которые так редко выпадают в Питере. Город расцвел и встретил нас чистыми широкими проспектами и узорными решетками гранитных набережных. Я предложил Веронике полететь со мной в Киев, но она отказалась, сославшись на занятость по работе. Мы успели заехать и в офис филиала «Миллионника». Здесь все ждали ревизора еще неделю назад, а потому, когда я на самом деле появился, то возникла типичная картина из цикла «не ждали». Половина редакции сбежала на пляж, оставшаяся половина являла собой «царство сонных мух». В этом было такое разительное отличие от материнской редакции, где все бегали как заведенные, и, казалось, такой должна быть газета! Но нет, в культурной столице никто никуда не торопился.

Вероника осталась листать журнал на диване у входа, а я расхаживал с важным видом по кабинетам и выслушивал сбивчивые объяснения смешно картавящего заместителя директора. Сам царь и бог местной ячейки примчался через полчаса. Это оказался мокрый и испуганный толстый мужик, в котором я с трудом узнавал того надменного представителя питерской интеллигенции, которого видел как-то за одним столом с Шацким на редакционном новогоднем корпоративе, едва только пришел в газету. Словом, навел я шороху. Посчитав, что миссия моя выполнена, дав несколько, как мне казалось, ценных замечаний, я покинул здание.

Таким образом, за этот день я предпринял результативную попытку наладить все, что почти разрушил своей мурманской авантюрой – я отзвонился Шацкому и по-деловому рассказал ему о своих наблюдениях, а заодно приободрив его дорожной картой своих грядущих поисков. И, таким образом, вернул себе доверие начальства. Ну и, главное, я вновь нашел себя – любящего мужа и отца. Вечером нас с женой ждал аттракцион невиданной щедрости от «мамы». Та испекла пирог – такой же сухой, как и она сама, но факт приготовления сладкого к приезду зятя был настолько невероятен, что эту легкую сухость можно было и простить. Мы с тестем выпили капитанские «сто грамм», поспорили о политике, о грядущей третьей мировой и необходимости кардинальных перемен в футбольной сборной. Я пообещал приезжать чаще, и вскоре мы уже спали, опять по разным комнатам. Девушки спят в девичьей, мальчики – в зале. Таким было непреложное правило дома.

Утром мы были уже в аэропорту, и после недолгого перелета я простился с Вероникой – она поехала домой, а я через Минск полетел дальше – в цветущий зеленый город, где меня, возможно, ждал ответ на главный вопрос моей истории.

Как и было договорено, утром следующего дня я прибыл на Шелковичную, где располагалась малоизвестная инвестиционно-финансовая компания «Монолит». На самом деле под этой вывеской скрывалась та самая «тайная канцелярия». Таксиста я попросил высадить меня у стадиона, а дальше – в горку, и затем, повернув на улицу, прошел пешком. Иногда я переходил дорогу, оглядываясь, чтобы пропустить машины, но на самом деле чтобы убедиться, что на мне нет «хвоста». А что вы хотели?! Моя мнительность в данной ситуации была вполне объяснима. Я также надеялся разглядеть где-нибудь поодаль силуэт своего старого знакомого кота, но того и след простыл. Вскоре я подошел к нужному дому. Это было довольно высокое здание – графитового цвета довоенная сталинка. Во дворе дома, за чугунной оградой, расположился небольшой скверик с лавочками, где можно было при случае передохнуть. Еще раз глянув по сторонам, я подошел к высоким дубовым дверям и нажал на звонок под вывеской «Монолит».

– Здравствуйте, – раздался в громкоговорителе приятный женский голос.

– Добрый день, – ответил я. – Я в компанию «Монолит». Моя фамилия Ключевой.