Леди-бунтарка - Мэгги Осборн

Щеки девушки вспыхнули. Черт бы побрал эту надменную леди! Подобрав юбки, Блу стала подниматься вверх по лестнице. Вскоре все прошли по коридору и остановились перед блестящими дверями.

– Зеленые апартаменты, – объяснила леди Кэтрин, знаком приглашая Месье войти. – А это – розовые апартаменты, – добавила она, указывая на противоположную дверь.

Блу заглянула в розовые комнаты, и у нее перехватило дыхание. Она и вообразить себе не могла, что бывает такая красота. В немом благоговении она осторожно вошла и протянула дрожащую руку к столбику кровати. Покрывало на постели было темно-розовым, а изящные легкие занавеси – более бледного оттенка. В ковре же розовые нити переплетались с темно-синими. На стенах, обитых дорогим муаром, висели картины, а окна украшали парчовые и бархатные драпировки. Еще Блу заметила камин и поразилась количеству стульев. Она и не подозревала, что на свете существует столько стульев. Но самое удивительное – это множество блестящих безделушек, расставленных повсюду. Блу представления не имела, для чего они нужны, и боялась к ним прикоснуться.

– Надеюсь, вам здесь будет удобно. – Судя по снисходительному тону леди Кэтрин, она отлично понимала, что Блу никогда в жизни не видела таких комнат даже в мечтах.

При других обстоятельствах Блу непременно пришла бы в ярость, но сейчас она чувствовала себя словно птица, у которой подрезаны крылья, или рыба, выброшенная волной на песок. Девушка понимала, что здесь она не на своей территории, а в полной власти леди Паджет, и от этой мысли ее бросило в дрожь. Одна во вражеском лагере… Совершенно беззащитная… Облизнув, пересохшие губы, Блу молча повернулась к леди Кэтрин; она не знала, что говорят в подобных случаях.

Но тут рядом с леди Паджет появилась молодая женщина. Она была всего на год или два старше Блу и сидела в странном кресле на колесах, которое толкала служанка. У девушки были васильковые глаза, как у леди Кэтрин, и такие же блестящие золотистые локоны. Она с любопытством посмотрела на Блу, и ее лицо осветилось робкой улыбкой. Леди Кэтрин поджала губы и вздохнула.

– Я надеялась отложить эту встречу до более подходящего момента, – произнесла она, глядя на девушку в кресле. Впервые в голосе леди Кэтрин послышались напряженные нотки.

– Ты Блузетт, не так ли? – по-прежнему улыбаясь, сказала де пушка.

Блу сдержанно кивнула.

– Что ж, видно, вам известно обо мне больше, чем мне о вас.

Она пыталась вспомнить, нужно ли делать реверанс, приветствуя особу своих лет. Хотя молодая женщина оказалась единственной в доме, кто держался приветливо, она не делала попытки встать со своего странного кресла, и Блу решила, что обмен реверансами не обязателен. Последовав примеру молодой леди, она просто вежливо кивнула и улыбнулась.

Леди Кэтрин снова взглянула на девушку в кресле и сказала:

– Разрешите представить вам мою дочь, леди Сесил Паджет. – Блу в растерянности раскрыла рот и с шумом втянула в себя воздух. Леди Кэтрин, перехватив ее взгляд, добавила: – Твою единоутробную сестру.

– Чтоб я сдохла! – выдохнула Блу, глядя на девушку во все глаза.

Лицо леди Кэтрин приняло ледяное выражение, а губы снова поджались. Она шагнула к диковинному креслу на колесах и развернула его в сторону холла.

– Нам предстоит многое обсудить, – сказала она, повернувшись к Блу. – Но мы отложим все разговоры до того времени, когда вы отдохнете после путешествия. Я прикажу, чтобы вам подали ужин в комнаты. Мы поговорим завтра утром. – Бросив последний взгляд на фижмы Блу и на испещренное мушками лицо Изабеллы, леди Кэтрин отвернулась и покатила кресло в сторону лестницы.

– Черт побери, – прошептала Блу, глядя вслед матери и сестре. – Черт, разрази меня гром!

В розовых апартаментах было множество чудес и загадок. Простая, но изящно обставленная комната для прислуги была, вероятно, предназначена для Изабеллы, однако ни в ней, ни в апартаментах Блузетт не было ни одного гвоздя, чтобы вешать одежду. Когда дорожный сундук Блу подняли наверх, горничная ограничилась тем, что открыла его, предоставив остальную работу Изабелле. Это ей, как камеристке леди, надлежало распорядиться содержимым сундука. Испанка же пожимала плечами; если бы на стене были гвозди или крючки, она бы уже давно распаковала все платья. Окончательно отчаявшись найти что-нибудь хотя бы отдаленно напоминающее гвозди, Изабелла решила оставить вещи в сундуках. Горничная, не переставая таращиться на странных гостей, наполнила водой кувшины и поспешно ретировалась.

В хижине Блу на Морганз-Маунд не было ничего, кроме соломенного тюфяка, скамьи и кедрового сундука, где девушка хранила вещи, поэтому изобилие мебели в розовой комнате показалось Блу совершенно необъяснимым. Здесь было множество предметов, которые ей никогда прежде не доводилось видеть. Разглядывая их, Блу так и не смогла догадаться, для чего они предназначены. Более того, Блу вообще не была уверена, что все эти роскошные вещи для чего-то нужны.

После беглого осмотра комнат Блу решила, что все великое множество слуг, носившихся вверх и вниз по лестнице, следовало бы высечь за нерадивость. Этими мыслями она и поделилась с Изабеллой. В комнатах было предостаточно свечей, но зажечь их было нечем. Кроме того, девушки обнаружили чудесные фарфоровые вазы, в точности такие же, как их кувшины и лохани для воды, но какой-то недоумок поставил их на пол, под кровать. И наконец, в очаге не оказалось никакой кухонной утвари, не нашлось и провизии. Справедливости ради стоило отметить, что комнаты были безупречно чисты, красиво убраны и обставлены, а из окон открывался вид на великолепные сады.

Безучастная ко всему, Блу стояла у окна и смотрела на реку. Ей страстно хотелось на Морганз-Маунд, подальше от этого дома, полного богатства и роскоши, но чужого.

Блу уже заметила, что ни леди Кэтрин, ни Сесил не надевали на себя тяжелую парчу, их юбки не были прикреплены к запястьям, а декольте выглядели гораздо скромнее. Обе дамы носили высокие прически и не оставляли волосы распущенными. Вряд ли нежный румянец на их щеках был естественным, но румянами они пользовались совсем иначе, чем Блу, гораздо более деликатно и тонко. Во всяком случае, леди с Гросвенор-сквер не выглядели так, будто весь день поджаривались на солнце.

Блу в задумчивости обвела взглядом компанию, молча поглощавшую остатки ужина. Почти все, что девушке пришлось съесть в этом доме, было ей незнакомо, и теперь она чувствовала непривычную тяжесть в желудке.

– Леди Кэтрин считает нас жалким сбродом, – проворчала Блу. – Даже слуги так думают, – добавила она, вспомнив, как смотрели на них горничные и мистер Аппл.

Погруженный в меланхолию, Месье неохотно поднял голову.

– Видишь ли, дорогая, последние веяния моды до Морганз-Маунд не доходят. – Француз кивнул в сторону дорожного сундука Блу. – Я советую тебе надеть завтра голубое платье. Без фижм. – Он перевел взгляд на Моутона. – А тебе надо будет купить рубашку и чулки. – Месье умолк и снова склонился над своей тарелкой.