Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

– А! Я тогда только перестал быть Вороном и вступил в этот тайный отряд Миры. И её деревня стала первым моим заданием. Втереться в доверие, узнать расположение поселения и привести отряд. Но я был молодой, глупый и немного увлёкся. – Он беспечно пожал плечами.

– Немного увлёкся? Ты любил её, – Василиса всё ещё чувствовала Финиста из воспоминаний. – И если бы Мира не заставила тебя…

– Какая разница? – цыкнул он. Финист сжал и разжал кулак, будто ждал, что в ладони вот-вот снова послушно закрутится воздух, но ничего не произошло. – Эта мерзавка лишила меня чар. Так что поделом ей. Я предлагал спасение, а она меня прокляла.

– Финист…

Он взглянул на Василису холодно:

– Мне не нужна твоя жалость, красавица. Оставь себе. А если хочешь меня порадовать, лучше сними платье и позволь себя приласкать. К тому же в нашем новом положении я сделаю всё, что ты только пожелаешь. – Он провёл языком по зубам и криво усмехнулся, сверкнув глазами.

Василиса поправила платье и посмотрела на Финиста долгим, задумчивым взглядом.

– Я не буду тебя жалеть, Финист. То, что случилось с тобой, Радой, с вашим…

– Не смей…

– То, что произошло, – ужасно и печально. Печально, что Рада тебя встретила. Что тебе пришлось сделать то, что ты сделал. Мне только жаль, что это не оправдывает всей той боли, что ты причинял другим после. И той, что причинил мне.

Финист глядел на Василису молча, не отрываясь, опустив голову. Улыбка исчезла с его лица, взгляд ожесточился, челюсти напряглись, а скулы будто заострились.

– Мне не жаль тебя, – повторила Василиса, подобрала с пола грязные вещи и расправила плечи. – Мне жаль, что в итоге твоё сердце и правда стало каменным.

С этим словами она развернулась и быстрым шагом покинула грот. Василиса почти бежала по коридорам, едва разбирая дорогу, а следом за ней неслись воспоминания Финиста. Наконец она остановилась перед деревянной дверью и, даже не подумав постучать, потянула за ручку.

Кирши сидел в кресле у камина и листал книгу, закинув ноги на дубовый сундук. Тёмный вскинул на Василису взгляд, и чародейка почувствовала, как по щекам побежали слёзы. Лицо Кирши побледнело.

– Финист! – прорычал он, вскакивая с кресла и решительно направляясь к двери.

Василиса замотала головой. Она всё ещё обнимала ворох грязной одежды так крепко, словно боялась, что кто-то попробует его отнять. Губы дрожали, а горло свело, но она всё же выдавила:

– Беремир.

Она всхлипнула и осела на пол вместе с бельём. Кирши остановился и непонимающе уставился на чародейку:

– Лиса, что…

– Это он всех убил в деревне. Беремир. Колдовской огонь. – Василису сотрясали рыдания.

Весь её мир рушился. Снова. Надломился и превратился в прах тот хрупкий фундамент, на котором она держалась, убеждая себя, что всё не зря, что она справится, что она сражается ради того, во что верит, потому что в это верил её наставник, потому что ради этого она мечтала поступить в Гвардию. Гвардия, Всадники, Беремир, Вороны, Соколы – непогрешимые столпы, её ориентиры, её опора – всё это рухнуло, лишив Василису последних сил. Гвардия должна была защищать невинных, Беремир должен был защищать невинных, Финист должен был… Она сама…

Тёплые руки Кирши вытерли ей слёзы, погладили пальцы, помогая выпустить измятую ткань, потянули к себе и заключили в объятия. Василиса уткнулась лицом в грубую льняную рубаху, пахнущую мылом и его телом.

– Беремир всех убил, – повторила Василиса, словно ждала, что сейчас случится что-то, что сделает эти слова неправдой. – Он собирался сжечь всю деревню, но у Белогора был серп Морены и из-за этого…

Остаток фразы превратился в неразборчивое месиво из стонов и всхлипов. Кирши молчал. Держал Василису в крепости объятий, оплёл руками и ногами, заслонив от мира, и гладил по мокрым волосам. Его размеренное дыхание и короткие поцелуи согревали её макушку.

Когда Василиса немного успокоилась и затихла, Кирши сказал:

– Тирг на кухне уже должен был отыскать чай или что-то, что ещё можно есть. Пойдём?

Василиса всхлипнула и утёрла нос рукавом.

– Тебе удалось заставить Тирга что-то делать? – не поверила она.

– Кажется, он настолько обожрался моей энергии, что ему уже некуда её девать.

Василиса тихонько рассмеялась:

– Так и до уборки недалеко. Совсем на него не похоже.

– Думаю, он тоже соскучился по дому.

– Дома его работать было не заставить, – буркнула Василиса в рубашку Кирши, чувствуя, что боль, разбавленная слезами, немного притупилась. – Я отнесу одежду в комнату, и пойдём. Прости, что вот так ворвалась.

– Тебе не за что извиняться. – Кирши выпустил чародейку из объятий и помог поднять вещи с пола.

Василиса кивнула, переминаясь с ноги на ногу у двери и не глядя на него. Она хотела сказать что-то ещё. Что-то важное, но не находила слов, а потому молчала, не решаясь покинуть комнату.

– У… увидимся в коридоре? – ляпнула Василиса и тут же почувствовала себя донельзя глупо.

– Да, подожду тебя.

– Да… Что ж… – Василиса снова кивнула и вышла.

Войдя в свою комнату, чародейка бросила одежду на кровать и похлопала себя по щекам.

– Что со мной? – пробубнила она. – Веду себя как дитя малое. Сначала разревелась, потом…

Тут её взгляд поймал собственное отражение в зеркале на столе. Паутина с него исчезла, как и пыль со столешницы. А в комнате витал приятный запах свежего белья. Василиса нахмурилась, подошла к кровати и провела рукой по простыне, прохладной и чистой. Неужели всё это дело лап Тирга? Нет, в этом, если можно так сказать, доме не было его очага, а значит, и ворожить он не мог. Домовой дух селится в очаге и становится частью дома, оттого ему подвластны мелкие чары. Но в жилищах чародеев домовые постоянно напитываются магией, становятся особенно сильными и могут творить настоящее колдовство, подвластное только им одним. И если Тирг навести чистоту в комнате никак не мог…

За дверью что-то грохнуло, бахнуло и зазвенело, покатившись по полу. Василиса развернулась на пятках и выскочила из комнаты.

– Это с кухни. – Кирши, ждавший её в коридоре, тоже всё слышал и уже кинулся на шум.

– Не трожь! – взвизгивал высокий голос.

– Сам не трожь! Лапы убери! – орал в ответ Тирг.

Василиса с Кирши ворвались на кухню – маленькую комнатку со столом и вмурованной в камень стены печкой. По столу, сшибая всё на своём пути, опрокидывая кастрюли и горшки, катался, рычал и визжал чёрно-белый клубок шерсти, от которого во все стороны летели клочки и пух.

– Что здесь происходит? – прикрикнула Василиса, хлопая дверью.

Клубок расцепился, превратившись в двух взъерошенных котов. Чёрного – Тирга – и белого с пушистым хвостом и жёлтыми глазами. Оба они уставились на вошедших.