Хранитель - Юлия Ляпина

Мы вернулись в гостиницу, где я долго умывалась прохладной водой, а потом дремала, прячась от жаркого солнца. Вечером мы снова вышли в город, но я уже была мальчиком. Хранитель не решился вечером выходить под видом купца, опасаясь грабителей. Облик наемника был более безопасным. На этот раз мы не пошли в харчевню под навес, мы двинулись к порту, где на жаровнях пекли рыбу, ракушки и редко-редко – мясо.

Там звучала музыка, стучали по влажным доскам пирса босые пятки, матросы из разных стран и племен подбадривали слишком ярко накрашенных танцовщиц выкриками и монетами. Я шла за Хранителем, как парень, но головой вертела, словно самая любопытная девчонка на свете.

Где-то в углу раздавались звуки ударов и стоны. Из подворотен блестели глаза бродячих псов. Лапка шел рядом в замаскированном виде и, едва приподнимая губу, рычал на мелких тощих конкурентов. Для меня такая ночная прогулка была сказочным приключением, а вот Хранитель шел очень напряженно, словно постоянно ждал удара в спину.

Мы отведали пахнущей морем рыбы и ракушек, запили все водой. Торговец предлагал нам легкое виноградное вино, но мы отказались. Тогда нам предложили «свежайшую ключевую воду с гор», я заметила жест лорда Натана над кувшином и потому пила смело. Остатки мужчина выплеснул на мостовую и, негромко сказал:

– Приготовься, Фар, в кувшине был дурман.

Я напряглась и положила руку на холку Лапки. Пес презрительно обнюхивал рыбью голову и абсолютно не волновался.

Потолкавшись среди мореходов, послушав пространные разговоры о торговых путях, ведущих на запад, мы двинулись в сторону гостиницы. Вот тут нас и остановили, в особо темном углу, между пирсом и жилой частью порта.

Когда дорогу преградили воняющие рыбой, потом и табачной жвачкой жилистые мужчины в скудной одежде местных моряков, лорд Натан не растерялся – вынул свой клинок и обманчиво мягко сказал:

– Шли бы вы, ребята, а то порежу кого-нибудь. Собачка парочку порвет, а пацан добьет из милосердия.

Те, кто выглядел поумнее, задумались, но из-за спин вдруг раздался визгливый голос, напоминающий тяфканье подзаборной шавки:

– Да чего вы его слушаете! Дайте в морду пару раз, и меч наш будет! А мальчишку можно будет в бордель продать! Гульнем сразу у Гукки!

Двое отступили, двое шагнули вперед, еще парочка явно колебалась. Хранитель не стал тянуть – зажег на ладони маленький шарик светляка, заставив его медленно наливаться светом и силой.

– Бегите. Может, кому-то и повезет, – сказал он вкрадчиво, запуская светлячок в сторону бродяг.

Бандиты дрогнули и побежали. Потом, уже в гостинице, лорд Натан объяснил мне, что здесь, на Юге у местных жителей свои верования и легенды. И есть среди них одна, о чудо-богатыре, мечущем в противников сияющие звезды. Я искренне восхитилась знаниями и талантами своего спутника, но все же спросила:

– Как долго мы будем жить в этом городе? – тепло и фрукты мне нравились, но запах рыбы на жаре становился невыносимым, да и жить постоянно в гостинице у всех на виду было опасно.

– Завтра уедем, – лорд устало потрепал Лапку по загривку, – здесь нас пока не ищут, а значит, есть шансы выбрать тихий городок и задержаться в нем на некоторое время.

Так мы и сделали. На следующий день купили смешную местную повозку, запряженную мулами, и неспешно двинулись вдоль побережья. Здесь давно была поздняя весна. Цвели плодовые деревья в садах, всюду миловались певчие птицы, насекомые и кролики.

Я вдруг резко ощутила, что мы с Хранителем только вдвоем! Хотелось кокетничать, строить глазки, теребить кружевной платочек и петь сентиментальные романсы. Отвлечься не помогала ни учеба, ни постоянные тренировки с магией. Лорд Натан намеренно ничего не взял в дорогу, заставляя меня воплощать любую мелочь – от котелка до ложки.

Вечерами мы останавливались подальше от селений, разводили костер из плавника, собирали ракушек, ловили рыбу или крабов, запекали добычу на углях, или варили похлебку и долго сидели, любуясь синеватым от морской соли пламенем. Потом раскатывали наши походные постели на остывающей земле и любовались звездами.

То ли морской воздух тому виной, то ли диета, только за месяц такого неспешного путешествия я вытянулась еще на палец, загорела до черноты и стала сухой и звонкой, как все местные жители. Это меня страшно огорчало – я вспоминала округлости кузины Кэт, так быстро вышедшей замуж, и, вздыхая, поправляла мужскую рубаху на плоской груди.

Лорд абсолютно не замечал моих страданий, зато возле крупных селений натягивал личину наемника и уходил «проветрится». Я ревновала его к неведомым девицам, плакала и училась еще старательнее, надеясь отыскать в учебнике приворотное зелье. К рассвету лорд Натан возвращался, стараясь не шуметь, но я все равно просыпалась, с отвращением вдыхая запах вина или пива, табачной жвачки и дешевых духов.

К осени мы решили, что нужно устраиваться на зимовку. Новости из столицы обнадеживали. Прошел слух, что «воплотительница» погибла, так что иностранные разведки снизили накал поисков. Во всяком случае, те бродяги и дервиши, что встречались нам, редко упоминали о чужих. Я очень скучала по родным, писала им длинные, пространные письма, но не осмеливалась отправлять, понимая, что это может быть опасным.

Однажды, когда мы проезжали очередной порт, Хранитель вдруг взял у меня всю накопившуюся корреспонденцию, упаковал в большой кожаный пакет, запечатал сургучом и отправил из ближайшего порта леди Камилле с просьбой переслать адресатам. К моим конвертам он прибавил изрядную пачку своих, надписанных для матери и сестер. Отцу, сильному и влиятельному лорду, он не написал ни единой строчки.

Сезон заготовки фруктов застал нас в маленьком городке, почти у границы. Все были заняты сбором урожая, поэтому на нас почти не обратили внимания. Мы, как обычно, заглянули на утренний базар, чтобы прикупить провизии да узнать сплетни, и увидели молодую женщину с распущенными черными волосами, рыдающую посреди толпы.

Я напряглась, но Хранитель негромко объяснил мне, что рыдания на базаре – это местный способ донести информацию до окружающих.

– Здесь все делают с накалом страсти – жаркое солнце туманит головы. Рождение ребенка или свадьбу отмечают так, что базар ходуном ходит, а покойника принято громко оплакивать, рассказывая всем, как без него плохо живется.

Осторожно спрашивая, выяснили, что эта молодица овдовела, и по местным законам должна сразу вернуться в дом родителей. А рыдает она потому, что не может продать дом и сад, который они возделывали с мужем. По закону ей дается месяц на продажу, а после все отойдет родне мужа или останется пустовать. Родня обычно не дремлет, брошенное хозяйство быстро приберут, не дав вдове за него ни гроша.

Протолкавшись поближе в своем девичьем облике, я вручила вдове кружку холодной воды и, потихоньку уговаривая успокоиться, увела под навес. Торговцы вздохнули с облегчением и принялись быстро сворачивать свои столы и лотки – ранней осенью каждый час на счету.