Сто пять ракет, затмивших звезды - Александр Тамоников

— А где сейчас комиссия?

— Пока в Нидерландах, но, по нашим данным, собирается в ближайшие сутки вылететь в Иорданию, оттуда в Дамаск.

— Понятно. Ближайшие сутки, думаю, Миша, растянутся настолько, что работа ОЗХО не будет иметь никакого значения. Ракетный удар спланирован в том числе для того, чтобы уничтожить место подрыва, замести следы провокации. Это даже ежику понятно.

— Что тебе ответить? Посмотрим.

— Ну, давай, будем смотреть. Наши «С-400» в защите пригорода Дамаска участвовать не будут?

— Нет! Дивизионы прикрывают базы «Хмеймим» и «Тартус», ну и еще ряд объектов инфраструктуры российских ВС.

— Жаль. Я понял тебя. Сидим, ждем. До связи!

— До связи! Привет парням!

— Передам.

Авилов выключил аппарат, передал трубку капитану Валевичу.

Тот внимательно посмотрел на командира группы и спросил:

— Что там на базе, командир?

— Да не на базе, Толя, а в городе Дума. Боевики устроили-таки провокацию с применением химического оружия.

— Теперь, значит, натовцы нанесут ракетный удар?

— Наши пытаются предотвратить это, подняли вопрос имитации в ООН, ОЗХО подключилась, но, по-моему, все это бесполезная суета. Трамп не преминет ударить по сирийским войскам и важным объектам. Если они запланировали атаку, то никто их не остановит.

— А если эта ОЗХО будет в Думе?

— Не пустят ее туда. Хотя… это мое мнение.

— Мы подключимся? Я имею в виду авиацию и наши средства ПВО, стоящие в «Хмеймиме», «Тартусе», на кораблях.

— Слушай, Толя, — в голосе Авилова четко проступало раздражение, — кому нужна пусть и однодневная война США с Россией? Никому.

Валевич возмутился и заявил:

— Но тогда получается, что мы уступаем западной коалиции. Предупредили, что будем сбивать и ракеты, и их носители, а сами в сторону.

— Москве видней и вообще, какого черта ты завалил меня вопросами? Нам велено сидеть в овраге и ждать дальнейших указаний на эвакуацию. Вот и все! Или мы будем обсуждать приказ?

— Приказ обсуждать не будем, но получается хреновое дело, командир. Не мне тебе объяснять, что безнаказанность ведет к новым преступлениям. Если американцы продолжат свою подрывную деятельность в Сирии, то нам не избежать столкновения с ними. Придется решать вопрос кардинально. Так чего тянуть? Сейчас появляется повод. Надо ввалить хорошенько этим заносчивым американцам. После этого сразу начнутся встречи в верхах и переговоры.

Авилов повысил голос:

— Я что сказал? Выполнять приказ! Неужели непонятно?

— Понятно!

Валевич положил трубку на рычаги станции и спросил:

— Разрешите выйти?

— Иди. Но ненадолго. И о событиях в Думе не распространяйся.

— А то наши не узнают о провокации и без меня.

— Вот пусть из других источников и узнают, не вижу, правда, каких. Но не от тебя.

— Понял.

Валевич вышел из командного пункта и тут же встретился со старшим лейтенантом Андреем Тимневым. По штату тот был оператором противотанкового комплекса «Корнет», а в данном случае являлся обычным стрелком.

— Ну что, Толя, есть новости? — спросил Андрей.

— Нет!

— А я по планшету смотрел сейчас взрывы в Думе. Вертолеты сирийские, потом грохот. Затем мужик, ведущий телепрограмму, обвинил в этом проклятый правящий режим. Ты не можешь не знать, что произошло в Думе.

Валевич раздраженно сказал:

— Андрюша, ты зря так смотришь на меня. Все узнаешь от командира. Я не имею никакой информации.

— Ладно, запретили говорить, так и скажи.

— Ты вообще что тут делаешь?

— Гуляю.

— Нашел место.

— А чего еще делать? Менять тебя в 18.00. Я уже выспался, предложил Лазареву в нарды сыграть, а он отказался. Вот и брожу по лагерю.

— Смотри, увидит Авилов, он тебе найдет занятие.

Тимнев усмехнулся и спросил:

— Какое, Толя? А ты чего оставил пост?

— В туалет.

— А?! Ну иди, а то не дай бог…

— Отвали, — буркнул Валевич и прошел к месту, оборудованному для оправления естественных надобностей.

Потом оно будет залито кислотой, и там ничего не останется, кроме камней. Пока же господа офицеры использовали его по назначению.

Валевич управился со своим делом, потом выкурил сигарету, спрятал окурок в отдельном кармашке формы и вернулся в штаб.

Там уже был и заместитель командира группы, который только что проверял посты. Он лежал на спальнике.

Авилов сидел за столом и рассматривал карту.

Капитан сел за аппаратуру.

В командном пункте висела гнетущая тишина.

Так, в тянущем ожидании прошли и четверг, и пятница.

Бывшая наложница Абаль предложила офицерам заняться охотой, подстрелить антилопу, небольшие стада которых по утрам появлялись недалеко от оврага.

Из ее мяса можно сварить нормальный суп, сделать жаркое. Девушка утверждала, будто хорошо готовила. У Авилова это в общем-то не вызывало особых сомнений, но охоту он категорически запретил. Никаких костров, супов и жаркого! Питаться только специальными пайками! Девушка приуныла.

Харбани немного оклемался. Он прекрасно понимал, что его ждет незавидная участь, но вдруг почему-то осмелел, сыпал проклятиями и угрозами мести. Абаль не могла с ним справиться, хоть и едва не сломала об него палку. Недавнего главаря банды пришлось успокаивать Рязанову.

Майор легким ударом опять привел челюсть бандита в недавнее болезненное состояние. Харбани вынужден был заткнуться.

Но тут начал говорить Мовлад. Он предлагал неверным сотрудничество, за что Харбани его проклял, пусть и весьма неразборчиво.

В общем, все дурели от вынужденного безделья.

В 18.00 пятницы 13-го числа на дежурство при средствах связи вновь заступил капитан Валевич. Он сменил старшего лейтенанта Тимнева.

Перед отбоем командир группы решил немного встряхнуть своих бойцов. Он устроил часовые занятия по рукопашному бою. Они прошли как-то вяло. Офицеров тяготило нынешнее состояние. Но командир знал, что любой его приказ будет выполнен четко и в срок.

В 22.00 все разошлись по своим «землянкам», кроме, естественно, охранения. Наступила очередная ночь.

Ей не суждено было стать спокойной.

В 4.20 сигналом вызова сработала спутниковая станция. Валевич услышал голос подполковника Суслова.

— Командир рядом? — спросил тот.