Королева сыска - Галия Мавлютова

Полный расклад по Тенгизу — где, что, когда. На чем и когда его лучше взять, чтоб тебя отвести подальше. Ну, что скажешь?

— Условно или химия на год?

— Я уже тебе все объяснила. Выбирай.

— Ладно, согласен, — пробормотал Зимин.

Минут через двадцать перед Юмашевой лежал листок бумаги, на котором синими чернилами было выведено два десятка слов. Кроме того, Зимин начертил простенький планчик. Ради него, ради этого листочка Гюрза и билась несколько часов.

Впрочем, не только из-за листочка, еще и ради того ощущения, что пронизывает ее сейчас. Это ощущение — оно словно оргазм. Да-да, восхитительная опустошенность, легкое и приятное головокружение!

И ведь нечто похожее испытывают те, кто раскалывается, кто сдает, предает или берет все на себя, — Гюрза знала это, чувствовала… Такое впечатление, словно из них выпускают дурную кровь, и им сразу же становится легче. Странно, но это так. Вот и Зимин… Сидит понурившись, но чувствуя, что у него полегчало на душе. Наверное, так происходит от того, что людям приятно избавляться от своих тайн, от постоянного беспокойства и страха.

И все же, все же… Было в этом ощущении и нечто неприятное, отталкивающее, постыдное. Ведь как ни крути, как ни прикрывайся рассуждениями о необходимости и благородной цели — а все же приходится признать: сыщик влезает допрашиваемому в душу, вынуждает раскрыться, заставляет делиться самым сокровенным. Такое без согласия собеседника не позволяет себе даже священник.

«Значит, оно, мое занятие, — от лукавого? — спрашивала себя Гюрза. Да, скорей всего, да. Вот оборотная сторона нашей профессии. Темная сторона Луны. А мое одиночество, то, что у меня нет семьи, — наверное, это кара. Расплата за то, что я вскрываю душу человека, точно консервную банку… Но куда же деться? Без этого в нашем деле никак нельзя — разве что выбивать показания дубинкой и сапогами… Хотя — тоже не выход. — Гюрза поморщилась. — Ну и характер у меня!

Только что чуть ли не оргазм испытывала — и вдруг в депрессию впадаю. Правильно кто-то сказал: после коитуса всяка тварь печальна. Только, по-моему, это речь про тварь мужского пола… Вот и все, наша беседа окончена. Шахматисты, говорят, теряют за партию до двух килограммов веса. Интересно, сколько — и чего — теряю я за такой вот допрос? Ну, где там Виктор?»

3.12.99, утро

«Клиент» посиживал на третьем этаже офиса — окна выходили на улицу Разъезжую — и не ведал о том, что его «Форд», стоявший внизу, угоняют. Он беззаботно разговаривал по телефону, одновременно перекидывая на экране компьютера электронный мячик через электронную же сетку и не знал, что уповать сейчас может только на счастливый случай, на «вдруг», которое, возможно, спугнет угонщиков. Скажем, если Тенгизу, дежурившему неподалеку в машине прикрытия, что-то покажется подозрительным и он даст отбой. Или Заза, расположивший вторую машину прикрытия у поворота с Правды на Разъезжую, что-то заметит, известит Тенгиза, а тот даст отбой. Или, скажем, если девушка, которую владелец «Форда» подвозит домой, раньше запланированного вернется из налоговой, увидит незнакомца в машине приятеля и успеет поднять кипиш до того, как Леха, прогуливающийся перед зданием с букетом роз, подбежит к ней и приставит заточку к ее дрожащему телу.

Но пока все шло хорошо. Для угонщиков, разумеется.

Мужчина в очках с тонкой оправой уже сидел на водительском сиденье «Форда», уже вставил выточенный им вчера ключ зажигания в замок и теперь доставал из кейса кусачки. Достав, нагнулся к педалям и улыбнулся, радуясь своей догадливости: именно этого он и ожидал от владельца «Форда», похожего, по его мнению, на «халдея», внезапно выбившегося в метрдотели, педали тормоза и сцепления были опутаны цепями с наручниками.

Подобравшись под новехонькие блестящие цепи кусачками, мужчина в очках последовательно разобрался с обеими педалями. Потом швырнул под соседнее сиденье ампутированное железо — неразомкнутые наручники и площадки под подошвы.

На обрубках педалей он доедет не то что до базы, а и до Москвы. Долго, конечно, слишком долго пришлось возиться с этими кандалами… Не любил он, когда угон занимает больше трех-четырех минут, начинал прогрессирующе нервничать. Но теперь все, можно ехать.

Вот сейчас бы «клиенту» в офисе прогуляться до окна, раздвинуть жалюзи, поискать теплым взглядом ненаглядного «фордушку». И увидеть, как он, ненаглядный, катит с места парковки под управлением чужого мужика. Тогда, наверное, «клиент» бросился бы к двери и рванул вниз, перескакивая через три ступеньки. «02», милиция, крик о помощи — все это потом, сперва самому прибежать на место преступления. Так обычно люди поступают. Хозяин «Форда», может, еще и успел бы увидеть, как его любимец поворачивает за угол в конце улицы. Но вот вовремя позвонить по «02» ему бы не дали. Леха (для того его и держат) при таком повороте дела должен был отключить «клиента». И чем «на дольше» — тем лучше.

Разумеется, маршрут доставки был отработан заранее. Разумеется, механизм определения — ведут ли угнанную машину «мусора» или нет? — тоже был отработан. Тенгиз и Заза на своих машинах держались вблизи «Форда» отставали, догоняли, обгоняли, пропускали мимо, чуть притормаживая у обочины. Если б их что-то насторожило, сразу вышли бы в эфир — у мужчины, сидевшего за рулем «Форда», лежала в кармане рация, настроенная на прием. Но пока все проходило, как обычно проходило, гладко и без помех. «Легковуха», еще не заявленная в угон, самым примерным образом катила в общем потоке, и претензий к ней у гибэдэдэшников не возникало…

* * *

И снова запах бензина; от него, от этого зловония, у Гюрзы заныл лицевой нерв — не выносила она столь резких ароматов. Ей захотелось прислониться к холодному лобовому стеклу, за которым, окропляемая с небес клочковатой мокро-белой дрянью, проносилась параллельным и встречным курсами дорожная жизнь — сигналы, гудки, грохот и визг тормозов, а также зеленые, красные и желтые вспышки светофоров. А на заднем сиденье коротали время за трепом Виктор и сержанты.

— Мы решили его брать. Звоним в дверь, не открывают…

Перед глазами Гюрзы елозили по стеклу неутомимые «дворники», раскачивались в монотонно-усыпляющем однообразии, точно руки гипнотизера перед лицом пациента. Мозги с недосыпания были словно ватные, веки же становились все тяжелей и, наконец, упали, как театральный занавес, однако в ушах еще звучало:

-..А он один с тремя бабами барахтается в койке, ну, думаем, по…

На смену пришли другой голос и другая машина. Серебристый «Мерседес», остановившийся перед ее парадным. В салоне тепло и пахнет дорогим одеколоном. Рука в черной перчатке покоится на рулевом колесе.

— Я хочу увезти вас в «Асторию». А вы куда хотите, чтобы вас увезли?..

«Уазик» встряхивает, и ее бросает вперед.

— Теперь постоим, — раздается чье-то ворчание.

Гюрза раскрывает глаза и видит заляпанные грязью гигантские цифры номера на заднем бампере автофургона. То, что обещала дрема, было куда интересней… И Гюрза снова закрывает глаза. А за спиной пробормотали: