Корейский коридор - Илья Те

Анабиоз — вовсе не катастрофа, мисс Мэри. Это немыслимая, фантастическая удача. Мы остались, хотя запросто могли исчезнуть. Могла быть уничтожена сама ткань времени. Могло не быть череды Больших взрывов. Могло не стать всех возможных вселенных, всех тех миллиардов лет, что были до нас и что будут после. Мне кажется, Господь все же есть на этом проклятом свете. Не исключено, что, поймав бозон, мы насильно втащили Творца в мир смертных. Но он не обиделся. Он поглядел на нас и простил…

Дэмио умолк.

Мэри подползла к парню, подняла край своей рубашки и стала вытирать пот и грязь с его лица.

— Значит, то был взгляд Бога, — задумчиво повторила мисс Мэри, глядя на Дэмио. — По-твоему, такое с человечеством произошло всего лишь из-за взгляда Божества?

— Всего лишь? — Дэмио через силу улыбнулся. — Ты говоришь о Господе, грешница.

— Нет. Я говорю об элементарной частице, которая возникла в коллайдере, а потом исчезла. Но постой, ведь эта штуковина была запущена в России… Почему это повлияло на вас, находившихся в Кёнсане?

— Когда я говорю слово «взгляд», — тихо сказал Дэмио, — я имею в виду именно то, что означает это слово, мисс Мэри. Взгляд Бога. За экспериментом следили не только у вас в Москве, я уже объяснял. Массачусетс, Берлин, Лион, институт в Осаке. Медельин в Колумбии. Международный университет Конго. Аделаида в Австралии. Индусский Мумбай. Оксфорд. Кембридж. Исламабад. Университеты Шанхая. Весь мир, весь этот чертов научный мир. Величайший эксперимент в истории науки видело все человечество. Все физики-ядерщики. Все, кому была близка эта тема, кто вкладывал в нее деньги, труд, ум и талант! Возможно, большинство простых людей и не знало об этом, но все, кто мог и был должен, следили за экспериментом во все глаза. Мы смотрели на главный экран центра управления русским коллайдером сквозь очи видеокамер. Теперь улавливаешь? Когда ты смотришь на кого-то, этот некто смотрит на тебя в ответ.

Спина Мэри похолодела. Ее взгляд остановился на лице Дэмио. В его глазах горело безумие открывателя. Никому неведомо, прав ли он был, говоря всё это, или нет, но в тот момент парень верил.

— Почему… — Мэри закашлялась. — Почему срок именно такой? Почему тридцать лет для всех, а для вас всего несколько минут? И почему… анабиоз завершился?

Взгляд Дэмио потух.

— Точно не знаю, — со вздохом произнес он. — Вполне возможно, что эксперимент был прерван. Здесь возникла червоточина. Описать ее непросто… это что-то вроде нити или струны, окруженной слоями измененного пространства-времени. Их можно распознать по золотистому свечению, которое мы видели из норы.

Я думаю, эпицентр червоточины крошечный. Фактически — точка. Точнее, как я уже сказал — струна. Но окружающие ее слои могут занимать большие территории или накрывать эпицентр, как колпаки. Думаю, все эти штуки видно даже из космоса… Но нам не повезло. Аэропорт расположен близко к городу. Москва, Париж, Лондон, Нью-Йорк и Шанхай — всё это огромные города. Но из всех столиц мира только Сеул способен похвастаться статусом приграничного города. Столица на границе. База «Кэмп Грей» и территория «Коридор» находятся в пределах городской черты. Военные самолеты пролетают… пролетали над Сеулом так часто, что жители отвыкли считать, сколько раз в день над крышами небоскребов жужжат стальные пчелы.

— И что же? — голос Марии дрогнул.

— Сквозь червоточину пролетел самолет, — закончил Дэмио. — Обычный военный транспорт из тех, что летают тут каждый день из Пусана или Мокпхо. В момент возникновения червоточины он оказался с краю. А потом пролетел сквозь все слои и попал в эпицентр. Для самолета прошли мгновения, для остального мира — тридцать лет. Червоточина схлопнулась. И, может быть, именно поэтому анабиоз закончился. Из-за этого самолета.

— Господь отвернулся?

Губ Дэмио вновь коснулась грустная улыбка.

— Это всего лишь версия. Анабиоз закончился в тот момент, когда исчезла струна червоточины в Кёнсане. А может, и наоборот. Спустя несколько дней Кёнсан снова был закрыт слоями. Но это уже была другая червоточина. С другим географическим распространением и другими границами. Да, первая червоточина сгинула, Анабиоз кончился, бозон Хиггса исчез, Господь отвернулся. Но сейчас Кёнсан, как и множество других мест по всему миру, по-прежнему закрыт этими стенами света. Знаешь, — Дэмио понизил голос, в глазах его вновь блеснуло безумие, — говорят, там происходят очень странные вещи. Можно встретить давно умершего человека или заглянуть в будущее. Заблудиться на прямой улице… Что это означает? Я не знаю. Мы сумели уйти из лаборатории в Сеул как раз в то время, пока Кёнсан был чист. Остальное ты знаешь сама. — Горькая улыбка в третий раз тронула губы парня. — Видишь, как получилось… Мы ушли оттуда, чтобы умереть здесь. Господь отвернулся от всех своих детей. Но тот самолет поймал его взгляд последним.

Дэмио закрыл глаза.

— Вот и вся исповедь, Марррия. Думаю, хоть кто-то на проклятом Полуострове обязан был это знать.

Мэри долго молчала.

— Это самая удивительная исповедь, которую я когда-либо слышала, — призналась она наконец.

— Будем спать?

— Пожалуй.

Дэмио поднял веки.

— Мне кажется это моя последняя ночь, — сказал он. — И, кажется, я знаю, как хотел бы ее провести. Могу ли я просить тебя кое о чем?

Мэри взглянула ему в глаза. Теперь взгляд Дэмио был чистый и ясный, словно боль в руке и безумные мысли больше не мешали ему.

— Проси, — ответила Мэри. — Я не откажу.

Он так и не смог произнести это вслух, но слова стали бы лишними.

Хватило взгляда.

…Обессилев, мисс Мэри упала на грудь Дэмио.

Он выдохнул:

— Спасибо тебе, Марррия…

И умолк.

Мисс Мэри слышала, как медленно, удар за ударом, затухает горячее сердце. У-ух. Ух-ух. Когда оно затихло, она закрыла глаза и заплакала.

Тихо и страшно.

Под ее разбросанными золотистыми волосами в последний раз опустилась грудь человека, который хотел увидеть взгляд Бога.

Впрочем… Может быть, он его и видел сейчас.

Может быть.

Казалось, утро не наступит никогда. Но рассвет пришел, пробившись сквозь пелену туч. А вместе с ним в Мегаполис страха пожаловал и новый день.

Босс всех боссов Сеула сидел на огромном троне. Именно троне, иначе мрачную конструкцию назвать было сложно. Сооружение представляло собой нагромождение металлических уголков и швеллеров, скрученных болтами и водруженных на бетонные блоки полуметровой высоты. С трех сторон к блокам вели ступеньки.

С этого трона Шедоши мог поглядывать на своих гостей или пленников свысока. Сиденье, спинка и подлокотники трона были обложены кожаными подушками, поэтому сидеть на этой конструкции было комфортно. Вместе с боковыми колоннами, подпорками и перекладинами трон был в ширину метра три, а в высоту — все четыре. Скрюченный Синода Шедоши смотрелся на фоне всего этого кожано-стального мракобесия, как пестик внутри огромного уродливого цветка, раскрывшего колючие лепестки. Впрочем, насколько понимала мисс Мэри, при создании трона речь не шла о красоте или эстетике. Трон должен был пугать. И с этой функцией он справлялся прекрасно.