Любовь на спор - Любовь Попова

А меня пронзает дрожь неприятного, мерзкого холодка. Словно по коже ползают насекомые. Хочется стряхнуться. Хочется просто снять платье, туфли. Надеть привычные кеды и пойти играть в баскетбол с Марком. С ним как-то всегда просто. Всегда знаешь, о чем он думает. Почти. По крайней мере всегда знаешь, что он хочет меня вне зависимости от одежды.

А от Кирилла я ощутила волны этого самого желания только сегодня. И только в этом платье Кармен.

*** Марк ***

— Марк! — подлетает светловолосая Ника. Виснет на шее, пока я стою на пороге фешенебельного дома Черепановых на рублевке. До сих пор не верю, что дочь хозяина перестала пользоваться макияжем. Совсем. И одеваться как монашка. И перестала трахаться со всеми подряд.

Словно спасение от борделя в ту ночь, клиническая смерть брата что-то в ней переключили. Или это умелая играя?

Она рассказала свою историю, когда мы сидели в больнице возле операционной. И я должен был проникнуться, хотя бы потому что в нашей семье похожая ситуация. Но в тот момент мне было все равно. Боль в плече от пойманной пули, страх за Черепа и мысли о Даше напрочь сметали слова, что лила зареванная Ника мне в ухо.

— Ну, ну. Вероник, оставь парня в покое, — слышу голос Геннадия, и Ника тотчас слезает.

Встает рядом, как по струнке. Опускает глаза. Настоящая скромница… М-да.

— Марк, рад, что ты смог вырваться.

Не смог. Но кого это волнует?

Жму руку Геннадию, как всегда облаченного в строгий костюм, и сразу иду в сторону столовой, стоимость интерьера в которой превышает стоимость всего клуба. Позолота. Лепнина. Вычурность. Не дом, а музей.

За уставленным блюдами русской кухни столом сидит хмурый Череп. Он выжил тогда. Частично.

Как говорит порой Сладенький, зло выживает чаще, потому что дерьмо всегда всплывает.

Не хочется так думать о приятеле, все же я сам спас его. Рисковал жизнью. И тогда у меня не было корыстных мыслей. Надо признаться, в тот момент я мало думал, выступая против вооруженного мужика. Но получить клуб, а вскоре квартиру за спасение детей Черепанова весьма приятно.

— Клуб еще не сравняли с землей? — спрашивает сын хозяина, и я иду пожать руку. Еще несколько месяцев назад я бы скорее в нее плюнул. А потом в харю бы дал.

— Жду, когда ты сам его затопчешь, — усмехаюсь, но Черепа не пронять.

— Ждать придется до второго пришествия. Садись, рассказывай, что за стенами этой богадельни для убогих происходит?

— У тебя Ютуб отключили? — сажусь рядом с ним, и мы переглядываемся, вспоминая злополучное видео в этой видео-сети. Сейчас не осталось и упоминания, все все забыли. Кроме основных участников спора. Дашка точно не забыла.

Пью сок и снова замечаю на себе взгляд Ники.

Я для нее теперь спаситель. Герой, мать его.

Не то, чтобы она меня преследовала, но редкие смс и случайные появления нервируют. Особенно, если предположить, что обо всем узнает Даша и придумает невесть что.

Пока подают блюда вышколенные официанты, мне хочется оттянуть воротник рубашки, так стало душно в этой «семейной» атмосферы, и испариться.

Просто исчезнуть под внимательными взглядами этих людей. Но подарок Черепанова обязывает здесь находиться, жевать еду, пить вино и слушать рассуждения о нынешнем налогообложении.

Не то, чтобы мне не интересно, но ощущение такое, словно попал на вампирское застолье и скоро подадут главное блюдо. Меня.

— Слышал, Марк? Ника восстановилась в МГУ. Ты ведь тоже?

И откуда, интересно мне знать, ты уже в курсе.

— Да, я тоже. Поздравляю, Ника, — киваю напряженной девушке, потом подает голос Череп.

— Папа, а чего ты кота за яйца тянешь? Марк не дебил, все прекрасно понимает. Хочешь клуб, еби сестру.

После слов Харитона в воздухе повисает неприятная, скользкая тишина. Но и она обрывается.

— Харитон! — орет Геннадий, вскакивая, а меня как холодной водой обливают. От осознания. Вилка и нож падают со звоном на тарелку, а я резко отодвигаюсь, словно на столе теперь кишат тараканы. Стало противно. До тошноты.

Ника, заливаясь слезами, убегает, а я смотрю ей вслед и понимаю, что, наверное, год назад согласился бы на такой расклад, но теперь есть Даша.

— Жаль я не могу так же вскочить и сказать, какой ты хуевый отец, — бросается Череп словами и откатывается от стола на инвалидной коляске. Напрягаться ему незачем, колеса крутятся автоматически. — И сколько не покупай Марка, твоим сыном он не станет. Смирись с калекой и шлюхой. Именно этого ты заслуживаешь.

Геннадий молча выслушивает, а Череп укатывается, быстро кивнув мне на прощание.

Я же сглатываю тошноту от услышанного и поднимаю голову.

Геннадий садится. Теперь за круглым столом нас остается двое.

— Не я, так жизнь научила Харитона, что за все нужно платить, — говорит седовласый хозяин дома и продолжает есть и запивать.

А я так и сижу, не зная, дернуться и сбежать или ждать, когда мне скажут, что нужно освободить мою коморку. Клуб закрыть и идти спать к матери. Или в подъезд к Даше.

— Так что насчет Вероники? — спрашивает Геннадий в лоб и, вытерев рот салфеткой, облокачивается на стул.

Ответ должен быть максимально деликатным. Она может и перестала торговать пиздой, и меня такие формальности не интересуют, но желания прикасаться к ней не возникает.

— А что с ней? Если мне нужно освободить клуб, вы так и скажите.

— Нет, нет, — посмеивается он и ставит локти на стол, впиваясь в меня клешнями-глазами. — Это не нужно. Но неужели она совсем тебе не нравится? Она изменилась.

— Дело не в симпатии, Геннадий.

— Ты вроде трахал ее…

Я и еще хуева туча народу.

— Вы женитесь на всех, кого трахаете? — спрашиваю и тут же прикусываю язык. Нашел тоже, что сказать.

Геннадий усмехается и кивает.

— Неплохо. Всегда хотел такого сына как ты.

— А у вас и есть такой сын, как я, — рассказываю.

Без отца который, но за семью сдохнуть готов.

— Харитону далеко до тебя.

— Он такой же. Когда потребовалось впрячься за сестру, он, невзирая на опасность для жизни, сделал это. Я бы поступил так же. И только это позволяет мне сидеть с ним за одним столом.

Иначе бы убил!

— Даша… — поднимается Геннадий из-за стола, идет к бару и наливает себе коньяку. — Помню эту историю. Много вы шума тогда наделали. Но видео удалили. Знаешь, кто?

Пожимаю плечами. Только брата подставить не хватало.

— Она трахается лучше Ники?