Нездешние - Александр Зимовец

чему тут учиться? Осколок все делает за тебя. Но все совсем не так просто. Во-первых, нужно постоянно поддерживать приток энергии к осколку, иначе его боевые качества снижаются. А это требует немалой концентрации. Кроме того, оказывается, что энергия эта далеко не бесконечна. В первый день занятий Борс рассказал мне самое главное — осколки используют мою же жизненную энергию. На простое поддержание боевой формы ее расходуется совсем немного, потому в доспехах можно ходить целый день, и не слишком устать. А вот в бою — другое дело. Увлекшись, можно быстро израсходовать все силы и упасть в обморок или даже впасть в кому — к радости противника.

Когда я вхожу в тренировочный зал, Борс церемонно кланяется мне. В обычной жизни он занимался какими-то восточными единоборствами, да и теперь иногда тренируется, когда время есть. Так что церемониал заимствовал оттуда.

— Включай доспехи и начнем, — говорит он, и тут же окутывается зеленоватой стеклянной броней. Броня у Борса отличная, только шлем, как он признает, барахлит немного. Я же пользуюсь старой броней Джинджер, которая, может быть, и была в свое время хороша, но после того, как я расколошматил ее своим клинком, оставляет желать много лучшего. Отчасти положение спасает мой клинок. Он сам анализирует позицию и выдает мне рекомендации, какую стойку занять и куда бить.

Борс без замаха наносит мне удар тычком, и моя рука, не дожидаясь команды сама парирует его. Движение его я предугадал — за мгновение до выпада кончик его клинка словно налился на моих глазах красным — так работает прогностическая система моих осколков. Мой ответный удар Борс отбивает без труда — у его осколков с прогнозированием тоже все хорошо.

Несколько минут мы кружимся по залу, стараясь подловить друг друга. В какой-то момент серия моих атак буквально загоняет Борса на стену, но тот, оттолкнувшись от нее ногами, делает фантастический пирует и едва не сбивает меня с ног подсечкой. Теперь мне приходится уходить в глухую оборону.

Минут через двадцать этой возни Борс, все-таки, находит брешь в моей защите и чисто символически тыкает меня в грудь стремительным выпадом. Клинок едва не застревает в полузатянувшейся трещине, которую я когда-то оставил своим мечом.

— Все еще много энергии отдаешь, — говорит он мне, когда я весь красный и тяжело дышащий снимаю золоченые доспехи после нескольких таких схваток. — Учись ее контролировать, не давай кристаллам тянуть ее из тебя. А то в бою может плохо кончиться.

Я киваю. Видимо, не мешало бы еще поупражняться в одиночку.

* * *

После занятий я иду в библиотеку помочь Марте разбирать книги. Занятие это довольно странное: время от времени то одна, то другая из стоящих на полках книг вдруг наполняется текстом. Когда здесь только обосновалась Аня, все они или почти все были абсолютно пусты. Когда она узнала это, то долгое время не обращала на библиотеку никакого внимания.

Но когда в замке поселился Артур, он решил как-то раз от нечего делать просмотреть книги: искал, нет ли в них каких-нибудь тайников с осколками или еще с чем-то полезным. И внезапно обнаружил десяток книг с вполне внятным текстом, причем на русском языке. И книги оказались очень любопытными некоторые рассказывали об истории тирнов, другие учили обращаться с осколками. Откуда это все бралось никто не знал, в том числе, и Аня. Все просто приняли, как должное: время от времени в библиотеке возникают новые книги.

Вот только чтобы их найти, нужно было регулярно просматривать весь огромный массив на множестве шкафов, но Артуру этим заниматься было слишком скучно, а у Мерлина была своя подборка книг по магии, доставшаяся от отца. Так библиотека и стояла почти не исследованной до тех пор, пока в Камелоте не появилась Марта.

Для нее, с ее неуемной энергией и педантичностью, это занятие было в самый раз. Вот только прочие рыцари ее не очень-то в этом поддерживали, считая немножко тронутой. Мне же было жалко смотреть на то, как она целыми днями торчит в библиотеке одна, занимаясь, между прочим, делом, полезным для всех. Уже на второй день я напросился к ней в помощники. Само по себе занятие это было действительно скучнее не придумаешь: залез на лестницу, пересмотрел все книги на одной полке, спустился чуть ниже, пересмотрел книги на другой, опять ничего не нашел, спустился еще ниже, и так, пока не проглядишь весь шкаф. Причем часто на целый шкаф не оказывается даже одной книги с хотя бы страничкой текста.

Уже после часа такого времяпрепровождения на меня обычно нападает зевота и резь в глазах. Спасает только то, что мы постоянно переговариваемся с Мартой, работая обычно с разных сторон одного и того же шкафа. Благодаря ей я узнал немало интересного как об истории нездешних и свойствах осколков, так и о местных обитателях. Между делом узнал, что по паспорту ее зовут Марфой, но имя свое она не любит и переделала вот так. Сегодня же вот речь зашла о хозяйке Камелота.

— А что такое с Гвиневрой? — спрашиваю я. — Она шутит по поводу того, что не может отсюда выйти?

— Да нет, какие шутки, — вздыхает Марта, шелестя страницами очередной книги. — Она правда не может. И не сможет никогда.

— Как-так?

— Видишь ли, — Марте явно приходится осторожно подбирать слова, — она не совсем жива. Точнее, не до конца. Не знаю, как объяснить.

Видимо, мое молчание достаточно красноречиво, чтобы Марта, все же, попробовала объяснить сказанное.

— Я тоже не все знаю, — говорит она, вернув книгу на полку. — Может, это и неправда. Но мне так рассказывали. В общем, она покончила с собой. Прямо здесь, на станции «Кунцево». Бросилась под поезд. Вот только почему-то не умерла. Точнее, умерла, но не совсем. Ее спасло то, что на станции был вход в схрон. Поэтому ее душу затянуло сюда и связало с осколком в наковальне. Вот только не спрашивай меня, как это работает я понятия не имею. Это какая-то высшая магия. Только тирны, наверное, знают ее, а может, и они не знают.

— То есть, она… что-то вроде призрака? — спрашиваю я.

— Не совсем, — отвечает Марта. — Она ведь не бесплотна, как видишь. В замке у нее есть тело, ее можно потрогать, она теплая. Но выйти за пределы схрона она не может. И если достать осколок с пьедестала… никто не знает, что с ней будет. Скорее всего, она погибнет.

Несколько секунд мы молчим. Что тут еще скажешь?

— А что будет, если Артур выиграет