Стихотворения - Конрад Цельтис

class="v">Стрелы и войны.

Также ты, стоишь с бородою снежной

И приход зимы ледяной являешь,

Возврати, благой, в алеманов земли

Феба сверканье.

Также ты, златясь в наклоненной Чаше,

Дай благую нам, умоляем, влагу,

Оросив поля и в брегах изрытых

80 Милые реки.

Также вы, равно чешуей сверкая,

Чьи пути вдали на склоненном небе,

Просим мы, своим вы созвездьем дайте

Рыбы обилье.

Вы еще, вблизи кто толпой лучистой

Среди двух небес наклоненным кругом

Мчитесь, вы для нас всеблагие судьбы

Лейте лучами.

Также ты, в ком есть все скитальцы звезды

90 Неба, кто вместил всю громаду мира,[333]

Обрати, прошу, благосклонно слух свой

К нашим моленьям;

Избегает нас твоя мощь и имя;

Кто бы ни был ты, о делах германцев

Ты пекись, — тебе воскуряют в храмах

Ладан повсюду.

Концовка

Все эти строфы свои в земле Австрийской пропел я,

Там где штириец и карн кровли имеют свои.[334]

Одночленная четырехстопная хориямбическая ода Конрада Цельтиса к божественному Фридриху, увещательно и повторно[335]

Кесарь, подвигами славный блестящими,

Царь царей, средь владык высший поистине,

Если б кто захотел с веком твоим сравнить

Век минувший, твое царство — с ушедшими,

С тем, что было еще при финикийцах, иль

Что Эллада внесла, мудрая воинством,

Или что рождено Рима квиритами, —

Верь, не могут они славой тебя затмить.

Как бы ни был араб шерстью тирийскою

10 Славен или богат он благовоньями,

Собирая бальзам с древа сабейского,

Не ему превзойти мощного Кесаря.

Самородки реки золотоносной кто —

Ибериец берет, в теплых живя краях,

Урожаем большим полнящий житницы, —

Он не сможет затмить мощного Кесаря.

Как бы ни велико было обилие

Добрых злаков среди зноя ливийского,

Что до края займет рог изобилия, —

20 Не затмит и оно мощного Кесаря.

Как бы духом своим ни был фракиец смел

И народ, над каким хладных Трионов свет,

Где суровый сармат средь стариков отцов, —

Также не превзойдут мощного Кесаря.

На сраженья Дунай как бы ни сетовал,

В мире сем, утеснен злобой паннонскою,

В свой черед времена явно придут, — тогда

И он сможет познать мощного Кесаря.

Как бы ни утешал песнью Меонии

30 Искушенный Орфей жителей Стиксовых,

Заставляя* леса двигаться в шелесте, —

Он не сможет затмить мощного Кесаря.

Также в Лации кто песней торжественной,

Пел Вергилий вождей подвиги славные

Иль Назон, предпочтя более легкий стих,

Также не превзойдет мощного Кесаря.

И какую б ни пел на барбитоне песнь

Беспорядочно я, и до похвал охоч,

Но решила признать Муза, столь дерзкая,

40 Что не сможет воспеть мощного Кесаря.

Но когда он меня лавром венчал, мои

Украшая виски славным отличием,

Дал награды когда людям ученым он,

Тут, быть может, смогу славить я Кесаря.

ЭПОДЫ[336]

1. К Кесарю Фридриху, на созвание князей против турок[337]

Грядут златые времена, пророками

Предсказанные древними:

Державный Кесарь Фридрих всепобеднейший

Князей сзывает в курию,

Дабы рассеять вышней силой вражии

Грозительные полчища!

Не так ли древле созывал в заоблачье

Юпитер небожителей,

Когда землею братья порожденные[338]

10 Толпою в небо грянули,

Кто Пелион, кто Оссу дерзко вскинувши

На кручи Олимпийские

И настигая колесницу Фебову

И звезды, в небо вбитые,

Меж тем, как Тифоэй[339] гремящим голосом

Звал сокрушить Юпитера?

А тот, взглянув на злобный вид мятежников

С высокомерным хохотом,

Длань красную простер к трезубой молнии,

20 Откованной циклопами,

И оба неба обагрились черными

Гремящими перунами,

А земнородных поглотило полымя

Под скалами Тринакрии![340]

Так ты, о Кесарь, в славном сонме правящий

С князьями благоверными,

Внемли моленьям, прегради враждебные

Неистовые натиски,

Уже под нашим небом посягнувшие

30 На вышнего Юпитера;

А мы, доколе звезды поднебесные

Путям законным следуют,

Доколь чешуйный род в пучинах плещется,

Сад — зеленеет травами,

Доколе Истр извилистыми руслами

Томит брега Евксинские, —

Дотоле будем возносить до горних звезд

Хвалу победоносному!

2. К бранчливому игроку, гласит игральная кость

Зачем, злодей, хулишь меня, невинную,

В твоей незрячей ярости?

Зачем скликаешь с неба громы божии

И моры неисцельные?

Зачем врагам сулят уста бесстыдные

И гнев богов и каторгу?

Зачем сурово хмуришь бровь над взорами,

Как ярый вепрь, как злой медведь?

Не я, не кость — причинница безумств твоих,

10 Не я богов разгневала;

Четверкой обернусь ли я, пятеркой ли,

Шестеркой ли желанною,

Или одними лягу единицами, —

Виной рука метнувшая!

Итак, смири свой дух, узды не знающий:

Играй, но с речью кроткою!

А если не уймешься — обретешь во мне

Четвертую Эриннию![341]

3. Об игроке, который, отыгрываясь, дал вырвать себе зубы[342]

Сидел упрямец за игрой, упрямствуя,

И не жалел имущества.

Вот, наконец, для денег приступив к игре,

Остался он безденежен.

Тогда кафтан он скидывает с поясом,

С кинжалами и шпагою,

И тотчас это все уносит проигрыш,

Удел Фортуны ветреной.

Тогда вверяет ненасытец случаю,

10 Моля богов о помощи,

Покровы ляжек, бедр, и ног, и голеней,

И даже ткань нательную;

Но ни один не внял