Заговор небес - Анна и Сергей Литвиновы

– Ты с ним математикой позанимался?

…Настя вернулась в казарму вскоре после Маши и тоже оказалась под перекрестным огнем вопросов. Но и ей удалось уйти от ответа о таинственной дружбе, благо на аэродроме пока больше интересовались ее новым приобретением – желтой машиной. Поэтому Настя успешно перевела разговоры в автомобильную плоскость.

В эту ночь в казарме было относительное затишье – за день все устали, напрыгались, надышались морозным воздухом. Пьянствовали – да и то как-то вяло – в одной-единственной комнате. Настя и Маша решили побыстрей отправиться спать – на следующее утро у них была запланирована пробежка – как же иначе, если хочешь быть настоящим спортсменом? Перед сном они встретились у мерзлого уличного туалета, расположенного метрах в двадцати от казармы.

Настя поинтересовалась:

– К тебе приставали?

– Угу. К тебе тоже. Я через стенку слышала (девушки жили в соседних комнатах).

– Боюсь я, Катька все разболтает. Если уже не растрепалась…

– Ну и разболтает. Подумаешь, секрет.

– Как ты не понимаешь, Машка! Получим добро – все расскажем. А так – только на посмешище себя выставлять.

– Так пошли к Фомичу!

– Прямо сейчас? – свысока спросила Настя.

– Ну не сейчас. Завтра.

– Блох бы тебе ловить…

– Чего?

– Поспешность, говорю, нужна, когда блох много.

– Так все равно же Катька растреплет!

Настя вздохнула. Маша была права. Нужно срочно принимать меры.

…В ту ночь Катя долго не могла уснуть. В голове мелькали непрошеные образы: вот они, четверо, в одинаковых голубых костюмах садятся в вертолет. Все выпрыгивают на банальной тысяче метров, а их летчик поднимает гораздо выше, на три с половиной. Они репетируют фигуры в пустом салоне. Штурман уважительно поглядывает на них через открытую дверь кабины… Катино воображение отчаянно разыгралось и отправилось в большое путешествие… Вот они – те же четверо, только немного старше и красивее – приезжают в… в… ну, скажем, в Лос-Анджелес. На международные соревнования по групповой акробатике. Участвует знаменитая четверка, которую спонсирует компания «Кока-кола», неистовые француженки – Катя читала, что во Франции очень сильная команда. И немки, и испанки, и итальянки… На русских смотрят свысока – что они там понимают в групповой акробатике?! Русские девушки до поры и не высовываются. Спокойно проходят квалификацию, а по вечерам скромно пьют пиво на калифорнийском пляже… Начинаются соревнования – и они, неожиданно для всех, побеждают. Всеобщее недоумение, фотовспышки, телевидение… Приезжает группа «Квин» и специально для них поет свою знаменитую «Champions». «We are the champions, my friends… We are the champions of the wo-о-оrld!»[11]– далеко разносится над калифорнийскими пляжами…

Катя вздыхает и неохотно прогоняет дерзкую мечту. Валентина уже посапывает на нижней кровати. А Кате не спится. Она взбудоражена, озадачена, озабочена. Команда, подумать только!

Катя всю жизнь была сама по себе – что в школе, что дома, что в институте. Она рано научилась планировать график дел на день, на неделю, на семестр – и на пять лет вперед. Катя всегда ощущала себя болезненно самостоятельной – самостоятельной до такой степени, что свобода граничила с одиночеством. И вдруг – необычное чувство. Она становится частью целого, частью команды. Будет жить в связке – в буквальном смысле! – с другими людьми. Подчиняться воле капитана – на эту роль девушки единогласно утвердили Настю Полевую… Начинается какая-то другая жизнь!

…Катя заснула поздно и утром еле продрала глаза. Но… Команда есть команда. А значит, надо уметь преодолевать себя, не подводить других. И выполнять все намеченное.

А потому ровно в восемь они с Валей, одетые по-спортивному, стояли на пороге гостиницы. Валя скептически пробормотала:

– Да не придут они! Машка небось вчера опять напилась.

В ответ Катя показала на Настю с Машей, которые бодрым шагом подходили к гостинице. Четверо девушек тут же, к великому изумлению спортсменов, выглядывающих нечесаными из окон гостиницы, побежали разминочным бегом в сторону леса…

Когда они удалились на безопасное от чужих ушей расстояние, Настя поинтересовалась у Кати:

– Ну что? Джейку своему все разболтала?

– Да что у тебя за мания! – обиделась за подругу Валя. – Как вы ушли, мы никуда не ходили. Сразу спать легли.

– К – чему – вообще – эти – секреты? – спросила Катя в такт бегу.

Она еще вчера горячо возражала против обстановки строгой секретности вокруг будущей команды.

Катя знала свою слабость: поболтать, попускать пыль в глаза она любит.

– Проболтаться боишься? – безжалостно поинтересовалась Настя.

Катя покорно согласилась с Настей – только что назначенным капитаном:

– Боюсь. Ты же меня знаешь.

С ума сойти, я перед ней робею!

Настя на секунду задумалась. И предложила:

– Раз так – ты и иди к Фомичу.

– Но… но – может быть, лучше всем вместе?

Настя покачала головой и важно – на правах капитана команды – сказала:

– Дальновидности в тебе нет… Зачем же ему сразу про команду-то ляпать? Зайди в гости, посиди, напросись на чаек. Поспрошай – в целом. Что он про групповую акробатику думает? Что – про женщин? Что – про прыжки с большой высоты?..

Катя с уважением взглянула на Настю. Пожалуй, она дело говорит. Интересно, почему же она раньше не замечала в этой невысокой черноволосой девчонке ни острого ума, ни умения принимать решения, ни организаторских способностей? Катя всегда смотрела на Настю Полевую, выпускницу какого-то там Кооперативного института, а ныне – продавщицу, несколько свысока. Шумная, порой вульгарная и совсем не начитанная… Хоть век живи – менять мнение о людях никогда не поздно!

Катя покорно сказала:

– Конечно, Насть. Сегодня же схожу. После ужина. Или раньше, если поймаю.

Катя в отличие от большинства спортсменов совсем не боялась начальника аэроклуба Ивана Фомича. Они даже немного приятельствовали. Оказалось, что старый воздушный волк в свободное от летных обязанностей время увлекается ни много ни мало – поэзией Серебряного века. И сам грешит стихотворчеством.

Когда Катя об этом узнала, она пришла в полный восторг. И на второе августа, день ВДВ, подарила Фомичу томик Брюсова с теплой дарственной надписью. Начальник, не привыкший встречать в спортсменах ни страсти к поэзии, ни склонности дарить подарки, благодарно принял книгу. Поставил ее на видное место в своей комнате. И стал явно выделять Катюшу среди других аэродромовцев – тем более что она в буйстве замечена не была, в тотальных пьянках участвовала осмотрительно и парашют всегда открывала не ниже восьмисот метров.