Вирус "Reamde" - Нил Стивенсон

– Спасибо, – сказала Зула. – И еще вопрос…

Стук по клавишам.

– Это большой кластер адресов одного провайдера из Сямыня.

– Откуда?

Корваллис прочел по буквам, а Зула записала на ладони Соколова: «СЯМЫНЬ».

Последовала бурная, но бессловесная и оттого комичная реакция Иванова и его свиты.

– Погугли сама, – предложил Корваллис.

Зула, с которой Соколов, несмотря на суету, не сводил глаз, чуть не сказала «я не могу».

– Прежнее название – Амой, – нараспев продолжил Корваллис, давая понять, что уже погуглил сам. – Портовый город на юго-востоке Китая в устье Цзюлун, Реки Девяти Драконов, напротив Тайваня. Два с половиной миллиона жителей. Двадцать пятое место среди самых больших портов мира (раньше тридцатое)… бла, бла, бла. В общем, типичный китайский город.

– Спасибо!

– Извини, полезной информации я нашел не много.

– Уже что-то.

– Еще чем-то помочь?

«Да».

– Нет.

– Тогда бывай! – Си-плюс дал отбой.

Зула даже не успела попрощаться. Соколов забрал у нее телефон, тут же запустил браузер и вбил в поисковик «Сямынь».

Она вдруг поняла, что в доме уже какое-то время чудесно пахнет кофе и цветами.

Подошел Иванов и с улыбкой преподнес ей охапку тигровых лилий, все еще завернутых в упаковку из соседнего магазина.

– Это вам. Я заставил вас плакать – вот мое скромное извинение.

– Как мило! – Несмотря на усталость, Зула старательно изобразила восхищение.

– Латте? – предложил Иванов. Рядом с ним стоял помощник в футболке. Он принес несколько стаканчиков из штаб-квартиры «Старбакса», чья гигантская зеленая русалка нависала над Джорджтауном.

– Обожаю латте, – ответила Зула, на этот раз не соврав.

Поскольку все кругом были заняты, она сама отнесла цветы к мойке, положила на разделочную доску, собираясь обрезать стебли и поставить в воду. Дурдом. Впрочем, как и положено милой айовской девушке, подобные действия она совершала рефлекторно. Лилии не виноваты, что их купили бандиты. Да и кофе божественно хорош. Зула сняла со стаканчика крышку, чтобы отпить теплой пены. Цветочных ваз Питер не держал. Она налила воды в глиняный кувшин и принялась сдирать с цветов упаковку и резинки, державшие стебли.

Кругом засуетились. Зула подняла глаза от лилий и увидела, как из соседнего помещения выносят длинный тяжелый полиэтиленовый куль.

Она рухнула на пол, не успев понять, что у нее вдруг потемнело в глазах.

* * *

«Мир Варкрафта» – самый могущественный конкурент в той области, куда вторглась Корпорация-9592. Он был всегда. Так считали те, кто не знал, что ему от роду какая-то пара-тройка лет. В своем отношении к «Варкрафту» Ричард и Нолан пережили несколько фаз:

1. Смущенное признание: «О том, чтобы приблизиться к такому тяжеловесу, нечего и мечтать»;

2. Уверенность, перерастающая в нахальство: «Да мы его одной левой»;

3. Предельная ясность: «Это невозможно в принципе, нас ждет крах»;

4. Осторожный оптимизм: «Возможно, мы не вечно будем плестись в хвосте»;

и, наконец,

5. «Хватит страдать ерундой, пора действовать».

Примерно между фазами 4 и 5 Ричард забурился в шлосс и за Грязный месяц (так назывались несколько недель после лыжного сезона) оформил мысли, зревшие в нем с самых беспросветных дней фазы 3. Корваллис определил его идеи как «точку перегиба». Для Ричарда это был очередной бессмысленный термин, но, судя по тому, как резко изменилось поведение остальной команды на собраниях, для гиков-математиков термин был очень даже осмысленным. Насколько он понял, «точкой перегиба» называли тот неявный момент, который на самом деле менял все, хотя обнаруживалось это гораздо позже.

Какое-то время заметки с идеями Ричарда провалялись в офисе, а затем не без помощи языковых изысков Корваллиса он дал им зубодробительное название: Медиевальное сражение как универсальная метафора, абсолютно применимый протокол и интерфейсная схема (МЕСУМАППИС).

Однако все и без того бредили медиевальными битвами – даже их упоминание казалось излишним – и название сократили до МАППИС, а поскольку слово «метафора» вызывало у отдела коммерции нервные тики – до АППИС, вполне симпатичного, чтобы зарегистрировать его как торговую марку. При этом без одного «п» выходило латинское «апис», «пчела», и в логотипе обыграли тему пчел и ульев. Помимо того, как терпеливо объяснял Ричарду Корваллис, вышел понятный одним компьютерщикам каламбур: АПИ – API, интерфейс создания приложений, то есть программные среды, которые одни гики прикручивали к своим разработкам, чтобы другие гики могли писать под них полезные для себя программы. В эту заумь Ричард уже не врубался. Он говорил Корваллису: «Моя идея вот в чем: пускай все, кому хочется, впрягают нашу игру в свою повозку и заставляют решать их задачи».

Корваллис заверял, что именно для того и существует АПИ, а все остальное – маркетинг.

Ричард имел в виду задачи не игровые и даже не развлекательные. На этот счет Корпорация-9592 рассмотрела все возможности, до которых могли додуматься ее самые одаренные выдумщики, заплатила юристам, чтобы те досконально изучили эти идеи и то, во что идеи теоретически могли бы когда-нибудь вылиться. Куда бы юристы ни тыкались, они обнаруживали, что конкуренты еще пять лет назад подмяли все под себя, запатентовали патентуемое, а непатентуемое пометили в прямом и переносном смысле. Что во многом объясняло фазу 3.

Озарение, если так можно назвать бред, генерируемый Ричардом, снизошло на него в пивной аэропорта Сиэтл-Такома, где он однажды просидел битых два часа. Его рейс в Спокан отложили, после того как самолет столкнулся с багажными тележками, – на удивление распространенное происшествие, один из тех штрихов, что придают городку провинциальный шарм. Ричард поглощал пиво большими глотками и разглядывал разутых и распоясанных пассажиров, гуськом ковылявших через металлоискатели. Его изумило, как невыносимо скучно операторам досмотра: они наблюдают за просвечиваемым багажом, стараясь не терять бдительности на тот единственный в десятилетие случай, когда кто-то в самом деле решает провезти оружие.

Вроде бы ничего особенного. Позже Ричард выяснил, что продвинутые аэропорты нанимают специально обученных психологов и идут на хитрости: например, в картинку с рентгеновского аппарата искусственно вставляют силуэты оружия – то есть револьверы, самозарядные пистолеты и бомбы проходят через поле зрения досмотрщиков ежедневно, а не раз в десять лет. Согласно исследованиям, этого хватает, чтобы не дать мозгу переключить нейроны, отвечающие за распознавание образов, на дела более полезные или хотя бы менее скучные.

Насколько Ричард понял, нахватавшись по ссылкам из Гугла, мозг напоминает электрическую систему Могадишо: энергию и информацию там передают по медным проводам, однако меди не хватает, и если где-то проводами пользуются не очень активно, их снимают ополченцы и увозят в другой конец города укреплять частную электросеть какого-нибудь князька. Нейроны – та же медь в Могадишо. У тех, кто занимается фантастически скучной ерундой, в ответственных за работу зонах мозга есть темные пятна – все эти почти никогда не возбуждаемые нейроны «увозятся» в другое место и включаются в цепи, которые следят за новостями спорта и жизнью звезд.