Узкие врата - Дарья Симонова

Нелли единственный раз позволила себе по касательной пройтись насчет Игоря, впрямую – так никогда и не слова, но во славу искусства выбросить жестокий козырь – как это в ее духе!

Мага не Сашка, ей до лампочки эти подробности. Ее вообще мало интересует собственно балет, хотя разбирается. Особенно там, где пахнет выгодной сделкой. Как она добралась до шотландской труппы – Инга и вникать не хочет. Пронырливости не учатся, это даже не опыт, это врожденное. Целыми днями Мага о чем-то договаривается. Кроме того, каждое воскресенье она ходит в костел, а всю остальную неделю расточительствует. Она не Сашка, чтобы торчать у плиты, она любит все готовое или полуготовое, но особенно кофе, орешки, ликеры, сигареты. Она питается дымом и болтовней. Но это очень продуманная болтовня. И очень хорошие сигареты.

Деньги откуда-то брались. С Магой открылась неизведанная их мистическая сторона; деньги вроде кошек, тоже любят ласку, только мысленную, инфернальную. Инга отдала все свои заначки во владение Маге, при Сашке она избаловалась, теперь и думать о деньгах мозги не поворачивались, совсем заржавели в эту сторону… Но дома всегда вкусная снедь, главное – можно не мудрствуя заглотить бутерброд и смотреть в окно. И ничего не делать. Даже не говорить. Инге казалось, что и живет за нее потихоньку Магдалена. Инга соскользнула со своего пьедестала, и туда шустро присела маленькая то ли полька, то ли немка, музыкантша, говорливая любительница пестрых привозных журналов и высоченных каблуков. По иронии судьбы Сашка тоже любила журналы, каблуки, сигареты и ликеры.

Мага познакомилась с Асей. Это, пожалуй, последняя капля удивления. Та самая Ася, которая давно в Штатах, одна из первых Неллиных учениц. Посетив сквозняки Родины, Ася и Нелли-то всего лишь позвонила, потом дала один спектакль, после чего неделю заседала в отеле, куда ей по августейшему распоряжению приволокли породистое кресло-качалку и ностальгический клетчатый плед. Завернувшись в оный, покачиваясь и обмакивая сигару в бренди, крючконосая Ася допускала до себя молодых кретинов из тех самых журналов, к которым питали слабость Сашка и Магдалена.

Эту картину Инге живописали сплетни. В деле Ася выглядела бледнее, чем ожидалось, хотя и Второму пришествию вряд удалось бы перещеголять ажиотаж Асиного «въезда в Иерусалим». Когда-то Асю, разумеется, тоже выдавили из театра, но это, похоже, не повод для знакомства, Асю и без того облепили толстым слоем, хотя она успела зыркнуть в Ингину сторону. Та пришла, конечно, на нее посмотреть, но зрелища нагоняли на Ингу тоску, она могла находиться только внутри них. Скорее всего, Ингу Ася не приметила, это было просто панорамное скольжение зрачков по забытому антуражу. Все-таки сколько лет Ася здесь не была; интересно, что за пароксизм случился бы с Ингой, вернись она вот так в родные пенаты… Внезапно и остро Инга ощутила, что им есть о чем поговорить, но кольцо сомкнулось, невидимые силы-распорядители не дали ей просочиться. В театре назревал банкет по случаю, но Ингу закрутили какие-то организационные выяснения: выпустят ее в одноактных балетах, не выпустят… Она посмурнела и плюнула на Асю.

Зато Магдалена оказалась расторопнее, что неудивительно. Ее хлебом не корми, дай продефилировать среди сильных мира сего, искупаться в сливках, облизнуться. От Аси она вернулась и вовсе взбудораженная, но взрывалась все больше намеками, объясняя, что боится сглазить. Поклялась только, что примадонна сожалеет о несостоявшемся знакомстве с Ингой. И пусть; правда утопает и теряется в воркованиях Магдалены, она любой лести придаст душок компетентности, вплетя для разнообразия осколки чьих-нибудь тайн. Неужто и Ася на это купилась…

Одно Инга усекла: это Ася произнесла «Шотландия». Вроде еще Австралия из тех, кто с руками оторвет нашу звезду, но ведь это другая планета. А Шотландия – рукой подать. Эдинбург, говорят, двойник этого города, так что шило на мыло. По части балета – глубокая провинция, будни, неторопливые, как чаепитие лордов, игрушечные спектакли, небо как промокший носок. Первый год для удивлений и лакомств, потом все станет привычным. Пришла саркастическая мысль: неужели меня похоронят на чужбине? Какие там кладбища, в той стране? Наверное, строгие частоколы с одинаковыми аккуратными надгробиями. И кто там придет к ней на могилу? Мага с Артуром? Вот уж вряд ли… Что вообще от нее хотят эти люди?

Инга вышла проветриться – хотя бы перед собой притвориться несведущей. Допустим, Мага метит пристроить Артура в Ингиной квартире, пока он учится. Допустим. А куда Мага себя денет за границей? Пойдет лабать в скромный ресторан для клерков средней руки?

Черт, Инга забыла, что Мага теперь ее импресарио. Она сама себя назначила, благо, что никто не воспротивился. У Маги каждый день падает в копилку, она ни одну рыбку не пропускает мимо себя, все распробует, классифицирует и сунет за пазуху на будущее. И вместе с тем не суетится, недели может томно пережевывать конфеты-трюфели и смотреть кассеты с заморской эротикой, которые ей приносит Артур. И вдруг скажет всуе: «Из этой зловредной Марины Жизель никакая, – сразу ясно, что девочка превратится в бюргершу, нарожает детей и будет мужа поджидать со скалкой…» С Мариной образ у нее не клеился, но чтобы это почувствовать, нужно кое-что понимать и знать лучшее. Или чутье? Ведь Мага, похоже, ни одного балета не досмотрела до конца…

– Почему тебя назвали Магдаленой? – праздно спросила Инга однажды.

– Мы жили во Львове. Там было много поляков, немцев. Это было не столь уж редкое имя. Меня назвала бабушка в честь жены Баха. Смешно, да?

– Вот как! А я думала, в честь библейской Магдалины.

– Ну что ты… Это уж слишком. Бабушка не стала бы лезть на рожон.

Жена Баха, однако, тоже неслабо… Неужели Инга для Маги – просто самая крупная рыба, попавшая в сети; посему до этого она скиталась по углам и спускала деньги на всякие дорогие пшики, зато в решающий момент изготовилась к прыжку и не прогадает? В приступе недоверия Инга выплеснула Маге:

– В гробу я видела вашу Шотландию.

Мага спокойно затянулась белой сигаретой:

– Я знаю, есть такие люди… вроде все им до фонаря, и ничего их не тешит, не радует. Но уж если расшевелишь таких, то держись! Ураган. Все снесут на своем пути. Мне кажется, что ты из них. Тебя просто мало что увлекало в этой жизни. Смена места жительства для таких зануд – панацея. Это их освежает, молодит, расшевеливает. Ты просто ДОЛЖНА сняться с якоря!

Магдалена удивительно быстро раскусила Ингу. Ее не соблазнишь удовольствиями. Но скажи ей только «ты должна!» – и она, словно джинн, выполнит предписание.

Пока время прикидывалось апатичным затишьем для Инги и бурным волнительным предвкушением для Магдалены, которая не уставала устраивать ликбез для недалекой балеринки насчет шотландцев, что не англичане вовсе, виски, привидений и прочих архетипов, на адрес театра пришло письмо от матери. Инга так и не позвонила ей. Она решила робко напомнить о себе. Дескать, умру, а так тебя и не повидаю. Буднично и по-стариковски.

Пока суть да дело с этим контрактом, снова зачастило мокротами межсезонье, закапал снег, словно влажную обманную перинку подстилая в точке падения.