Когда уходит Осень - Эми С. Фостер

Ана отвернулась. Ей было что еще рассказать, на душе накипело, но она вдруг ослабела, нужные слова не находились. Оставалось только надеяться, что Отам и так поймет, ее опыт и интуиция подскажут какой-нибудь выход.

— Ну хорошо, — произнесла Отам. — Скорее всего, тут все дело в том, что это у вас случилось не ко времени. Знаешь, милая, мне хочется оправдать тебя. Ты не сделала ничего плохого… пока. Любовь — это дар богов, и ты была удостоена его дважды, значит, тебе очень повезло. Но любовь — штука непростая, у всех это происходит по-разному. Твоя любовь к Джакобу — вещь прочная и надежная. А к Финну? Это настоящее, искреннее и чистое чувство, которое даруется человеку свыше. И разумеется, это не проходит безболезненно. У всякой медали две стороны, у счастья тоже есть свои темные стороны.

Ана слушала подругу, и ей становилось все лучше. В голове прояснилось, впереди забрезжила надежда выйти из тупика, в который она попала.

— А теперь поговорим о времени, если не возражаешь.

Отам поставила чашку на стол.

— О времени? Но…

— Время — вот главное препятствие, с которым вы с Финном сейчас столкнулись. Есть два типа времени: то, которое создаем мы сами, и то, которое создает нас. Свой день мы организуем в соответствии с первым и думаем, что мы умные, если создали такую структуру времени, по которой вертится весь мир. И вот мы мчимся, стараясь поспеть за этим временем, и нам постоянно не хватает в сутках часов.

— Но, Отам, какое ко мне все это имеет отношение? К нам с Финном?

Отам пропустила ее вопросы мимо ушей и продолжила:

— Но второй тип времени — тот, где есть чудеса, магия, это время живет в нас самих. Оно измеряется механизмом биологических часов, которые сообщают нам, когда пора спать, когда принимать пищу, когда размножаться и так далее. Если шкалу этих часов расширить и наложить на процессы в природе, они скажут, когда сажать или сеять, когда собирать урожай, когда заниматься заготовками и запасать на будущее. Вот в этом времени и живет твоя любовь к Финну: здесь нет ни секунд, ни минут. А твоя жизнь с Джакобом устроена по законам времени, сотворенного человеком. Как же примирить одно и другое?

— Не знаю. Поэтому я и пришла к тебе.

— Ана, золотко, ты же понимаешь, что мне это не под силу. Сделать это можете только вы с Финном. Но я скажу тебе вот что: настоящего счастья не бывает за счет страданий другого.

Вот оно, как раз этого и боялась Ана. В чем смысл тогда причинять близким столько боли и страданий, нести столь тяжкие разрушения, если в конце концов они не будут вместе? Бессмысленно или безнадежно — и бессмысленно, и безнадежно — ей это вдруг стало ясно как день. В долю секунды страстное желание найти выход из тупика превратилось в злость. Вся ситуация показалась ей столь несправедливой и ложной, что она бессознательно стиснула кулаки.

— Вот так, значит? Твои «боги» решили осчастливить меня этим даром, а я не могу им воспользоваться? Это жестоко, Отам. — Злость ее нарастала, Ана уже не могла совладать с нею. — Значит, я живи своей жизнью, он своей, и оставайся оба навек несчастны, так, что ли? Будем потихоньку сходить с ума, чувствовать себя обиженными, это падет на головы наших супругов и детей, и мы в конце концов превратимся в ничтожных нытиков и мизантропов? — Ана яростно помотала головой. — Да, Отам, я, как ты говоришь, неплохой человек, но не настолько. И я не собираюсь всю жизнь плакать о том, что Джинни Эммерлинг счастлива с моим мужчиной.

Отам сжала губы.

— Ана, прекрати, ты все еще мыслишь в категориях времени, в котором привыкла жить. А нам отпущено ровно столько, чтобы мы успели совершить в жизни то, что нам положено.

— О чем ты говоришь? Чтобы быть с Финном, я что, должна дожидаться следующей жизни? Не согласна.

— Все может быть, — пожала плечами Отам. — Я, конечно, не очень верю в реинкарнацию, если честно. Если вам суждено быть вместе в этой жизни, ваши природные часы и мировой порядок откроют вам путь… правда, пока этого не случилось.

— Отам, я люблю его. Я не могу не любить его, это не телевизор, который можно в любую минуту выключить. Я думаю о нем постоянно, каждую минуту, с утра до вечера. А теперь, когда мы с ним открылись друг другу, назад дороги для нас нет.

Отам наклонилась к подруге и заглянула ей прямо в глаза:

— Позволь задать тебе один вопрос, Ана. Что для тебя в жизни самое главное?

— Сын, — не задумываясь, ответила Ана.

— Вот! И держу пари, то же самое ответил бы Финн про свою дочь. Значит, для вас обоих на первом месте эти двое, ваши дети. Здесь пахнет предательством, милая моя, причем нешуточным, изменой, и не только супружеской, но и по отношению к детям. Я тебя не осуждаю. Где тебе это видеть, ты была слишком близко. Но именно здесь ты оказалась не права. Боюсь, все эти ваши тайные встречи, хитрости и вранье наделали много вреда. Я бы сказала, загрязнили, если не осквернили все, да, именно так.

Ана понимала, все, что говорит Отам, — правда, но, слушая горькие слова, не могла сдержать слезы.

— Тут уже ничего не исправишь, — продолжала Отам. — Теперь надо искать выход из создавшейся ситуации. Мне кажется, я знаю, как помочь тебе… но мне надо было прежде всего сказать тебе правду, я же твоя подруга, хотя я догадываюсь, как это больно выслушивать.

— Нет. То есть да, это больно слушать. Но… я же понимаю, ты это делаешь из любви ко мне. — Ана с трудом сдерживала отчаянную надежду. — Так ты говоришь, что знаешь, как мне помочь? Это правда, Отам?

Отам, кажется, пребывала в нерешимости.

— Ну хорошо. Поговори с Финном, и приходите ко мне. Я расскажу, как вам действовать дальше, обоим, так будет лучше, чем передавать через тебя, получится испорченный телефон. Договорились?

От радости у Аны голова пошла кругом. Отам она верила, как самой себе, раз та убеждена, значит, все устроится лучшим образом.

— Дай мне пару дней, — продолжала Отам, — а потом… В общем, посмотрим. А теперь иди к сыну, небось заждался. Да и у меня много работы.

Они встали, Отам проводила Ану до двери. Уже уходя, Ана обернулась:

— Отам, что бы ни случилось, получится у тебя или нет, я хочу, чтоб ты знала… ты уже помогла мне. У тебя добрая душа, ты настоящий друг, слов нет, как много для меня значил сегодня разговор с тобой.

— Знаю, знаю, — сказала Отам и крепко ее обняла.

На душе у Аны стало совсем тепло и легко, и она вышла в полной уверенности, что правильный выход будет найден.

С легким щелчком дверь перед Отам захлопнулась. Безумием было обещать такое, но что еще оставалось делать? Фамилия Аны стояла в ее списке. Нельзя допустить, чтобы всю свою фантастическую энергию эта женщина направила на решение презренных и низких житейских неурядиц.

Неожиданно все приняло запутанный и неприятный оборот. Свои потребности Отам эгоистично выдвинула на первое место, а проблему подруги решала как бы заодно. Но с другой стороны, возможно, ее эгоизм приведет к тому, что все образуется. Она убьет сразу нескольких зайцев: спасет оба брака, сразу шестерых сделает счастливее и проверит заодно способности Аны. Чувство вины все же оставалось, но она понимала, что делает это к лучшему. Вот только бы кошки на душе не скребли, тогда было бы совсем хорошо.