Инженер его высочества - Андрей Величко

Алиса победно посмотрела на мужа, видно, между ними уже были подобные разговоры.

— Если бы все было так просто… — вздохнул Николай.

— Уверяю вас, Николай Александрович, — я пристально посмотрел на императора, — ничего особенно сложного тут нет. Достаточно всего лишь твердо решить поступать именно так. Кстати, один мой знакомый, английский физик Мерфи, как-то сказал: «Жизнь далеко не так проста, как вам кажется. Она гораздо проще!»

Ранним утром конца сентября из ворот ангара был выкачен первый в Гошином мире боевой самолет «Тузик». Кажется, мы успеваем хоть как-то испытать его до начала настоящей осени, все-таки на совершенно новом самолете летать лучше, когда погода хорошая, потому как все остальное может быть плохо и само по себе. Не ухмыляйтесь, самолет был в какой-то мере новым не только для того времени — и в нашем мире схема подкосного высокоплана в военной авиации почему-то не получила распространения. Разумеется, у нее есть недостатки. Лобовое сопротивление достаточно высокое, почти как у биплана. Прочность крыла при равном весе чуть меньше, чем у того же, будь он неладен, биплана. Но при всем этом такой самолет имеет одно достоинство — простоту. Узел крепления крыла не то что прост — он примитивен. Это обеспечивает не только технологичность производства, но и удобство сборки-разборки в полевых и прочих неудобных условиях. К примеру, чтобы присоединить к самолету крылья, в данный момент потребовались четверо механиков и пять минут времени.

Я лично проверил тросы и тяги управления, влез в кабину (все-таки удалось сделать этот процесс не совсем геморройным), покачал ручкой, педалями, затем дал команду на запуск движка и прогрел его. Сначала — рулежка в дальний конец аэродрома. Не очень удобно, карбюратор верхней пары цилиндров торчит как раз там, куда надо смотреть, приходится выворачивать голову. Ладно, потом попробуем поправить. Подлет. Вроде все нормально. Подлет чуть повыше и посадка на три точки. Что за ерунда — «козел»[9]!

Не сильный, но шасси надо проверить. После перекура и проверки шасси повторяю операцию — на сей раз «козла» удалось избежать, но вообще это не дело, пожалуй, придется вводить какое-то демпфирование в шасси. Наконец нормальный полет. Блин, как же приятно лететь на человеческом самолете после этих ублюдочных «Святогоров»! Ручку от себя, разгон, горка, вираж… Все, для первого полета достаточно. Сажусь, снова получается небольшое подпрыгивание. Глушу мотор.

— Ну как? — с надеждой спросил подбежавший Гоша.

— Летает неплохо, а вот садится, мягко говоря, так себе. Вроде все по расчетам, но почему-то при посадке получается недостаточный угол, надо костыль укорачивать. И резинки-амортизаторы снабдить демпферами, а то скачет, гад. Как, интересно, без них вообще обходились?

— Дядя, а мне полетать?

— Брысь! Сказал же — после первого полета полная проверка с частичной разборкой. Катите его в сарай, да и парашют тоже туда захватите. Гоша, можно снимать оцепление аэродрома.

До вечера я успел приделать к шасси демпферы примерно как у первых «Макак» — два рычага с муфтой трения между ними. Костыль был спилен почти под корень, несмотря на возражения Гольденберга. Он утверждал, что при возросшем в результате этого угле атаки возможен срыв потока.

Несколько совершенных на следующий день обычных полетов не выявили никаких дополнительных косяков. Настало время испытать главное, для чего создавался этот самолет, — пикирование.

Набираю три километра высоты, закладываю вираж для создания положительной перегрузки, прибираю газ, прицеливаюсь носом в ясно видное «Т»… Смотрю скорость: 140, 160, 200… Пора выводить. Навалилась перегрузка. Эх, где мои семнадцать лет… В глазах потемнело до того, что я уже просто ничего не видел. Сердце застучало с перебоями. И в довершение всего где-то в хвосте началась вибрация — сначала небольшая, но она с каждым мгновением усиливалась, собака. Я бы покрылся холодным потом, если бы успел, но в этот момент организм решил потерять сознание.

В себя я пришел, похоже, через пару секунд. Самолет уже почти выровнялся, движок чихал на холостом ходу, и только встречный поток не давал ему заглохнуть. Ватной рукой я подвинул сектор газа и начал с величайшей осторожностью заходить на посадку.

Подбежавшие зрители начали было поздравлять меня, но восторги как-то подозрительно быстро утихли. Я попытался вылезти из кабины — и не смог. Кое-как меня вытащили оттуда и поставили вертикально. Маша подала мне зеркальце. Я глянул — ну и ну! Глаза красные, под ними синяки, вся рожа в отеках…

— Самолет в ангар, — сказал я, — сегодня полетов больше не будет. Квадр сюда и через час казачонка ко мне в кабинет.

Через час я более или менее пришел в себя, но внешность по-прежнему больше подходила для исполнения роли вампира или, на худой конец, потомственного алкоголика. Чтобы не смущать казачонка, я вместо обычных очков надел зеркальные. В результате полразговора он только на них и пялился.

— Значит, так, Михаил, — начал я, — это, как ты понимаешь, самолет совершенно не такой, не «Святогор». Тот может летать только горизонтально.

— Я видел, как может новый! — не смог сдержать восторг казачонок. — Вы меня позвали, чтобы я тоже на нем полетал? — Тут он испуганно замолк — а вдруг ошибся?

— Да, — вздохнул я. — Но прежде чем согласиться…

— Урр-ра-а-а!!! — завопил ефрейтор.

— Не ори!

— Извините, господин Найденов…

— Слушай дальше. Просто летать мало. Надо научиться пикировать — это то, что я делал час назад. А самолет не испытан — у меня вот началась какая-то тряска. Поэтому сначала Маша научит тебя пользоваться парашютом. Учти, это очень опасно…

Зря я это сказал. Казачонок надулся и сообщил, что он готов помереть во славу отечества хоть сейчас.

— Ладно. Тогда так: тот «Тузик», что уже готов, он одноместный. Двухместного ждать еще неделю. Попробуй сразу подняться один, я объясню особенности. И без фокусов! Увидишь, что не получается, сразу скажи. Завтра с утра начнем, а сейчас дуй к Маше на инструктаж.

Проверка самолета не выявила никаких неисправностей. Вопрос, что тряслось, оставался открытым. На душе у меня скребли кошки. Тут еще Маша явилась с предложением попробовать как-то со «Святогора» организовать Мишке хоть один учебный прыжок…

— Ну ты головой же думай! — вздохнул я. — Даже если он непонятно как и поместится там с парашютом, то куда ему прыгать? Сзади винт. Вперед, с разбега, рыбкой?

Следующим утром самолет снова был на аэродроме. Мишка залез в кабину, качнул рулями и элеронами, дал команду на запуск. Сначала рулежка. Я внимательно наблюдал — так, поднял хвост… держит ровно, молодец… слегка дает газ, самолет уже еле чиркает колесами по траве… прибирает газ, опускает хвост. Нормально.