Куплю твою жизнь - Елена Рахманина

— Пока твоя мать с Юрасовым, я не смогу тебе помочь, — произносит, а я понимаю к чему он ведёт.

— О чём ты?

— О твоих словах. Ты хотела возмездия.

Смотрю внимательно в его глаза, не веря собственным ушам.

— Ты правда это сделаешь для меня?

— Если это то, что ты хочешь.

Превратить лакшери-жизнь моей матери в ад — куда лучший подарок, чем браслет от «Картье» с бриллиантами.

Обнимаю его за шею, коварно улыбаясь.

— Значит, нужно дождаться, когда они разойдутся?

— Да. Не хотелось бы лишать его ещё одной женщины.

Морщусь, вспоминая певичку.

Встретившись в тот вечер взглядом с матерью, я подмигнула ей, испытывая радость и облегчение одновременно.

Нет, в мои планы не входило нанимать ей киллера. Я просто хотела, чтобы она познала нищету в которой жили мы с Аней. Чтобы перед ней закрылись все двери. И хлеб Инна могла заработать только тяжелым трудом, а не раздвигая ноги.

Этот год рядом с ним пролетел незаметно, а я всё продолжала ждать. Признаний в любви. Кольца на пальце. Неужели ему не хотелось заявить на меня свои права? По-настоящему. Я мечтала быть его полностью, носить его фамилию. Родить ему детей.

Мне всю жизнь так не хватало этого. Полноценной семьи. Родственных связей. Защиты.

Аня уже вошла в период пубертата и не так сильно зависела от меня, как раньше.

— Спичка, ты выглядишь порой как наркоманка.

Сестра смотрит на меня тревожно и весело одновременно.

— Влюбишься — поймёшь, Пирожочек, — криво улыбаюсь ей, отгоняя от себя гнетущие мысли.

Иногда мне хотелось убежать. Понять, смогу ли без него.

Я погрузилась в учёбу, посещала все пары и семинары. Только бы не сидеть дома, ожидая его. Фанатично.

Другие мужики? Смешно. Я никого не видела. Будто ослепла и моя сетчатка могла распознать лишь его.

В день, когда он попросил не принимать противозачаточные таблетки, я поняла, что упустила важный момент в наших отношениях.

— С чего бы? — воинственно настроившись на откровенный разговор, спрашиваю.

— А что такого? — делает вид, что не понимает о чём я.

Выражение лица вполне невинное, если это слово вообще можно применить к Сабурову.

— С чего я должна беременеть, не будучи в браке?

Подходит ко мне, сжимая талию. Смотрит с теплом.

— Потому что я хочу от тебя детей, что непонятно?

Мозг завис на обрабатывании радости от его слов и неприятии от того, что мой безымянный палец не украшает обручальное кольцо. Поэтому моя неестественная улыбка идёт рябью от болезненных ощущений.

— А я так не хочу. Понятно?

Тот разговор больше не поднимался. Но его отношения совершенно не понимала. Ему же отлично известно, к чему я веду.

Таблетки я настырно продолжила принимать. Ребёнок от меня у него будто только после того, как я стану ему женой.

Я уже не участвовала в соревнованиях, в какой-то момент поняв, что, достигнув цели, потеряла к ним интерес. Утратив соревновательный дух. Лишь вечерами занималась с детьми в маленькой группе в своей спортивной школе.

С каждым днём тревога во мне всё росла. Я не понимала, что ему мешает. Он не говорил, но я знала, что не слилась в его глазах со всей массой его предыдущих подружек. И не сомневалась, что у него никого не было кроме меня. Сомнений в том, что наши отношения эксклюзивны у меня не имелось.

Телефон завибрировал. На экране отразилось знакомое имя.

— Патимат, привет! — радостно верещу. Мы почти этот год и не общались.

— Здравствуй, Серафима, — отвечает так, что мне становится не по себе.

— Что-то случилось?

— Хотела увидеться с тобой. Поговорить.

Её тон заставил меня не откладывать встречу. А интуиция подсказывала, что речь пойдёт о Ратмире.

Мы пересеклись в обычной кафешке в центре города. Я постаралась одеться скромнее. Не выпячивать свой статус женщины богатого мужчины. Тем более Пати знала мою историю.

Поцеловала её в щеку, вспоминая знакомый аромат восточных сладостей, исходящий от неё.

— Что случилось, Пати?

Мнёт бумажную салфетку, разрывая её на части.

— Ох, Серочка, давно, наверное, нужно было с тобой поговорить. И зря, что молчала так долго. Знаю же, что вы вместе.

Она заметно нервничает и не смотрит на меня. А я как натянутая струна сижу, ожидая и страшась продолжения диалога.

— О чём ты?

— Серафима, Ратмир говорил тебе, что у него скоро никях*?

*бракосочетание

Я как смотрела на неё широко распахнутыми глазами, так и осталась. Будто меня поломали.

Боль едко расходится по телу, проникая в каждую вену, каждый сустав и орган. Ядом отравляя.

Во мне будто свет выключили. В буквальном и переносном смысле. Всё вокруг потемнело.

Закрутилась суматоха. Подбежала официантка с коробочкой лекарств и дала понюхать нашатырь, вытащивший меня обратно. Он немного привёл в чувство.

— Кто она? — спустя пару минут нахожу в себе силы задать вопрос, потирая виски. Казалось, уберу руку, голова отвалится и покатится по полу.

Меня тошнит. Сильно тошнит. От обрушившейся новости готова выблевать все свои внутренности прямо сейчас.

— Они помолвлены уже давно, ещё до того, как ты появилась в нашем доме. Мне даже казалось, что помолвку разорвали. Он так тянул… но недавно назначили дату.

Пати продолжает что-то рассказывать, я едва её слышу. Думаю, размышляю, вспоминаю его поведение, и вся уродливая картинка складывается. И как я сама не догадалась, что в его планы я не входила?

— Как её зовут? — вдруг становится для меня важным. Кого ненавидеть.

— Ясмин.

Вытираю слезу с щеки.

— Красивое имя.

Я судорожно перебираю в памяти всех женщин, которые крутились рядом с ним. И тут перед глазами всплывает одно лицо.

— Я ведь её видела, верно?

Патимат кивает.

— Да, на свадьбе Мадины. Они танцевали.

Почему-то от этого известия становится многократно хуже. Я помнила эту девушку. Она показалась мне красивой. Хрупкой. Достойной его.

Вывалилась из кафе на улицу, не прощаясь и не оборачиваясь. Патимат, как плохой вестник, стала мне неприятна.

Сил возвращаться в его квартиру не нашлось. Мне требовалось время переварить эту информацию. Побыть одной. Не видеть его.