Серый взгляд бога - Денис Ватутин

Просто если каждый божий день жить с нашей чуйкой – кора головного мозга начинает разрушаться. Не сразу, понемногу, но с возрастом нам не светит маразм – только состояние овоща. Если не принимать созданные правительством специальные препараты, позволяющие ослабить процессы в медиаторах нейронов и импульсы коры, сиблинги могут стать опасны для общества. Как тогда – во Вторую Горячую случилось. Хорошо, кончилось относительно благополучно. Правда, с жертвами…

Тогда поперли на сиблингов, и они в ответ тоже. Никто не виноват, но было жутко.

Потом правительство взяло ситуацию под контроль. Но сколько жизней было утрачено… Вот потому у нас и мемориал на набережной. Я уже после войны немного поучаствовал, когда было восстание недобитых эволюционеров под Корсун-сити – просто не люблю про это вспоминать.

Сейчас нас в правах-то уравняли. Жалко, не все это понимают. До сих пор на некоторых кафе висят таблички «только для единородов» или «только для сиблингов».

Что-то резко постукивало, отдаваясь в моем мозге.

Я вытащил из пачки Old Gold, лежащей на тумбочке, сигарету, и, вспыхнув зажигалкой, закурил. Бросить бы надо эти привычки – и алкоголь, и таблетки с сигаретами. Мечтать не вредно. Просто я ускоряю процесс токсикации клеток. А я все никак не решу, что мне вреднее.

Может, стать учителем истории? И радоваться, что можешь зарядить чем-то полезным детей? Вот такого, как Бобби? Им же интересно… А нужно рассказывать – честно и захватывающе, как сейчас не преподают в школах.

Выпустив дым в потолок, я долго не решался одеться – там Алиса, а я в таком виде. В смысле состоянии.

Так было в моем детстве – когда я просыпался, а родители еще сидели с гостями. Я выжидал какой-то правильный момент, что ли?

Как же я устал быть Загреем Моррисоном, всегда спокойным, правильным и знающим, что нужно делать. Ведь «сиблиговость» не дает каких-то особых видимых преимуществ и бонусов, но объяснить единородам, что ты такой же, как и они, со своими страхами, проблемами, болезнями и радостями – трудно. Да, сэр.

Я оделся, умылся в раковине в спальне. И вышел.

Алиса.

Она сидела за рабочим столом в махровом халате, обмотав полотенцем голову, и набивала что-то на печатной машинке – вот что за звуки слышались мне за дверью.

– Добрый вечер, Заг! – Мне нравилось, что она перестала называть меня «босс» – но сколько же моей крови ушло на это?

– Здравствуйте, Алиса, – рассеянно ответил я, поправляя галстук.

А дождь шелестел за окном, и журчали ручьи, бежавшие по подоконнику, вливающиеся в жестяные воронки водостока.

Алисы не было, когда звонили.

Первое, что я сделал – задернул шторы в кабинете. Скорее всего, за нами следят, а свет в комнате горит. Все отлично видно.

– Что-то случилось? – Алиса перестала стучать по клавишам и внимательно посмотрела на меня.

– Да не то чтобы прям случилось, – я напустил на себя беззаботный вид, – так, по мелочи всякое…

Алиса передернула каретку пишущей машинки, но печатать не начала и вновь испытующе посмотрела на меня.

– Босс… простите, Заг, когда вы так фальшиво играете, мне действительно становится не по себе…

– Да с чего ты взяла-то? – махнул я рукой. – Ой, простите, «вы», Алиса. Я просто вчера очень устал…

– Ваша школа, Заг, – она покачала головой, но без тени насмешки, – я решила помыть голову, слышала, как звонил телефон, но не успела подойти. Этот звонок, скорее всего, вас разбудил. Вы вышли не сразу, почти тут же после меня. На лице вашем задумчивость, но первое, что вы сделали, выйдя в приемную, – зашторили окна. Зачем? Опасаетесь наблюдения с улицы. Значит, в звонке была какая-то угроза. Потому я и спрашиваю – что-то случилось? А вы пытаетесь с явно наигранной беззаботностью уверить меня, что все в порядке. От этого становится не по себе. Так как если мой босс, человек достаточно чуткий, невзирая на остальные недостатки, считает нужным утаить информацию от своего единственного сотрудника, следовательно, он не хочет меня пугать.

Пишущая машинка снова затарахтела, и пальцы Алисы мелькали над клавишами как-то резковато.

Я некоторое время с уважением смотрел на девушку, которую только что кто-то назвал фифой, и думал – как же мне повезло в жизни встретить именно ее, а не Лили или Дороти.

Была у меня мечта – посидеть с Алисой на пляже где-нибудь в Лиддитауне. Например, в Долгой Бухте. Там красиво…

– Вы довольно неплохо овладели моим аналитическим методом, точнее, индукцией – от частного к общему, – сказал я с напускным равнодушием, искренне надеясь, что Алиса не поймет моей тонкой игры, – но вынужден заметить, допустили несколько формальных ошибок.

– Это каких же? – Алиса снова перестала печатать, воззрившись на меня.

Я немного злился и на нее, и на себя. На себя за склонность к демагогии, на нее за… за то, что она такая.

– Во-первых, – сказал я серьезно, – я мог проснуться до звонка телефона. Во-вторых, мне могли звонить из НОБНОТа по поводу регистрации артов, или же частный детектив, не справившийся с заданием, или же, наоборот, информатор, давший мне серьезную пищу для размышлений… Да, в конце концов, какой-нибудь ваш тайный поклонник, который ревнует вас ко мне и грозится избить в темном подъезде. А в третьих, перед сном я отключил звук аппарата.

Она некоторое время молчала, потом кивнула.

– Вы правы, – согласилась она, – все эти варианты я не продумала. Но мне всегда казалось, что, несмотря на ваш ум, вы часто доверяете интуиции. А женская интуиция, как известно, – сильнее мужской. Разве что сиблингам она дается в большей мере. И потом остаются занавески…

И она снова забарабанила по клавишам, сделав непроницаемое выражение лица.

Да, сэр, много я слышал: «мужчина и женщина в одном помещении» или «кого чаще видишь, того и полюбишь», но все это не про нее. И не про меня. Да, я часто нахожу притягательным девичье общество и иногда просто плыву по воле ситуации. Но Алиса при всей ее отталкивающей холодности не раз показывала, что оценивает меня здраво и честно, и… понимаю – ее бесит, когда я говорю с ней, как со многими другими девушками. Это просто моя маска, не более – и это она знает. Потому что она не такая, как они. Она… странно, что она не сиблинг.

– Прошу прощения, что отрываю от работы… – прокашлялся я.

– Вы мой работодатель, вы имеете на это полное право. – Ее пальцы снова замерли, чуть подрагивая, хотя она попыталась снова изобразить на лице полунасмешливое выражение.

– Когда вы пришли на собеседование, – вздохнул я, – помните, я предупреждал вас, что наша работа связана с некоторыми рисками?

– Отлично помню, – тут уж насмешка исчезла, и ее хорошенькое личико стало жестким, – да и всякое уже бывало.

– Тогда, наверное, вы помните, – продолжил я, – что мною было дано обещание всячески защищать лично вас и гарантировать вашу неприкосновенность.