Долг наемника - Евгений Шалашов

Церковь святой Магдалины, окруженная каменной оградой, за пять лет еще больше утонула в земле. Конечно, храмы под землю не уходят. Давным-давно, когда я еще был только десятником в армии доброго дядюшки Руди, наш полковой капеллан, родившийся в семье сельского священника, объяснял мне, что на самом-то деле, не церкви уходят под землю, а земля «устремляется» вверх. Могильные холмы, окружающие храмы, поднимаются вверх. За годы, а то и столетия, люди хоронили своих усопших — стариков, взрослых и детей, ставя гробы на останки тех, кто когда-то ходил по земле, а потом и сами ложились в эту землю.

Наш капеллан был отчаянная голова! Во время войны с кочевниками, напавшими на Моравию, он хватал в руки крест и храбро шел в атаку, не подумав надеть под сутану кольчугу. И, что удивительно, ни один воин-язычник не тронул патера саблей, не выпустил в него стрелу. А вот во время войны с мятежным герцогом Фолькешем, когда святой отец, по привычке, пошел впереди меченосцев, его сутана была мгновенно пробита тремя, а то и четырьмя стрелами.

Придворный маг Габриэль, терпеливо ждавший, пока я налюбуюсь храмом и кладбищем, спросил, указывая рукой на что-то:

— Господин Артакс, а вон там, не вам ли памятник?

Неподалеку от ратуши и в самом деле был памятник — грязно-серый, засиженный голубями.

Спешившись, мы подошли ближе. Я-то надеялся, что памятник будет в полный рост, отлитый из звонкой меди или, высеченный из камня. Мрамор, конечно, это уж чересчур, а вот гранит вполне подойдет. А если меня изобразят верхом на Гневко, тогда совсем красота! А тут… На постаменте, высотой с колено, стоял невзрачный человечишка, ростом с гнома, державший в руках нечто кривое. Странный панцирь, отдаленно напоминавший кирасу, обернут не то полотенцем, не то простыней. Или, это все-таки тога? И что за материал такой? Страшненький такой памятник.

— Поскупились, — сказал маг.

Я покосился на господина Габриэля. Он что, издевается? Нет, маг был вполне серьезен. Хмыкнув, мой спутник потер у памятника ногу, обутую в сандалию, и хмыкнул снова. Расхмыкался, господин придворный маг. Хмыкать и я умею.

— Для спасителя города могли бы памятник из чего покрепче поставить, а не из гипса. А коли гипс, так его нужно хотя бы раз в день водой поливать, иначе потрескается.

А ведь он прав, это гипс. Вон, уже и трещины пошли, из которых торчит проволока. Понятно, почему меч кривой — проволока прогнулась, клинок обвис.

И место здесь… Хорошее место. Когда-то колодки на этом самом месте стояли. И я тут стоял, в колодках. Вот, теперь гипсовое непотребство стоит.

Я плюнул, пошел к коню.

Моя бывшая возлюбленная. Пожалуй, как хорошо, что ты меня бросила.

Гневко без понукания вывез меня с площади, повернул на узкую улочку. Ну, конечно же, он повез меня в гостиницу, которую содержала когда-то добропорядочная фрау Лайнс. Вряд ли гнедой думал о покойной Уте, но он хорошо помнил своего друга. Но Китц (если он жив, конечно), должен жить на ферме, у старших сестер. Помнится, они собирались избавиться от гостиницы и жаловались, что магистрат требует непомерный налог!

Но мне надо завершить кое-какие дела в Ульбурге, так что — все равно искать гостиницу, какая разница, где останавливаться? Но по запустению, ее могли и закрыть. Нет, надпись на месте.

Но что мы увидели, подъехав к воротам? Вернее — кого?! А увидели мы сидевшего на столбике огромного рыжего кота!

Гневко рванул к своему другу, склонил голову и принялся тереться мордой о кошачью голову. А Китц, привстав на задние лапы, передними обхватил голову коня, прижался к ней, замурлыкав от счастья. Уси-пуси. (Ну, это я так, чтобы читатель не подумал, что я излишне сентиментален, но, если честно, пришлось отвернуться в сторону, чтобы Габриэль не увидел моих глаз.). Я бы и сам с удовольствием пообнимался с котом, но не стал мешать.

Отправив приятелей в конюшню, определив туда лошадей (конюх был незнакомым, но откуда мне знать всех жителей города?) и, присмотрев, чтобы засыпали зерна, мы с господином Габриэлем отправились в саму гостиницу.

А ведь здесь ничего не поменялось. Небольшой холл, он же обеденный зал, и две старушки, так похожие на молодую женщину, которую я когда-то любил. Та, что постарше, звалась Гертрудой, а помоложе — Эльзой. Но вот, какая из них старше, которая моложе, я уже и не определю. За пять лет они сильно состарились. Даже не верилось, что у меня с ними была легкая, ни к чему не обязывающая интрижка. (Да что уж там! Интрижка… Если называть вещи своими именами, я переспал с обоими сестрами.)

Останься Ута жива, ей было бы всего сорок лет и, она была меня моложе лишь на восемь, а не на тринадцать лет, как раньше.

Я представил своего спутника как мэтра Габриэля. Верно, серьезный вид господина мага вызывал к нему почтение со стороны старых женщин, потому что его одежда вызвала легкую оторопь.

— А вы совсем не изменились, господин Артакс, — сказала первая старушка. — Напротив, даже помолодели!

— Эльза, нужно говорить — господин граф! — укорила ее вторая старуха.

Ну, теперь я хотя бы знаю, кто есть кто.

— Не надо титуловать, — попросил я, криво улыбнувшись, — Для вас я либо Артакс, либо Юджин.

— Как скажете, господин Артакс! — едва ли не хором ответили старушки.

— Да, а с чего вы взяли, что я граф? — удивленно спросил я.

— Эх, господин граф, господин Артакс, — сказала Гертруда. — Здесь у нас столько всего произошло! Расскажем. Но вы, и ваш спутник, наверное, устали с дороги? Можно отнести ваши вещи в комнаты для гостей, а потом мы спустимся в мыльню. К сожалению, не можем предложить вам вымыться целиком, но воды для умывания согреем. Если хотите, завтра закажем бочку воды, тогда вы можете принять ванну. Вы хотите поспать с дороги, или, вначале предпочитаете перекусить?

— А что у вас есть? — поинтересовался маг, успевший оголодать.

— Увы, сегодня можем предложить только оладьи с вареньем, — вздохнула Эльза. — Но если вы останетесь у нас на несколько дней — а мы так рады постояльцам! — вы скажете, чего вы хотите. Помнится, господин Артакс очень любил жареную печенку!

— Да я ее и сейчас люблю.

— Мы можем ее приготовить на ужин. А вам, господин Габриэль?

— Все, что любит господин Артакс, люблю и я, — улыбнулся волшебник.

Оладьи сестры делали замечательно! Впрочем, как и все остальное.

Когда мы, умывшиеся с дороги, уминали оладьи с вареньем, сестры рассказывали о том, что случилось в городе за время моего отсутствия. Первой начала рассказ Гертруда:

— После того, как вас объявили погибшим — а мы не стали рассказывать, что вы живы, в город приехала комиссия. Там были и люди вашего брата — нового императора Фризляндии, Полониии и Моравии. Мы теперь в союзе с вашей империей. Вас долго искали, но не нашли. Один из городских стражников поклялся на Библии, что видел, как вы упали в реку и утонули. Раньше бы город выгнал имперских чиновников, сел в осаду, но теперь все были в растерянности. Да и после войны с герцогом Фалькенштайном у города не было сил на это.