Богиня весны - Филис Кристина Каст

В голосе умершей зазвучала легкая обида.

— Это был всего лишь трагический несчастный случай. Неужели я должна расплачиваться за него целую вечность?

— Что ты поняла, когда брела по берегам Ахерона? — резко спросил Гадес.

Стенопия помолчала, как будто приводя в порядок мысли. А когда она снова заговорила, ее слова звучали как мурлыканье.

— Я поняла, что поступила неразумно. И я никогда не повторю подобного, великий бог Подземного мира.

Гадес прищурился, в его низком голосе послышалась неприязнь.

— Значит, ты почти ничего не поняла. Ты загорелась похотью к Беллерофонту, юноше вдвое моложе тебя. Когда он отверг твои притязания, ты солгала мужу, заявив, что Беллерофонт пытался изнасиловать тебя. К счастью, Афина помешала ему убить юношу. Богиня проявила мудрость, отдав Беллерофонта твоей младшей сестре. Она куда больше заслуживала этого.

— Эта серая мышь совсем не заслужила такого мужа, как Беллерофонт! — взъярилась Стенопия, и от гнева черты ее лица исказились, став жесткими и грубыми.

Гадес продолжал, как будто Стенопия не произнесла ни звука:

— Да, ты не собиралась убивать себя, я это знаю. Ты хотела только напугать своих родных и причинить им такую боль и печаль, чтобы они отвергли брак, устроенный Афиной, и с позором изгнали Беллерофонта. Тебе просто не повезло, твоя горничная проспала и нашла тебя, когда уже было поздно, ты истекла кровью и тебя невозможно было спасти.

Стенопия отвела глаза от пронзающего взгляда бога и прижала ко лбу холодную белую руку, как будто слова Гадеса невероятно огорчили ее.

— В следующей жизни я буду вести себя более мудро, — с придыханием выговорила она.

— Но где же твое раскаяние, Стенопия? — ледяным тоном спросил Гадес. — Ты пыталась раздобыть любовь с помощью лжи и совращения. Однако любовь не растет на столь ядовитой почве.

— Но ты просто не понимаешь! — с отчаянием произнесла умершая. — Я так сильно его хотела! Он должен был в ответ захотеть меня! Я была все же красива и желанна!

— Любовь не растет на столь ядовитой почве, — повторил Гадес. — Страсть и желание — всего лишь малая часть любви, в ней есть еще кое-что, чего ты так и не поняла, — Гадес грустно покачал головой. — Я отказываю в твоей просьбе, Стенопия. Приказываю тебе вернуться к берегам Ахерона, реки скорби. Возможно, если ты проведешь там больше времени, это поможет тебе открыть сердце и понять, что есть в мире многое кроме твоих эгоистических желаний. И не проси о новой встрече со мной раньше чем через столетие.

Рот Стенопии открылся в беззвучном крике; мощный порыв ветра ворвался в тронный зал, закрутился вокруг умершей, как торнадо, подхватил ее и унес прочь.

Япис поднял копье, чтобы подать знак следующему духу выйти вперед, но Гадес взмахнул рукой, останавливая даймона. И повернулся к Лине.

— Что ты думаешь о моем приговоре? — спросил он.

— Думаю, ты поступил мудро, — без малейших колебаний ответила Лина. — Я не знаю всей истории этой женщины, но, судя по тому, что я услышала, она совершила нечто ужасное и ничуть не сожалеет об этом. Хотя она заставила меня кое о чем задуматься.

Гадес кивнул, предлагая Лине продолжить.

— Если бы она выпила воды Леты, она бы забыла свою прошлую жизнь?

— Да, — ответил Гадес.

— А как личность она изменилась бы или нет? Я хочу сказать, это забвение... ну, оно похоже на то, как если бы с доски стерли абсолютно все, или же в душе остаются старые склонности?

— Прекрасный вопрос, — сказал Гадес с одобрением. — Когда дух умершего выпивает воду Леты, все его воспоминания полностью стираются и душа рождается заново в теле какого-нибудь младенца. Однако в ней действительно сохраняются некоторые качества прежней личности. В конце концов, тело ведь всего лишь оболочка; именно душа определяет, кем оно станет — мужчиной или женщиной, богом или богиней.

— Что ж, это лишь подтверждает мудрость твоего решения. Стенопия, родись она заново, могла еще кого-нибудь сделать несчастным.

— Она построила свою жизнь на лжи... и то, что она лгала даже здесь, говорит не в ее пользу. Ведь эта душа больше всего жаждала не богатства или роскоши, она искала любви. Но любовь не может существовать там, где живут ложь и предательство, — сказал Гадес.

— Ты понимаешь самую суть любви, — задумчиво произнесла Лина.

Гадес немного помолчал, прежде чем заговорить снова, и в нем опять шевельнулась надежда.

— Я провел многие тысячелетия, изучая души умерших, и пришел к пониманию, что любовь знакома смертным неизмеримо лучше, чем богам.

Лина удивленно моргнула. Смертные лучше разбираются в любви, чем боги? Для женщины, которая успела развестись и годами не получала приглашений на свидание, слова Гадеса стали истинным потрясением.

— Ты действительно так думаешь? — недоверчиво спросила она.

Надежда Гадеса дрогнула — и исчезла.

— Да, я знаю, что это именно так, — ответил он с мрачной решимостью и кивнул Япису; тот в очередной раз ударил копьем о пол.

У Лины не было времени, чтобы подумать о реакции Гадеса на ее вопрос. По команде Яписа другая призрачная тень отделилась от толпы ожидавших. Бледная женщина неуверенно прошла через зал. Она была одета куда более сдержанно, чем Стенопия, и тем не менее ее одежда выглядела такой же дорогой, а волосы были уложены в похожую сложную прическу. Голову женщины венчала небольшая диадема. Когда она подошла поближе, Лина рассмотрела, что женщина полновата, но весьма привлекательна, и лет ей было, вероятно, за тридцать. А потом Лина вздрогнула, поняв, что алое пятно на платье женщины спереди есть не что иное, как открытая рана, все еще сочащаяся кровью.

Призрак низко поклонился.

— Персефона и Гадес, для меня великая честь предстать перед богиней весны, равно как и перед богом Подземного мира.

Голос женщины звучал сильно, величественно. Лина улыбнулась и склонила голову в знак приветствия.

— Привет тебе, Дидона. С какой просьбой пришла ко мне сегодня королева Карфагена? — спросил Гадес.

— Гадес, я молю тебя о благословении покинуть наконец край стенаний у реки Копит и проследовать в Элизиум.

Бог Подземного мира задумчиво взглянул на призрачную женщину.

— Ты уже справилась с горем из-за своей безответной любви, Дидона?

Женщина опустила взор, не с напускной скромностью, как Стенопия, а с таким выражением лица, которое было слишком хорошо знакомо Лине по прошлой жизни. Женщина просто хотела скрыть боль, отражавшуюся в ее глазах.

— Да, великий бог. Я больше не томлюсь по тому, чего не могу иметь.

Лина слегка передвинулась в кресле и посмотрела на Гадеса. Конечно, он не мог поверить Дидоне.

Гадес потер подбородок, изучая взглядом умершую королеву.