Лейб-гвардии майор - Дмитрий Дашко

– Слово и дело государево!

О чудо, меня услышали! Фраза подействовала как заклинание. Никогда прежде я не видел такой мгновенной реакции. Так, наверное, люди бегут от прокаженного или чумного. Без команды солдаты, действуя как единый слаженный организм, расступились, образовав круг, в центре которого, пуская кровавые пузыри, лежал я. Губы мои невольно растянулись в улыбке. Даже не верилось, что драка закончилась и я буду жить.

Кто-то рывком поставил меня на ноги. Я увидел бешено вращающиеся глаза офицера в изодранной епанче и мятой треуголке, съехавшей набок. Похоже, ему тоже досталось на орехи.

– Что ты сказал? – четко, отделяя слово от слова, спросил он.

Я распрямился во весь рост, грязной манжетой вытер разбитое лицо и гордо отчеканил:

– Слово и дело!

К чести таможенников, заковывать нас в железо не стали. Обыскали, отобрали шпаги и под конвоем доставили на берег. Потом началось обычное препирательство между армейским и морским ведомствами: ни то ни другое не хотело связываться с хлопотными персонами и желало переложить ответственность на чужие плечи. Нас таскали из штаба в штаб. Мы, наверное, раз восемь обогнули Кронштадт по периметру. Победили моряки, они сбагрили нашу пятерку пехотному полку, который вел в гавани и крепости земельные работы, а заодно охранял арестантов. Злющий как собака армейский майор обматерил нас по первое число и посадил в холодный каземат. Там и начался традиционный российский тянитолкай.

С одной стороны, нас, как заявивших «слово и дело», полагалось доставить в Тайную канцелярию, с другой – военные боялись притащить Ушакову кота в мешке. Я прекрасно понимал их опасения. Штаты у великого инквизитора не резиновые. Если горстку и без того вкалывавших как папа Карло канцеляристов начать заваливать всякой ерундой, Тайная канцелярия просто захлебнется. Характер у генерал-аншефа крутой, с Ушакова вполне станется заслать перестраховщиков туда, куда Макар телят не гонял. Например, в Вологду. А это – по здешним меркам – редкая глухомань.

Ситуация перед вершителями нашей судьбы сложилась непростая. Однозначных инструкций нет, зато противоречивых хоть отбавляй. Сложно выполнить один приказ, не нарушив другой. Так повелось еще со времен Великого Петра, у которого полет мысли не всегда успевал получить четкую огранку. Скажет: «Быть по сему», а о деталях упомянуть забудет. К царю за разъяснениями обращаться далеко и опасно, выкручивайся насколько хватит фантазии. Самое смешное начинается, если через какое-то время поступает диаметрально противоположное указание. Тут кого хочешь кондратий хватит, не только чиновника. Наверное, уже тогда стал вырабатываться классический способ исполнения туманных или слишком заумных распоряжений, получивший в более позднюю эпоху звучную аббревиатуру ПВО («Подожди Выполнять – Отменят»).

Военные и гражданские чиновники чуть ли не на кофейной гуще гадают, чтобы хоть как-то разобраться, чего, собственно, наверху от них требуют. Анна Иоанновна вроде и пытается навести порядок, но до всего руки не доходят. И работы по горло («караул» кричи – не знаешь, за что хвататься), и любителей ловить рыбку в мутной воде выше крыши. Некоторым высокопоставленным особам исконный российский бардак только на руку: помогает ворочать делишками, за которые в нормальной обстановке по головке не погладят. Да что там на «осьмнадцатый» век кивать – вспомним хотя бы лихие девяностые: пока обыватель соображал, что к чему, мудрые люди быстренько прихватизировали народное достояние. А мы потом стоим, глазами хлопаем и удивляемся: как же так, стратегически важное предприятие, приносящее миллиардную прибыль, строили когда-то всем миром, вбухивали огромные деньги, плохо ели, мало спали, скудно жили, а оно за два ваучера и бутылку коньяка вдруг оказалось в собственности у олигарха дяди Коли, который выстроил в Лондоне хоромы и теперь ходит, пузо себе гладит? И ведь не придерешься, все по закону, а то, что законы под конкретного дядю Колю писались, это уж звиняйте, хлопцы, поздно пить боржоми. Не то что почки отвалились, вся страна чуть было медным тазом не накрылась, а «авторы» этого скотства по сию пору посмеиваются над нами, лохами ушастыми.

В крепости нас не трогали целую неделю. Кормили, поили, один раз сводили помыться в солдатскую баню. Условия оказались вполне человеческими, других арестантов содержали не в пример хуже. Потом ситуация резко переменилась. Похоже, штабные чины почесали посыпанные пудрой парики и на свой страх и риск повели дознание, чтобы в будущем сориентироваться по обстановке.

Расследование шло по стандартному сценарию. Доморощенные следаки в тонкости психологии не вдавались, об уликах не думали, процедуру взятия показаний начинали с зуботычин. Я пытался объяснить чересчур ретивым, что они ведут себя «слегка» некорректно по отношению к дворянину и военнослужащему российской армии, но мои увещевания были никому не интересны. В одно ухо влетало, в другое вылетало. Что оставалось на бумаге – одному Богу ведомо.

Предлагал навести о нас справки, перечислил ораву знакомых, которые могли удостоверить наши личности. Ответ стандартный:

– Врешь, собака!

И по зубам – хрясь!

– Пошто учинил побитие государственных людей?!

– Они первыми начали!

Хрясь! И еще на закуску… Вот и поговорили.

Я сплевываю на каменный пол сгусток крови. Голова кружится, ничего не соображаю.

– Что собирался затеять в государстве Российском? Может, были у тебя худые умыслы? Лучше сразу признайся, душу облегчи.

– Никаких умыслов не имел, возвращался на место службы в лейб-гвардии ея императорского величества Измайловский полк, в коем состою в чине сержанта.

– Чем докажешь? Где твой пачпорт?

Заколдованный круг, право слово! Раз десять уже отвечал, но следователь упрямо возвращается к этому вопросу.

Вздыхаю и отвечаю практически на автомате:

– Бумаги, к сожалению, утеряны, но меня может опознать господин подполковник Густав Бирон.

– Станем мы его из-за тебя тревожить. Да он и ведать-то о тебе не ведает.

– Почему не ведает? Я и дома у него бывал несколько раз.

Может, расскажу, как мы прожект реформы подготавливали? Нет, не поверят. Да они тут вообще никому не верят. Служба такая. Разве что начнут подозревать еще и в шпионаже. Был бы человек – статья найдется, а эти господа и без Уголовного кодекса неплохо справляются. Чего хочешь подгонят. В какие угодно рамки втиснут.

– Ты, верно, худое что-то хотел ему сотворить?

Логика убивает наповал. Ну да, пришел к Бирону на чашку чая и давай его травить, как Сальери Моцарта, а потом приехал в Россию, чтобы облегчить совесть. Отвечаю с негодованием:

– Да я бы лучше застрелился!

Если порвать рубаху на груди, будет перебор. Ограничиваюсь пылающим взором. Ха, взор и впрямь пылающий, аж искры из глаз сыплются. Так мне засветили, что я теперь в темноте без свечки ходить могу: поставленного «фонаря» на месяц хватит.