Обыкновенная семейная сцена - Максим Юрьевич Шелехов

«выходят в люди». А тут, вдруг, на часах за полночь, они появляются в «Баре» «Искры»: с жестом и словом, преисполненными чувства и слишком их выдающими.

–Ах! Дмитрий Сергеевич, разве это возможно? Данил, ты ли это? – всплеснув руками, воскликнула Анжелика Владимировна, не успев оправиться от первого впечатления. Марина Александровна при этих словах, закрыв лицо руками, из бара выбежала.

–Ах, Илья, подай мне руку, дай мне руку, мне нужно обо что-то опереться! – продолжала Анжелика Владимировна, обращаясь к мужу, с таким видом, будто готовилась лишиться чувств.

–Да отпусти ты, образина медвежья! – заревел Дмитрий Сергеевич, вырываясь из объятий «дедины».

–Какие эмоции, мамзель! – послышался разнеженный женский голос с гущи пьяной толпы. – Вы, не из кружка ли Игнатовых? – продолжал тот же голос, обнаруживая свою обладательницу, белокурую, не первой свежести особу, весело барабанящую ножками, свесившимися со стойки. (Читатель может узнать в этой особе участницу романтического свидания, совершавшегося за центральным столиком «за ширмами», а если опустит свой взгляд, то и хозяйку каблука, пожалованного неосторожному «сверчку»).

–Именно! – передумав падать в обморок, резко и с подчеркнутым достоинством отвечала госпожа Бондаренко. – А вот он самый Игнатов и есть, – продолжала она, указывая на Данила. – Надеюсь, все теперь здесь довольны?.. Надеюсь все? – добавила она, сверкнув глазами в направлении Пряникова.

Всё вокруг опять загомонило и зашевелилось.

–Игнатов?

–Надо же, какой молоденький, – заинтересовалась участница романтического свидания.

–Да нет, быть не может!

–Это его сын.

–Господин президент!

–Анжела, все это, конечно, имеет такой вид…

–Дима, пожалуйста, хотя бы на время, избавь меня от подробностей… Илья Семенович, оставьте, вы слишком опоздали со своею поддержкой, потрудитесь лучше стащить оттуда этого несчастного молодого человека.

–Эпикурейцы!.. – активизировался тем временем на стойке Данил.

–Господин президент!

–Это сумасшедший дом, Господи!

–Анжела, Анжелика Владимировна, не лучше ли нам выйти. Я все объясню…

–Поспешите лучше к своей жене с объяснениями, Дмитрий Сергеевич… Ну что там, Илья Семенович?

–Анжела, он меня не слушает!

–Добро пожаловать в «кружок», эпикурейцы! Там все, все толерантны!..

–Игнатов, сам Игнатов приглашает!

–Да это не он!

–Господин президент!

–Свой человек!

–Прехорошенький! Я согласна…

Два незадавшихся объяснения

Марину Александровну Пряников застал в холле, сидящею в обшарканных креслах с опущенным лицом.

–Марина… – подступил он к своей жене осторожно.

–Ой, оставь меня в покое, чучело огородное! – отвечала Марина Александровна, отстраняя протянутую ей руку и отворачиваясь, дабы скрыть слезы. Это были честные слезы. Несмотря на оглашенное собой намерение искать мужа в «забегаловках», она на самом деле меньше всех, – направляясь сюда, в «Искру», – меньше обоих Бондаренко ожидала его здесь увидеть.

–Но…

–Никаких «но»! Я хочу развестись, – оповестила Марина Александровна, уже поднявшись с кресел и направляясь к выходу.

Не успел Дмитрий Сергеевич опомниться от кратчайшего и тяжелейшего объяснения с женой, как из «Бара» показались Бондаренко, ведущие под руки Данила. Молодой Игнатов как-то разом ослабел, только его спустили со стойки, и едва держался на ногах теперь. Впрочем, языком он работал без умолку.

–О, Дмитрий Сергеевич! – чрезвычайно обрадовался он Пряникову. – Вы мой самый, самый лучший друг, с вами коротать досуг одно удовольствие! – произнес он ужасно неуместное сейчас для Пряникова признание. Тот поморщился.

–Анжелика! всё предстает в таком свете! Я прекрасно понимаю…

–И я все прекрасно понимаю, Дмитрий Сергеевич, не трудитесь… Где Марина Александровна?

–Она… она, должно быть, уже уехала.

–Как! И ты ее мог отпустить, в такой час! Дима, у тебя вообще есть совесть! (И даже у самых снисходительных людей, будем объективными, может кончиться выдержка.)

–И как, и как мы теперь доставим Данила! – не прекращала сокрушаться ко всему восприимчивая Анжелика Владимировна.

–Сейчас, дорогая! Я вызову такси! – молниеносно сориентировался находчивый Илья Семенович, опуская свою непростую ношу в кресла, в те кресла, в которых еще недавно лила слезы жена Пряникова.

–Вот видите, видите, я достиг своей цели, я сделал привлекательным «кружок!» – продолжал балагурить младший Игнатов, обращаясь преимущественно к Дмитрию Сергеевичу. – А все отчего? Оттого, что я теперь толерантен. Я теперь, как и он, толерантен. Нет, я его толерантнее теперь! – подытожил весь этот вздор Данил, пытаясь самостоятельно вновь стать на ноги.

–Ладно, посижу, – провалив свою пробу, заключил он. Измученная Анжелика Владимировна присела с неугомонным юношей по соседству, дабы держать его под присмотром.

–И разве так можно? – спросила она его. Ответ последовал многосложный и невнятный, содержащий в себе такие едва различимые слова как: «стратегия», «ложь и бесстыдство» и «президент», после «правда» и «шут», затем «Терпсихора», «Эпикур» и много раз повторяющееся слово «толерантность».

Пряников, между тем, улучил минуту обратиться к Илье Семеновичу, когда тот закончил свои переговоры с диспетчером такси. Он чувствовал в себе какую-то дикую потребность высказаться сейчас, так и рвущуюся из него наружу, несмотря на то, что ум ему подсказывал повременить с объяснением, а самое существо от него требовало, по крайней мере, избежать обращения к Бондаренко. Но, как говорится в больших романах, какой-то злой гений таки увлек его.

–Илья Семенович, Илья Семенович, послушайте… – приближаясь к Бондаренко, заговорил Пряников, торопливо и полушепотом.

–Ну что вы, Дмитрий Сергеевич, стоит ли? – засомневался рассудительный Илья Семенович.

–Нет, вы, пожалуйста, послушайте! – настаивал Дмитрий Сергеевич несколько раздраженно, сквозь стиснутые зубы, привлекая Бондаренко за обшлаг рукава.

–Я, право, не знаю, – уперто отступал осторожный Илья Семенович.

–Нет, вы знаете, вы все знаете, знаете, что все это сплошное недоразумение. И вы, конечно, хотите выслушать меня…

–Нет, раз уж на то пошло, что нам непременно нужно объясниться, – я хотел напротив, Дмитрий Сергеевич, я хотел вам сделать предложение. Сначала думал отдалить, но…

–Это не первой важности вопрос, Илья Семенович, никуда я от вас не убегу. А сейчас…

–Нет, теперь я вижу, что тянуть не стоит, Дмитрий Сергеевич.

–Вы мне предлагаете?..

–Я вам предлагаю…

–Вернуть вам долг, так, Илья Семенович?

–О Боже! Я так и знал, что вы этим вопросом чрезвычайно мучаетесь!

–А вы, значит, этим вопросом не мучаетесь?

–Я мучаюсь тем, что вы мучаетесь.

–Что за галиматья?

–Да-да, Анжелочка, мы сейчас, одну минутку! – отвлекся Илья Семенович. – Мы с Дмитрием Сергеевичем здесь на два слова. А такси уже едет, да, едет!.. Дмитрий Сергеевич, отойдем в сторонку.

–Мы уж и так в сторонке. Вот, возьмите!

–Господи, да откуда же у вас деньги?

–Что значит, откуда у меня деньги?

–Дмитрий Сергеевич, отойдем в сторонку, отойдем в сторонку. Вот присядемте, как раз, два стульчика…

Разительный контраст составляли между собою щуплая фигура Ильи Семеновича Бондаренко и объемистое тело Пряникова, разместившихся друг